Может, это просто царапина.

Уиллоу Рэндалл смотрит на девушку, сидящую напротив нее. Одни могли бы обратить внимание на девушку, потому что она хорошенькая. Другие - из-за ее пламенных рыжих волос. Если бы парни в классе посмотрели, то увидели бы, что под блузкой у нее отчетливо видны очертания бюстгальтера. Но взгляд Уиллоу устремлен на другое: на воспаленный красный рубец, около трех дюймов длиной, тянувшийся от локтя до запястья. Если Уиллоу ухитрится скосить глаза достаточно сильно, то почти сможет различить несколько пятнышек засохшей крови.

Как она его получила? Не кажется, что она из таких.

Может, у нее есть кошка. Целый клубок котят.

Да, так и есть. Играя с котенком. Вот как, видимо, это произошло.

Уиллоу вдавливается в стул. Но ее внимательное разглядывание не остается незамеченным, и девушка оборачивается к одной из своих подруг и начинает что-то шептать.

Шу-шу-шу.

О чем они говорят?

Уиллоу неуверенно смотрит на других девочек. У нее плохое предчувствие, что они говорят о ней, и она не сомневается, что также знает, о чем они говорят. У нее единственной нет родителей.

Нет. Она - единственная, кто убила своих родителей.

Их шепот напоминает ей шелест сухих листьев. Уиллоу всегда ненавидела этот звук. Она подавляет в себе желание закрыть ладонями уши, отказываясь принимать внимание к себе. Но она не может остановить поток шума, вытекающий из их ртов.

Шу-шу-шу.

Звук затягивает ее. Угрожая раздавить.

Только одна вещь может убрать его.

Уиллоу резко встала с места, но шнурки оказались привязанными к ножке стула, и она качнулась вперед. Ее книги с грохотом упали на пол. Она ухватилась руками за стол, с трудом удерживая равновесие. Мертвая тишина. Все пялятся на нее.

Она могла почувствовать, как горит лицо, и свирепо поглядела на двух девчонок, которые перешептывались.

— Уиллоу? — голос Мисс Бенсон звучал обеспокоенно. Она явно обеспокоена, не притворяется. Она хороший учитель.

Она приветлива с толстыми детьми, и с прыщавыми тоже, так почему бы и не детьми-сиротами? Почему бы и не с детьми-убийцами?

— Я просто... — Уиллоу медленно выпрямилась. — Просто мне нужно в туалет. — Краска стыда мучительно сгустилась. Ей стыдно за свою неуклюжесть. Стыдно за то, как она посмотрела на тех девчонок. И разве не могла она придумать другое оправдание?

Мисс Бенсон кивнула, но выглядела колеблющейся, как будто в чем-то подозревала, но Уиллоу в данный момент было все равно. Все о чем она думала - это сбежать по-быстрому и оставить эти ухмыляющиеся лица позади. Она подняла свои книги, схватила сумку, и, как только оказалась за дверью, бегом припустила по коридору. Стоп. По коридорам бегать нельзя. Она переходит на шаг. Этого ей еще не хватало - попасться из-за такой глупости, как беганье по коридору

В туалете пахло куревом. Никого не было. Хорошо. Дверь одной из кабинок свободно раскачивалась. Уиллоу пинком захлопнула ее за собой и опустила сиденье унитаза, перед тем как сесть.

Она порылась в сумке. Приходя в бешенство, потому что не могла найти то, в чем так отчаянно нуждалась. Она что, забыла пополнить запас? Наконец, как раз тогда, когда она уже оставила надежду, когда была готова завыть как собака, рука сомкнулась на гладком металле. Пальцами проверила остроту лезвия. Идеально. Это новенькая бритва.

Голоса девчонок крутились у нее в голове. Их галдеж вытеснял все разумные мысли. Она закатала рукав.

Порез от бритвы убивает звук. Он стирает из памяти все те пялящиеся лица. Уиллоу смотрит на свою руку, на энергию, разливающуюся по ее телу. Крошечные красные царапины, которые превращаются в гигантские пионы.

Пионы, как те, что выращивала ее мама.

Уиллоу закрывает глаза, впитывая тишину. Ее дыхание становится глубже с каждым порезом бритвы. Воцаряется тишина, не такая как под кайфом, а прекрасная и чистая.

