Интересно, а можно иметь одновременно двух жен? Жить в павильоне с двумя женщинами? Такого он себе не мог представить. Эл-Ит — не Дабиб, у которой повиновение в крови. А тут еще явится эта дикарка, эта королева… Ну хоть бы Надзирающие намекнули, как ему осуществить этот новый брак.
Как там говорилось в их последнем сообщении, доставленном неизвестным мальчишкой: каждый год Эл-Ит будет проводить шесть месяцев со своим сыном. До сих пор Бен Ата не сомневался: Эл-Ит вернется сюда, в Зону Четыре. Он знал, что и она так же поняла эти слова. Но вдруг они оба ошиблись? Его потрясла мысль: а вдруг сына у него отберут, на шесть месяцев, отошлют в Зону Три? В нем вскипела яростная ревность, все в нем кричало: НЕТ… но попробуй сказать Надзирающим нет.
Ну, допустим, решил он, в этом есть определенный смысл: Аруси получит возможность изучить все жеманные манеры Зоны Три, а впоследствии поделиться своими познаниями с Зоной Четыре… Так и сидел Бен Ата в своей палатке, погрузившись в себя и предаваясь меланхолии, мешая мысли новые и старые. Внезапно клапан палатки откинули, и двое солдат-разведчиков втолкнули внутрь молодую женщину, которая задыхалась и царапалась злобно, как дикий кот, выпустивший когти.
Солдаты ухмылялись, как и положено в таких случаях. Оба встали, сложив руки на груди, у выхода из палатки, ожидая, что король выскажет им свою благодарность. Он натянуто улыбнулся, поблагодарил их, не забыв, как положено, ухмыльнуться и многозначительно хмыкнуть, обменялся с ними понимающими взглядами и бросил разведчикам горсть монет, которые носил в кармане плаща специально для таких случаев.
Молодую женщину швырнули на пол палатки, и ей было никак не подняться. Солдаты ушли. Первой мыслью Бен Ата было — что ей неудобно лежать, может, даже больно. Он готов был кинуть под незнакомку шкуры, чтобы ей было помягче, и даже разрезать связывающие пленницу путы. А потом сообразил: вот удобный случай для высокоморального поступка. Он был в своем праве изнасиловать девицу. И, что хуже, это было его долгом, хотел ли он того или нет. До сих пор не было случая, чтобы не хотел, — или, скорее, он об этом не задумывался. Теперь задумался, мрачно вспоминал, какие эти девицы из Зоны Пять всегда бывали пыльные и шероховатые на ощупь. И еще Бен Ата думал об Эл-Ит, о Дабиб и о той случайной женщине, с которой провел ночь, когда у него родился сын.
Похоть легонько трепыхнулась в нем, он даже облизнулся — но вообще-то ему не очень-то хотелось.
Бен Ата заметил, что девица не старается освободиться.
Он быстро взглянул на нее и отвел глаза. Девица была великолепна: высокая, статная, грива светлых с золотистым отливом волос откинута с лица на спину. У пленницы были бешеные, ярко-серые глаза, как у всех женщин Зоны Пять, и сильные длинные руки и ноги. На ней были надеты брюки из грубой кожи и облегающий жакет из меха.
Бен Ата было неловко разглядывать женщину в упор, она же спокойно смотрела на него своими смелыми глазами и ждала.
Он просто не мог изнасиловать это дикое существо, напоминавшее ему охотничьего сокола. С другой стороны, если пленницу развязать, она убежит, и тогда он станет посмешищем для всей армии.
Бен Ата кинул на женщину взгляд исподтишка, чтобы она не заметила его слабости: он хотел убедиться, не слишком ли жмут оковы. Казалось, они совсем не врезаются в ее запястья и щиколотки.
Не будучи уверенным, какие действия предпринять, Бен Ата так и сидел, завернувшись в свое черное одеяние, глядя прямо в темную ночь, поскольку солдаты забыли пристегнуть клапан палатки. Слабый приятный ветерок влетел в палатку и поворошил распущенные волосы девушки, — Бен Ата это заметил, хоть и не смотрел на нее прямо.
