Врожденная непрактичность во всех житейских вопросах сказывалась даже в его одежде – всегда дорогой, но плохо сидевшей. Для портных он был просто подарком, и они грабили его напропалую.

Он отложил письмо на маленький столик с инкрустированной поверхностью, стоявший рядом с ним, и посмотрел на гостью взглядом филина.

– А другое послание, которое ты от нее получила, Брим. Где оно?

Она протянула ему папку. Он открыл ее и, помешкав немного, прочитал вслух первое письмо Стеллы Роуд:

– Она стала победительницей конкурса, – сказала мисс Бримли, – но суть не в этом. Хочу кое-что тебе объяснить, Джордж. Она из семьи Гластон, а Гластоны читали «Вестник» со дня его основания. Дедом Стеллы был Руфус Гластон – магнат керамической промышленности из Ланкастера, вместе с отцом Джона Лэндсбери он построил храмы и молельные дома[4] почти в каждой деревеньке Мидлендса. Смерть Руфуса «Вестник» ознаменовал выпуском отдельного мемориального издания, для которого старик Лэндсбери лично написал некролог. Сэмюэл Гластон продолжил дело отца, но по состоянию здоровья ему пришлось переехать жить южнее. Кончилось тем, что он поселился в окрестностях Борнмута, вдовец с единственной дочерью Стеллой. Она – последний отпрыск этого семейства. Причем это всегда были здравомыслящие люди, и, как я полагаю, Стелла – не исключение. Вот почему я не верю, что она может страдать манией преследования. Смайли смотрел на нее, не скрывая удивления.

– Непостижимо, моя дорогая Брим! Как тебе удается запоминать все это?

Мисс Бримли улыбнулась почти виновато.

– С Гластонами это легко, настолько тесно они связаны с историей моей газеты. На Рождество они присылают нам открытки, а на каждую годовщину – коробки шоколадных конфет. У нас есть примерно пятьсот семей, которых я называю первооткрывателями. Они стали подписчиками «Вестника» с самого начала и никогда уже не изменяли ему. И они пишут нам письма, Джордж. По любому поводу, который их волнует, они пишут нам: если женятся, переезжают, выходят на пенсию, если болеют, впадают в депрессию или сердиты на что-то – они нам пишут. Не каждый день, Боже упаси, но достаточно часто.

– Как же ты запоминаешь их всех?

– А я и не помню. Просто веду картотеку. И отвечаю на каждое письмо, но только… Видишь ли…

– Что?

Мисс Бримли посмотрела на него очень серьезно.

– Я впервые получила послание от женщины, которая сильно напугана.

– Чем же я могу тебе помочь?

– Пока мне в голову пришла только одна светлая мысль. Я вспомнила, что у Адриана Филдинга был брат, который преподавал в Карне…

– Да, он там старший преподаватель, если, конечно, еще не ушел на покой.

– Нет, пока не ушел. Его провожают на пенсию в конце нынешнего семестра. Об этом писала «Таймс» несколько недель назад в колонке кратких светских новостей – той, куда Карн стремится попасть по любому поводу. Там говорилось: «Школа Карн возобновила сегодня занятия в связи с началом пасхального семестра. Его конец будет ознаменован проводами на пенсию мистера Т. Р. Филдинга, который в течение пятнадцати лет вел там преподавательскую деятельность».

Смайли только рассмеялся.

– Нет, Брим, что ни говори, а твоя память – это нечто потрясающее!

– Просто в заметке упоминалась фамилия Филдинга… Короче, я подумала, ты мог бы ему позвонить. Вы же должны быть знакомы.

– Да, я его знаю. Хотя мы встречались лишь раз. За обедом профессоров колледжа Святой Магдалены. Но только… – Смайли слегка зарделся.

– Но только что, Джордж?

– Он в некотором смысле совсем не похож на своего покойного брата, если ты понимаешь, о чем я.

– Не понимаю, – отрезала мисс Бримли. – Но ведь это не может помешать ему рассказать, что он знает о Стелле Роуд. И о ее муже.

