6 февраля Лоренц телеграфировал мне, что пароход «Мария Менцель», имея на борту 403 дромадеров и 60 туземцев и руководителя экспедиции, моего старого сибирского путешественника Вильгельма Григера, вышел в Свакопмунд. В то время как Лоренц гостил у Герси Эгга и с его помощью скупал дромадеров у дружественных племен и проходящих караванов, я снарядил точно таким же образом второй пароход «Генрих Менцель» общей сложности я снарядил целую флотилию из пяти пароходов, которые, выйдя из разных бухт Красного моря, взяли курс на Людериц и Свакопмунд, в обход восточного побережья Африки и мыса Доброй Надежды. Выгрузка этого живого груза сопряжена с большими трудностями, потому что перевозка дромадеров на берег со стоящих на рейде далеко от берега пароходов должна была производиться на больших лихтерах, которые во время прилива втягивались на сушу канатами.

Вербовка арабов-проводников была также связана с различными инцидентами. Среди, туземцев ходили о нас самые невероятные слухи, и они боялись наниматься. Лишь благодаря большому авторитету, которым пользовался Менгес в городах и селах побережья, удалось набрать нужное количество людей. Большого труда стоило уяснить туземцам, что от них требуется, но еще труднее было заключить с ними условие, которое бы их как-то обязывало. Эти бедуины из независимой Аравии строили самые невероятные предположения о том, что их ожидает. Многим внушали, что их повезут в золотые рудники, и там они должны будут провести остаток дней своих под землей. Другие думали, что из них хотят сделать солдат. Наиболее распространенной версией была та, что экспедиция направляется в страну Ньям-Ньям, где живут людоеды, которые съедят несчастных под соусом. К тому же все пришедшие вербоваться были в лохмотьях. Прежде всего их надо было одеть и дать им задаток, что и было сделано. К чести арабов нужно сказать, что все нанятые нами точно явились к отходу парохода — никто не убежал в новом костюме и с задатком. Напротив, в открытом море мы часто обнаруживали на пароходе безбилетных темнокожих пассажиров, которые таким путем пытались искать свое счастье.

Хотя дромадеры здесь и встречаются огромными стадами, нельзя сказать, чтобы туземцы их особенно охотно предлагали. По количеству предложений было, пожалуй, достаточно, однако далеко не всегда предлагаемые нам дромадеры подходили по качеству. Восточноафриканские туземцы исходят из того, что европейцы ничего не понимают в дромадерах, в чем они несомненно правы. Со всей восточной цветистостью расхваливают они свой живой товар, стараясь подсунуть негодных животных, и моим переводчикам и доверенным приходилось с большим трудом отбирать хороших верховых дромадеров. Их нехватка объясняется огромными потерями в последних африканских войнах. Примерно шестьдесят-семьдесят тысяч дромадеров погибло в походах англичан против махдистских войск. Итальянская кампания против абиссинцев и суданцев стоила жизни тридцати тысячам дромадеров и столько же их погибло во время военной экспедиции против «муллы»[28] в Сомали.

Как бы ни был неприхотлив дромадер, все же он имеет один недостаток — он подвержен накожным болезням и сильно страдает от разных кожных паразитов. Моим людям была дана инструкция — всю дорогу мыть и регулярно дезинфицировать животных. При этом было израсходовано немало гектолитров креолина и много центнеров мыла. Каждая такая чистка, которая на суше обычно производилась на базарных площадях, превращалась в настоящую комедию. Кругом плотный круг галдящих и смеющихся зрителей. В середине — наши люди с криками и бранью моющие упрямых дромадеров, рев которых превосходит гам восточных базаров. При чистке пользовались насосами, а затем животных обмывали в море. В конце концов наши люди так навострились в этом деле, что за день успевали обработать по сто животных, причем на их долю выпадали пинки и укусы, которыми их щедро награждали неохотно подвергавшиеся этой процедуре дромадеры.

Ровно через 192 дня после первого моего разговора в Управлении колоний в Берлине мой сын Лоренц передал военному приемщику последний транспорт из двух тысяч заказанных нам дромадеров. Перевозка животных прошла очень удачно — потери от палящего зноя на Красном море и бурь у мыса Доброй Надежды составляли даже меньше предусмотренных нами пяти процентов; к тому же потери отчасти компенсировались рождением 20 молодых животных. Среди этой партии верблюдов были чистокровные беговые дромадеры, за которыми мои люди ухаживали с опасностью для жизни: арабы крайне ревниво относятся к этому, ибо считают их разведение своей монополией.

Выполнение столь грандиозного заказа требовало большого финансового напряжения. Я упомяну лишь о двух небольших побочных статьях расхода. Одни только седла обошлись в семьдесят тысяч марок, а необходимые телеграфные расходы составили кругленькую сумму в двадцать тысяч марок.

