Она отошла от группы гостей, направилась к окну. Может быть, он подойдет, увидев, что она одна. Так она простояла минуты три. Потом обернулась. Человек с растрепанными черными волосами стоял на расстоянии примерно ярда от нее, разговаривая с полной блондинкой.

Должно быть, он почувствовал присутствие Рэчел — поднял голову, взглянул на нее, улыбнулся открытой дружеской улыбкой. Но в следующее мгновение пожал плечами и вновь обратился к блондинке. Рэчел пришла в ярость. Все мужчины в этой гостиной, да практически все мужчины в этом городе добиваются ее внимания. Что же, черт возьми, произошло сейчас?

Внезапно она почувствовала, что по горло сыта этой вечеринкой. Может быть, принять одно из многочисленных приглашений на обед? Нет, она сейчас не в том настроении. «Поеду-ка я домой, — решила Рэчел. — Лучше побыть дома, чем ехать туда, куда не очень тянет».

Раздавая улыбки и произнося слова прощания, она прошла сквозь толпу к выходу, сбежала по лестнице, устланной красным ковром. Швейцар предложил вызвать такси, но она отказалась:

— Такой прекрасный вечер. Я, пожалуй, пройдусь немного.

— На вашем месте я бы не стал этого делать, — услышала она чей-то голос за спиной. — В такой поздний час на улицах небезопасно.

Рэчел обернулась и увидела черноволосого человека.

— А вам какое дело до этого?

— Никакого. Просто дружеский совет.

— Можете не беспокоиться.

Рэчел толкнула тяжелую дверь, которая поддалась с большим трудом.

В ту же минуту подъехал длинный черный лимузин. Из машины выскочил шофер в красной ливрее и распахнул дверцу.

— Прошу, мисс Келлер. Мне приказано отвезти вас домой.

Она обернулась, ожидая увидеть черноволосого человека, но тот исчез.

— Кто приказал вам отвезти меня домой?

— Как кто? Мистер Хэйгерти. Вы только что с ним разговаривали.

Рэчел решила уступить. Села в машину, назвала адрес:

— Угол Шестьдесят второй и Шестьдесят пятой.

Она огляделась. Внутри машина была еще больше, чем ей показалось вначале, и вся обита белой лайкой. С одной стороны Рэчел увидела телефон, с другой — бар, и в нем откупоренную бутылку шампанского и бокал. Один.

Рэчел наклонилась вперед, отодвинула панель, отделявшую салон от кабины водителя:

— А где же ваш мистер Хэйгерти?

Шофер откашлялся.

— Он приносит вам извинения. Ему пришлось вернуться к Хэмптонам.

Рэчел задвинула перегородку, посмотрел сквозь дымчатое стекло. С каждой минутой становится все интереснее и интереснее… Любопытно, что будет дальше.

Она это узнала на следующее утро. С девяти часов начали приносить цветы. К одиннадцати она уже утопала в красных розах, лилиях и мимозе. Каждое новое подношение сопровождалось простой белой визитной карточкой, на которой значилось лишь имя — Тедди Хэйгерти. Ни приветов, ни пожеланий, ни намека на вчерашнюю поездку в сопровождении молчаливого шофера.

В середине дня раздался телефонный звонок:

— Я хочу пригласить вас на ленч.

— А кто это?

На другом конце провода коротко рассмеялись:

— Вы прекрасно знаете, кто я. Ну так как, согласны или нет?

Рэчел сделала глубокий вдох.

— И куда же вы хотите меня пригласить?

— Зал с бассейном в «Четырех временах года» подойдет?

— Слишком банально.

— Хорошо, тогда «Лютек».

— А это слишком элегантно для обычного вторника.

— В таком случае идем в «Русскую чайную». Увидимся там в час… или не увидимся вообще никогда. — С этими словами он положил трубку.

Рэчел улыбнулась. Не слишком оригинальное начало. Как будто из какого-нибудь романа викторианской эпохи. Однако она была заинтригована. Меньше всего она ожидала, что в этом шумном, вечно спешащем городе за ней будут вот так ухаживать. Ее это тронуло. Что ж, будем надеяться, он ее не разочарует.

Тедди Хэйгерти ее не разочаровал. За блинами со сметаной и белугой он обнаружил редкую способность — он сумел ее рассмешить. В его глазах самые заурядные события выглядели совершенно по-новому. Рэчел неожиданно поняла, что воспринимала и жизнь, и самое себя слишком серьезно.