– Не думаю, что о подобных проблемах следует разговаривать по телефону. Наверное, мне надо поехать туда и лично с ним увидеться. И потом, почему бы тебе самой не позвонить Стелле Роуд?

– Сегодня я уже не смогу этого сделать. Время позднее, и ее муж будет дома. Но я предполагала нынче же отправить ей письмо с приглашением приезжать ко мне в любое время. И все же… – продолжала она, притопнув ногой от нетерпения, – мне бы хотелось с чего-то начать уже сегодня. Пожалуйста, Джордж.

Смайли кивнул и направился к телефону. Сначала он позвонил в справочную и попросил дать ему домашний номер Теренса Филдинга. Его заставили долго ждать, а потом посоветовали позвонить на телефонную станцию, которая могла соединить его с тем, кто ему нужен. Глядя на него, мисс Бримли жалела, что не успела узнать Джорджа Смайли лучше, чтобы понять, до какой степени напускная его внешняя неуверенность в себе. Действительно ли он так робок, нерешителен и лишен истинной хватки разведчика?

– Он лучший, – так отзывался о нем Адриан. – Он сильнее и умнее нас всех.

Но сколько было мужчин, которые во время войны, пройдя через страшные испытания, учились быть сильными и мужественными, но охотно и с облегчением забывали о приобретенном опыте, когда все оставалось позади!

В трубке уже раздавались гудки. Услышав их, она впервые за все это время ощутила легкий приступ паники. Ей вдруг стало страшно, что сейчас выяснится, какую дурочку она сваляла, когда придется вновь излагать свою историю незнакомым и, вероятно, не слишком дружелюбно настроенным людям.

– Мистера Теренса Филдинга, пожалуйста…

Пауза.

– Филдинг? Добрый вечер. Меня зовут Джордж Смайли. Во время войны я был близко знаком с вашим братом. И с вами мы тоже встречались… Верно, в самую точку. Колледж Святой Магдалены позапрошлым летом. Послушайте, не мог бы я приехать и навестить вас по сугубо личному делу?… Боюсь, оно слишком деликатного свойства, чтобы обсуждать по телефону. Моя знакомая получила крайне встревожившее ее письмо от жены одного из учителей Карна… Речь идет… Да, о Роуд, о Стелле Роуд и ее муже…

Он внезапно напрягся, и мисс Бримли, не сводившая с него глаз, со страхом заметила, как его пухлое лицо исказилось, словно от боли и отвращения. Она больше не слышала того, что он говорил, следя за пугавшими ее изменениями выражения его лица, замечала, как побелели суставы пальцев его руки, сжимавших трубку. Он повернулся к ней и что-то сказал. До нее не сразу дошел смысл его слов… Слишком поздно. Стелла Роуд уже мертва. Ее убили поздним вечером в среду. И произошло это после того, как они с мужем поужинали в гостях у Филдинга.

Утренний поезд, отходивший на Йовил в восемь ноль пять с вокзала Ватерлоо, не пользовался популярностью, хотя в ресторане подавали превосходный завтрак. Смайли без труда нашел для себя место в совершенно свободном купе первого класса. День выдался холодным, сумрачным, а темное небо обещало снегопад. Он сидел, укутавшись в плотное дорожное пальто, купленное на континенте, держа в руке, но не снимая пока перчаток, пачку утренних газет. Человек, любивший точный распорядок дня и ненавидевший спешку, он прибыл на вокзал за тридцать минут до отхода поезда. Все еще чувствуя усталость после стресса вчерашнего вечера, когда он просидел, разговаривая с Эйлсой Бримли, до бог знает которого часа, было трудно заставить себя взяться за чтение. Но, глядя в окно на почти пустынную платформу, он, к своему удивлению, вдруг увидел, как вдоль нее быстрым шагом идет мисс Бримли с хозяйственной сумкой в руке, пристально вглядываясь в окна поезда. Приспустив стекло, Смайли окликнул ее.