Рэчел подумала о своих поклонниках и улыбнулась. Английский лорд, который больше интересуется оперой, чем ею, Рэчел. Сенатор, проводящий почти все свободное время в игорных домах Невады. Есть еще Тедди Хэйгерти.

— Нет, — решительно ответила она, — никто мне здесь не нравится. Но я могу привезти Десмонда Френча, если нужно.

Ей показалось, что на другом конце провода раздался вздох облегчения.

— Нет-нет, этого не нужно. Дэвид Прайс собирается приехать без жены. По-видимому, у них там что-то разладилось в семейной жизни. А мне совсем не улыбается, чтобы он появился на церемонии под руку с какой-нибудь шлюшкой. Короче говоря, если ты приедешь одна, я бы вас соединил на вечер.

— Считай, что твоя проблема решена. Я с удовольствием встречусь с Дэвидом. Столько времени прошло.

Рэчел положила трубку. Мысли снова вернулись к Бобу Делани. Он наверняка там будет. Вместе с ней, Клаудией. Рэчел вскинула голову. Она теперь тоже знаменитость. И хорошая актриса к тому же. Ей не составит труда убедить любого, что ей наплевать на Боба Делани. Даже его самого.

Клаудиа, у заднего окна своего трейлера, пристально всматривалась в поток машин. Все четыре полосы были заняты, машины двигались почти вплотную друг к другу, оглушая ее непрерывными гудками.

Еще полчаса… Через полчаса все начнется. Клаудиа в сотый раз проверила, хорошо ли все просматривается из другого окна, и осталась довольна. Отсюда, с передней площадки «Астра синема», где она припарковала свой передвижной домик, можно будет увидеть всех прибывающих на церемонию вручения наград Академии. Меньше чем через полчаса Клаудиа будет точно знать, в чем явятся Лиз Тейлор, Барбра Стрейзанд, Ванесса Редгрейв, Дайан Китон и Рэчел Келлер. Тогда она сможет действовать наверняка.

Она еще раз пробежала глазами перекладину с вешалками, занимавшую всю стену ее кондиционированного трейлера. Там висели четыре туалета — платье из фиолетовой тафты от Сен-Лорана, плотно облегающий расшитый бисером костюм от Келвина Клайна, платье из прозрачного шифона от Романо Гигли и скромное маленькое черное платье от Диора. Только увидев соперниц, сможет Клаудиа принять решение, какой из этих четырех туалетов выбрать для церемонии. Она ни минуты не сомневалась в том, что на этот раз получит премию за лучшую заглавную роль. И хотела, чтобы ее снимки, сделанные в тот момент, когда ей будут вручать «Оскара», появились на первых полосах всех газет мира. Поэтому-то она и взяла напрокат этот домик на колесах.

Боб с самого начала был категорически против.

— К чему все эти фокусы? Кто-нибудь обязательно об этом пронюхает. Ты выставишь нас обоих на посмешище.

Но Клаудиу оказалось невозможно переубедить.

— Это мой последний фильм. Я хочу уйти с триумфом. Хочу, чтобы мои фотографии появились на первых полосах всех газет.

— Но они и так появятся, если ты получишь «Оскара». Не понимаю, к чему вся эта суета. Чтобы выделиться самой, совершенно не обязательно шпионить за всеми другими женщинами.

Однако Клаудиа стояла на своем.

— А вот тут ты не прав. Если Лиз или Барбра явятся на церемонию в чем-нибудь умопомрачительном, мне конец. Я могу получить первую премию года, а на первых полосах все равно будут их фотографии. Единственный способ их обскакать — это узнать все заранее.

После двух недель жесточайших споров Боб нехотя уступил. Согласился встретить ее у трейлера за пять минут до начала церемонии. «Остается лишь надеяться, что вся эта возня стоит того», — думал он.