За второй рюмкой ледяной «Столичной» она вспомнила, что собиралась его кое о чем спросить.

— Откуда ваш шофер знал, кто я такая? И вообще, почему он предложил довезти меня до дома?

Тедди улыбнулся:

— Я должен сделать серьезное признание. Вчера вечером все было подстроено. Я увидел вас в спектакле в прошлую пятницу и сразу влюбился. А потом начал за вами следить. Ничего сложного. Кое-кому позвонил, кому надо заплатил и через сорок восемь часов уже знал, где и когда вы будете появляться и что мне надо делать. Мой шофер ждал вас у отеля весь вечер.

Рэчел изумленно покачала головой:

— А что, если бы вы мне не понравились?

Он поставил рюмку, наклонился к ней.

— Мне это как-то не пришло в голову. Я всегда нравился женщинам с первого взгляда.

В устах любого другого эти слова прозвучали бы вызывающе. А сейчас Рэчел восприняла их как нечто само собой разумеющееся. Через некоторое время, узнав о нем чуть больше, она поняла, почему это так.

Тедди Хэйгерти родился для того, чтобы жить в богатстве и роскоши, как другие рождаются для того, чтобы прислуживать, учить или играть на сцене, как Рэчел. Источником богатства послужили земли семьи Хэйгерти, которые владели прериями в Канаде и множеством ранчо в Аргентине. Тедди учился сначала в сельскохозяйственном колледже, где его обучали фермерскому делу, а затем в бизнес-школе Гарварда. Там он понял, как можно извлекать прибыль из своих земель. Тем не менее, он нигде не работал. Этого Рэчел не могла понять.

— Вы хотите сказать, что совершенно ничем не занимаетесь?! Но ведь это ужасно!

Он усмехнулся.

— Что же тут ужасного? Вы что, относились бы ко мне лучше, если бы я пас скот или возделывал землю в прериях? Так вот, любой из моих работников делает это лучше меня. К тому же они выросли на той земле, которую обрабатывают, и поэтому любят ее больше, чем я. Поймите, Рэчел, — он взял ее руку, — я вырос не на ферме. Я рос в шикарных поместьях. В детстве меня учили играть в теннис и поло, кататься на лыжах. Я разбираюсь в живописи, знаю массу подробностей о старинной мебели, потому что у моей семьи этого в избытке. По той же причине я хорошо разбираюсь в деньгах.

Рэчел почувствовала, что окончательно запуталась.

— Но… играть в поло и тратить деньги… это же никакая не работа.

Уголки его губ изогнулись в улыбке. Помимо своей воли Рэчел зачарованно смотрела на него. Какое доброжелательное, какое солнечное лицо. Нет, на этого человека просто невозможно сердиться.

— А что вы знаете об игре в поло? Насколько я понял, вы в своей жизни ничего не знали, кроме работы. Ну ничего, я собираюсь это исправить, и прямо сейчас. Как насчет того, чтобы отправиться со мной на ленч в Париж?

Теперь пришла ее очередь усмехнуться.

— Вы же прекрасно понимаете, что я этого не могу сделать. Каждый вечер я должна быть на сцене.

— По воскресеньям вы свободны.

— Но ведь Париж находится за тысячи миль отсюда. Мы ни за что не успеем слетать туда и обратно, да еще и пообедать. Нет, это просто невозможно.

— Все возможно, когда есть свой собственный самолет.

Они улетели в Париж в субботу вечером. После того как закрылся занавес, шофер Тедди встретил ее у выхода со сцены и отвез в Ла-Гуардиа. Она едва успела переодеться, и ее все это несколько раздражало. Даже грим не успела снять. И душ не успела принять. Нет, так не путешествуют. Надо было настоять на том, чтобы он дал ей больше времени.

Оказалось, однако, что ей не о чем беспокоиться. В самолете была ванная и спальня с двуспальной кроватью. Когда самолет поднялся в воздух, Рэчел занялась своим лицом, а потом с наслаждением приняла ванну. Долго лежала в душистой воде. До Парижа примерно восемь часов, подумала она. Они проведут в самолете всю ночь, прилетят лишь завтра днем. Перед глазами встала спальня с двуспальной кроватью, и во второй раз со времени знакомства с Тедди Хэйгерти она задалась вопросом: а что будет дальше?