— Нет, — коротко отвечает Уиллоу. — Ненавижу дождь.

— Нет! Не говори так! — Гай выглядит действительно расстроенным. — Я хочу сказать, что это действительно серьезная категория: есть люди, которые понимают, насколько дождь - это здорово, и люди, которые приходят в бешенство, потому что он нарушает дорожное движение. Пожалуйста, не говори, что ты ненавидишь дождь.

— Я раньше любила его. — Она вспоминает все те мгновения дома, когда час за часом проводила, свернувшись на подоконнике с книгой, в то время как дождь барабанил по стеклу.

— Тогда почему ты...

— В ту ночь шел дождь, — неожиданно произносит Уиллоу. — Его не должно было быть, но он шел. И это был не тот красивый дождь, о котором ты говоришь. Он был проливной. Я всегда думала, как бы все было, если бы погода была чуточку лучше. — Дальше она не уточняет. Она уверена, что он поймет, какую ночь она имеет в виду.

— Тогда почему ты все-таки села за руль? — Гай определенно понимает, о чем речь. Он придвигается ближе и берет ее за руку. — Я не понимаю. Ты сказала мне, что у тебя даже прав еще не было, и погода была настолько ужасной. Что случилось?

— Ничего. Ничего не случилось. А, что ты имеешь в виду? Мы были в ресторане. Мои родители выпили. — Уиллоу пожимает плечами. — Это так ужасно, то, что я сделала.… Такого просто не должно было… Прошлой ночью у нас опять… кое-что произошло с братом. Мы поссорились. И знаешь, с чего все началось? Мы встретили одного его друга, и тот спросил Дэвида о наших родителях, а он ему ничего не рассказал. Он не смог рассказать. Он не может смело посмотреть на то, что я сделала. Не может смело посмотреть на то, кто я.

— Может, он просто не хотел снова переживать это. Может, он хотел защитить тебя. Избавить тебя от того, чтобы этот парень задавал еще вопросы, — говорит Гай.

Уиллоу смотрит на него, не говоря ни слова, какое-то время, обдумывая сказанное прежде, чем отвергнуть, как неправдоподобное.

— Наверно, нам нужно уходить из парка, — говорит Гай, когда начинается дождь. Он встает, поднимая ее за собой. — Хочешь вернуться к себе домой или, может, пообедать? Я бы позвал тебя к себе, не считая того, что там будет моя мама, которая удивится, что я делаю дома в середине дня. Она художница, — добавляет он. — Поэтому она работает дома.

— Я еще не хочу кушать, - говорит Уиллоу. — И мой дом слишком далеко отсюда. Они начинают идти быстрее, чтобы избежать дождя, но бесполезно.

— Ты знаешь, куда мы могли бы пойти? — неожиданно спрашивает Гай. — Мы могли бы… — Но он не договаривает, и ему тяжело встречаться с ней глазами, когда они выходят из парка и пересекают улицу.

Уиллоу уверена, что знает, о чем он думает. Очевидное место, всего в квартале отсюда, со свободным доступом для студентов, увлекательное и, к несчастью для нее, полное воспоминаний.

Они могли бы пойти в музей. Где Гай слушал лекцию ее родителей, где она сама была бессчетное количество раз.

— Ты же хотел сказать про музей, да? Думаю, это хорошая идея. Пошли. — Она дергает его за рукав.

— Ты уверена? — Он выглядит обеспокоенным.

— Нет, но все равно пойдем туда, — говорит Уиллоу, когда раздается раскат грома. Дождь льется сплошным потоком, оставаться на улице — безумие, и, безусловно, это самый разумный вариант.

— Ладно.

Они бегут по кварталу так быстро, как только могут, а потом вверх по лестнице в музей.

— Я промокла! — Она встряхивает головой, и капли воды разлетаются в стороны. С Гая тоже стекает вода на отполированный мраморный пол.

— У меня в рюкзаке есть толстовка, которую я тогда тебе одалживал, — говорит он. — Мы можем использовать ее в качестве полотенца.

— Пожалуйста... — Не успевает она произнести это слово, как оказывается закутанная в его толстовку, и он начинает ее энергично растирать. — Ой! Прекрати! — смеется Уиллоу. — Не так грубо!

— Ты не хочешь высохнуть?

— Хочу, но я же не щенок!