Разве могли бы вы сказать, что то, что так сильно причиняет боль, может быть настолько приятным.

Даже больше, чем просто приятным. А то, что приносит такое удовольствие, не могло быть плохим.

Оно должно быть хорошим. Оно хорошее.

Гораздо лучше. Лучше, чем с любым парнем.

Лучше, чем материнское молоко.

— Нет, ее не будет до двадцать шестого, — с бодрой профессиональной улыбкой говорит мисс Гамильтон. Рядом с ней за абонементным столом, борясь с зевотой, стоит Уиллоу. Она устала. Слава богу, ее смена в библиотеке почти закончена. Она украдкой смотрит на часы. Ну, не совсем закончена, еще сорок пять минут.

Уиллоу знает, что она должна быть благодарна за работу. Все же ее брату пришлось использовать довольно много связей, чтобы получить ее для нее. Три дня в неделю днем она помогает в университетской библиотеке. Это приносит немного денег. Недостаточно, но все же лучше, чем она заработала бы дома в палатке с мороженым Хааген-Дас.

Конечно, все деньги, что она заработала дома, пошли бы прямо ей в карман. Теперь все немного по-другому. Сейчас она работает, чтобы помочь брату с расходами. Сейчас ей необходимо беспокоиться о таких вещах, как счет за электричество. Но это не так уж плохо, по крайней мере, по сравнению с ее остальной жизнью.

— Думаю, мы можем достать ее для вас по межбиблиотечному абонементу, — продолжает мисс Гамильтон. — Уиллоу, ты подготовишь его?

Мисс Гамильтон решительно смотрит на нее, готовая, в случае ошибки, наброситься на девушку. На самом деле она не плохой человек. Она довольно милая с остальными, ей просто не нравится, что Уиллоу вторглась в ее библиотеку. Большинство из тех, кто работает здесь, - аспиранты и те, кто избрал библиотеку своей профессией. Достаточно сказать, что Уиллоу - единственная здесь ученица средней школы. Здесь так же, как и везде вокруг в эти дни. Она просто не подходит.

Уиллоу взяла карточку, которую мужчина заполнил своим неровным, неразборчивым почерком. Он ищет какую-то малоизвестную работу философа двенадцатого века. Она подняла голову и взглянула на него. Старый мужчина. Даже очень старый. Возможно, ему за семьдесят. Всегда интересно посмотреть на разного рода людей, которые сюда забредают.

— Она должна прийти сюда через пару дней, — сказала она, вбивая шифр книги в компьютер. — Вы написали свой номер телефона? — Она снова посмотрела на карточку. — Отлично, мы дадим вам знать, когда она придет.

— Замечательно, — сказал он с настоящим энтузиазмом. Уиллоу заметила, что у него очень дружелюбная улыбка. Она была готова поспорить, что он профессор-пенсионер, который по-прежнему обожает читать.

Его глаза загораются радостью в надежде раздобыть книгу. Ее отцу бы это нравилось еще лет двадцать, или около того. Одной только мысли о какой-нибудь монографии о малоизвестном племени в Новой Гвинее было бы достаточно, чтобы свести его с ума.

Было бы.

Ее неожиданно захлестнула волна отчаяния, даже стоять стало трудно. Она схватилась за край абонементного стола так крепко, что побелели костяшки пальцев. Она просто не может позволить себе так распуститься здесь. Есть ли способ, ну хоть какой-нибудь, чтобы она могла найти оправдание и пойти сделать то, что должна, так, чтобы Мисс Гамильтон не разозлилась на нее?

Уиллоу увидела свою сумку со всеми принадлежностями под одним из стульев. Стоило ее увидеть, и она немного успокоилась. Она оторвала руки от стола и потерла их, наслаждаясь прикосновением хлопковой ткани к свежим ранам. Пока и этого достаточно.

— Уиллоу! — голос Мисс Гамильтон был резким; понятно, что она не первый раз произносит ее имя.

— Извините! — Уиллоу так испугалась, что чуть не подпрыгнула. Она заставила себя отвести взгляд от своей сумки и сосредоточиться на сердитом лице Мисс Гамильтон.