Партия верблюдов

Паника

Индийский бог науки и искусств — Ганеша. Его изображают с головой слона, так как по индийским верованиям слон самое умное из всех животных, священное верховое животное Индры, геральдический знак Сиама, живое существо, для которого на санскритском языке имеется сотня почетных имен. Общее убеждение, что слон принадлежит к числу умнейших животных, могу подтвердить и я из собственного опыта. В большей степени, чем у каких-либо других животных, у слонов выражены индивидуальные свойства, придающие каждому отдельному экземпляру свой собственный характер. Слоны обладают поразительной памятью и быстрой восприимчивостью. Они очень смышленны и вовсе не толстокожи. У них есть что-то серьезное как в любви, так и в ненависти, и они тщательно выбирают тех, кого дарят своим расположением. Так же как велика у слонов любовь между супругами, велика и их любовь к своим детенышам. Я часто наблюдал очень нежные отношения между родителями и детьми. Но еще интереснее было для меня наблюдать, как слоны, не принадлежащие к семье, так же играли с маленькими слонятами и вообще проявляли такую сильную нежность к детям своего мира, как мы к нашим детям. Слонята очень веселы и игривы, как козлята. Они выкидывают всякие шалости и проказы, подлезают другим слонам под живот и подталкивают их и вообще проделывают движения, которые, казалось бы, не способны выполнять такие неуклюжие животные. С моими Сторожами слонята не раз устраивали форменную борьбу. И если удавалось, наконец, положить на обе лопатки своего противника, маленький победитель от радости танцевал всеми четырьмя ногами.

Семейная жизнь слонов, если так можно выразиться, наглядно показывает, что мы имеем дело с животными высокоразвитыми в духовном отношении. Я вспоминаю многих слонов с совершенно определенными чертами характера, как будто речь идет о людях. Много слонов прошло через мои руки, и я хорошо изучил свойства их породы и их индивидуальный характер, и все же, несмотря на это, мне от слонов несколько раз грозила смертельная опасность, хотя за это и нельзя поместить их в разряд опасных животных. Например, если бы наша обычная домашняя лошадь обладала физической силой, какая дана природой слону, то как велико было бы число ежегодно убитых кучеров в одной только Германии! Как смирны и осмотрительны могут быть эти животные колоссы, показывает тот факт, что на острове Цейлоне слонов используют в качестве нянек и родители спокойно доверяют им своего ребенка.

Умные животные иногда бывают в плохом настроении, на которое обычно никто не обращает внимания. Кроме того, самцы в некоторые периоды бывают непослушными и даже опасными. Уже в конце шестидесятых годов прошлого столетия мне однажды угрожала смерть от слона. Я купил тогда в Триесте зверинец, в котором находилась слониха высотой в восемь футов, очень добродушное животное, только иногда капризничавшее, как и все создания женского пола. Но прошло немного времени, и я подружился с Лиззи, как звали слониху. Проходя мимо нее, я всегда давал ей что-нибудь, и дама глядела на меня глазами, полными любви. Но вот однажды я проходил, как всегда, мимо слонихи, ничего не подозревая, так как всю жизнь я доверчиво относился ко всем животным, с которыми имел дело. Между тем на этот раз мне пришлось столкнуться с бессовестным лицемерием. Лиззи нередко проделывала одну шутку, которая состояла в том, что она по команде поднимала хоботом своего сторожа, а затем тихонько ставила его на землю. Команда давалась: «Лиззи, аппорт». На этот раз — а это было в обеденное время — я застал слониху одну в ее стойле. Должно быть, меня бес попутал: мне захотелось быть обласканным и поднятым красавицей вверх, как поднимала она своего сторожа. Я подошел к Лиззи, погладил ее, угостил черствой корочкой хлеба, дотронулся до ее хобота и воскликнул: «Лиззи, аппорт». Моментально я очутился в воздухе. Но затем, вместо того чтобы поставить на пол, Лиззи бросила меня в сторону деревянного барьера стойла с такой силой, что я почти без сознания перелетел в зверинец. Тут я остался лежать, думая, что у меня переломаны все кости. Лиззи, к счастью, бросила меня таким местом, которое могло еще кое-как выдержать подобное обращение. Если бы я попал на барьер, то в лучшем случае остался бы калекой. Только спустя некоторое время появился, наконец, старик Филипп и помог мне встать, непрерывно делая мне справедливые упреки за легкомыслие. Еще много недель я хромал после этого случая. Не знаю, смеялась ли потихоньку надо мною глупая слониха, но над моей любовью она насмеялась.