— Я бы не был так...

— Тс-с! — предупреждает их охранник.

Уиллоу перестает смеяться — не столько из-за выговора охранника, сколько из-за того, что она внезапно узнает окружающую обстановку. Она медленно осматривается, как бы пробуя на вкус свои ощущения. Будет ли это похоже на то, что было в книжном магазине?

Но когда она осматривает большой мраморный вестибюль, то не испытывает ничего подобного. Может, это потому, что в отличие от книжного магазина музей кажется абсолютно другим по сравнению с тем, что она помнит. Уиллоу никогда не приходила сюда раньше в будний день. Он практически пустой. Она видела музей только заполненным людьми, сейчас же он будто предоставлен целиком и полностью им. Может, потому что у нее воспоминания об этом месте не связаны с родителями, она была здесь много раз без них.

Или, может, потому что она не одна.

— Итак, чем хочешь заняться? — спрашивает Гай, заканчивая вытираться. — Что бы тебе хотелось посмотреть?

— Забудь о том, что хочу я, — отвечает Уиллоу, когда они направляются к лестнице. — Я знаю, точно, что ты хочешь посмотреть. Динозавров, верно?

— Абсолютно точно.

Они проходят по широким коридорам мимо комнат с украшениями из нефрита и племенными масками, мимо лекционного зала, где выступали ее родители, пока, наконец, не доходят до выставки динозавров.

— Вот эти мои любимые, — говорит Гай, ведя ее к парочке орнитомимидов

[1]

. Он наклоняется через бархатную веревку, и на мгновение Уиллоу кажется, что он собирается погладить одного из них.

— Не трогать, — предупреждает скучающий охранник.

— Как будто я могу, — бормочет себе под нос Гай. — Думаю, я могу понять его точку зрения. — Он выпрямляется и поворачивается к Уиллоу. — Я бывала здесь на выходных, когда весь музей заполнен маленькими детьми. Ты бы видел их, они практически залезают на них. Особенно на тираннозавра. Они сходят по нему с ума. — Он идет через комнату, чтобы осмотреть другой скелет.

Уиллоу не может сдержать легкой улыбки. Насколько она может судить, он не сильно отличается от пятилетних детей, по крайней мере, когда это касается динозавров.

— Итак. — Гай отводит глаза от модели восстановленной челюстной кости и смотрит на Уиллоу. — Куда теперь? Какая у тебя любимая экспозиция? Погоди, не говори мне. Я знаю, что угадаю, дай мне минутку. Ладно, тебе, наверно, нравятся драгоценные камни и минералы, верно? Я не говорю о комнатах со всеми этими причудливыми штучками, драгоценностями королевских особ или чем-то подобном, они слишком официальны для тебя. Я имею в виду полудрагоценные камни, огромные куски аметиста и топаза.

— Ты прав, — говорит Уиллоу. На самом деле, огромные пурпурные и золотистые кристаллы с их особенным сиянием находятся среди тех вещей, которые больше всего нравятся Уиллоу в этом музее. Она не удивлена, что он угадал, особенно после всего того, что они пережили вместе. Но все же тот факт, что он с легкостью может определить ее желания, немного смущает ее. К ней снова возвращаются противоречивые чувства, которые она испытывала утром.

Она немного отходит от него, скрещивает руки и думает. Это не похоже на стыд, который она чувствовала раньше. То, что он знает о ней необязательно плохо, совсем нет. Узы, сковывающие их, — единственная положительная вещь в ее жизни. Тем более что он все знает. Он знает самое страшное про нее, и, стоя здесь перед ним, невозможно не чувствовать себя ужасно уязвимой.

— Ну, так как, не хочешь спуститься вниз?

— Ты знаешь, все обо мне, — выпаливает она. — Гай выглядит испуганным, и она понимает, что, глядя на то, как он обеспокоен тем, что она только что сказала, ее слова, взявшиеся из ниоткуда, прозвучали полной ерундой. — Я хочу сказать, что ты не просто знал, что мне бы хотелось посмотреть аметист… — она замолкает, не зная, как продолжить.

— Ну, ты же знала, что я хотел бы посмотреть динозавров, я не...

— Это другое, — перебивает Уиллоу. — Ты парень, и в тебе от природы заложено, что тебе могут нравиться динозавры.