Клаудиа еще раз взглянула на часы. Пятнадцать минут пятого. Еще пятнадцать минут ожидания. Сердце гулко колотилось в груди. По какой-то непонятной причине все в этом году как будто бы решили не слишком выделяться и не шокировать публику. И Лайза Миннелли, изменившая своей всегдашней экстравагантности, и даже Лиз Тейлор, всем своим видом как бы олицетворявшая в этот вечер Восточное побережье. Но главное заключалось, конечно, в Рэчел Келлер. Эта британская стервочка, похоже, решила привлечь к себе всеобщее внимание. Во-первых, явилась вместе с Дэвидом Прайсом. И это когда все в городе уже знали, что у него нелады с женой. Мало того, она появилась в мужском костюме. Даже Клаудиа подивилась ее смелости. Явиться в прекрасно сшитом мужском костюме с бабочкой, как будто прямиком от Дуги Хэйварда. И что самое странное, она не смотрелась в нем нелепо. Наоборот, глядя на нее, можно было подумать, что это обычное дело — прийти на самую престижную церемонию Голливуда в облике мужчины. Однако красная, яркая до неприличия губная помада и эти ее ярко-рыжие волосы ни у кого не оставляли сомнений в том, что Рэчел Келлер — женщина. Женщина с головы до ног.

Но уж в том, что касается сексуальности, ей Клаудиу ни за что не переплюнуть. Клаудиа еще раз пробежала глазами вешалки с туалетами и мгновенно интуитивно сделала выбор. Если все они в этом году решили не выставлять себя напоказ, ей остается только одно — платье от Гигли из прозрачного черного шифона, с бисером как раз в тех местах, где нужно.

Она одевалась быстро, с искусством и ловкостью профессионала. Бриллиантовые серьги и длинные черные перчатки лежали наготове на полочке. Высокие сверкающие сандалеты стояли рядом с другими вечерними туфлями. У нее ушло ровно пять минут на то, чтобы сменить пеньюар на туалет секс-богини. Перед тем как выйти из трейлера, она еще раз оглядела себя в большом зеркале. Контуры тела ясно просматривались сквозь прозрачную ткань платья. Лишь бисер на груди и бедрах спасал от того, чтобы выглядеть неприлично. Она повернулась, посмотрела на себя в профиль и удовлетворенно кивнула. Строгая диета возымела действие. Живот был плоским, как у двадцатилетней девушки. Никто никогда не догадается, сколько ей на самом деле лет. Даже собственный муж.

Клаудиа взяла сумочку и вышла из трейлера. Все остальное — дело времени и везения, но в одном она, по крайней мере, может быть уверена: в этом платье она победит их всех.

Дэвид Прайс буквально втолкнул Рэчел в вестибюль «Астра синема». Нелегко было им попасть сюда. Представители прессы весь вечер не оставляли их в покое.

— Это правда, то, что говорят о вас с Дэвидом? — спросил Рэчел один из репортеров — Вы и есть та самая таинственная незнакомка, из-за которой он порвал с женой?

Если бы Кейзер не предупредил ее о разладе в семейной жизни Дэвида, Рэчел бы, наверное, остолбенела от изумления, услышав этот вопрос. Теперь же она просто промолчала, и ни один мускул не дрогнул на ее лице.

Оказавшись наконец в вестибюле, она обернулась и пристально посмотрела на австралийца. Он заметно поправился со времени их знакомства на Бали. Рэчел запомнила его как вечно недомогающего невротика. Однако сейчас на лице его не осталось и тени каких-либо забот или переживаний. Волосы выгорели до белизны, загорелый, подтянутый, на лице играет теплая улыбка. Если бы Рэчел не знала, что перед ней актер, эта улыбка наверняка бы ее подкупила.

Они прошли через вестибюль к бару, где все уже было приготовлено для вечера.

— Я знаю, еще рановато, — сказал Дэвид, — но может быть, хочешь выпить чего-нибудь, прежде чем идти туда?

Рэчел кивнула. Он протянул ей бокал шампанского, и она взглянула на него с благодарностью. Вино придало ей храбрости, и она решилась задать тот вопрос, который с самого приезда вертелся у нее на языке:

— Что это за разговоры о вас с Дарлин? Не может быть, чтобы вы с ней разошлись.

На какое-то мгновение выражение лица австралийца изменилось. В нем проглянул тот затравленный неврастеник, которого Рэчел знала на Бали.

— Это правда, — ответил Дэвид. — Но никакая другая женщина здесь ни при чем. Дарлин сама во всем виновата.

— Не понимаю.

Он взял ее за руку, отвел в угол. Вокруг уже собиралась публика: руководители киноиндустрии, агенты, независимые продюсеры, охотники за талантами. Дэвид, казалось, ничего этого не замечал. Его мысли были заняты другим.