Он снова думал об Эл-Ит, которая увезла с собой его старое измученное сердце и ничего не оставила взамен. Как ему жить дальше, получеловеку: не солдату, но и не миротворцу, не холостому и не мужу, ибо он потерял жену, и даже не настоящему отцу, потому что, похоже, сына могут ежегодно забирать в Зону Три на полгода… эти сообщения от Надзирающих… они были не то чтобы двусмысленны, но приходилось ждать, как развернутся события, чтобы их правильно интерпретировать.
Кто же он теперь? Что ему теперь делать?
И тут Бен Ата осенило, что именно так же бедняжка Эл-Ит, видимо, страдала, сидя в своем дворце в ожидании прихода его солдат, которые должны были силой отвести ее к мужу. Она знала, что ее жизнь, ее образ мыслей, ее права, ее привычки — буквально все — у нее отнимут, разрушат, перестроят и дадут ей взамен в мужья какого-то варвара, и она ничего не могла с этим поделать.
Вот и он, Бен Ата, теперь ничего не мог сделать.
Эл-Ит стала жертвой его жестокого варварского обращения — да, теперь он был готов произнести это слово… И что, неужели придется все этот повторить с королевой этой примитивной зоны?.. Но тут ему в глаза бросилось кое-что, чего он не заметил ранее, хотя и смотрел постоянно краешком глаза в сторону пленницы. Он чуть повернул голову и заметил на ее великолепных руках тяжелые золотые браслеты, а на ногах варварские, но прекрасные золотые украшения, усеянные самыми разными драгоценными камнями; на пальцах блестели кольца, опять-таки из золота, а одно было особенно тяжелое и вычурное, — такое могло символизировать определенный общественный статус или власть. На крепкой белой шее девушки висела на золотой цепи массивная печатка.
Под влиянием наития он спросил:
— А ты случайно не королева Зоны Пять?
— Ну да, — ответила пленница.
И тут Бен Ата захохотал. Он вообще-то не был расположен смеяться, но это недоразумение оказалось настолько кстати, оно произошло так вовремя и попало прямо в точку, — в глубине души именно чего-то такого он и ждал. Да уж, от судьбы не уйдешь, и ему оставалось только смеяться. И она тут же засмеялась вместе с ним, показывая свои прекрасные крепкие зубы.
Так и вышло, что когда на заре проснулся лагерь, солдаты, оказавшиеся поблизости от палатки короля, первыми услышали смех Бен Ата и вторящий ему смех незнакомой женщины; она, — и эта новость сразу облетела весь лагерь, — была пленницей, которую разведчики приволокли накануне с противоположного гребня и швырнули в палатку короля, чтобы его развеселить.
— Эта парочка вовсю развлекается, — говорили друг другу солдаты с восторгом и завистью, как всегда принято у подчиненных.
Ну а когда через какое-то время стало известно, что это не простая женщина, королева Зоны Пять, которую захватили в плен, и что она собирается замуж за их короля, то естественное негодование солдат из-за того, что сражения сегодня опять не будет, перешло в веселье и пиршество.
На противоположных гребнях Зон Четыре и Пять целую неделю обе армии плясали и пировали. Солдаты ходили друг к другу в гости, устраивали самые разные совместные набеги и вылазки, и даже представители несчастного местного населения, ради такого случая познакомились намного ближе. Потому что, следует заметить, обе эти страны, которые воевали не одно столетие, все же практически ничего не знали друг о друге.
Однако в палатке короля происходило вовсе не то, что представлялось буйному солдатскому воображению.
Оковы, естественно, были немедленно сняты с королевы, ей принесли легкие закуски, и возле его палатки для нее установили еще одну — почти такую же красивую и удобную.
Похоже, королеву нисколько не оскорбило, что утром ее взяли в плен и заставили пережить унижение, втолкнув в палатку и бросив на пол, как мешок битой дичи. Бен Ата, который прежде всего был солдатом, заподозрил, что в этом есть какой-то скрытый подвох. И действительно, королева, еще до того, как обглодала поданного ей второго жареного цыпленка, очень охотно исповедалась и при этом в свойственной ей манере красавица так хохотала, что едва могла усидеть в кресле; — как выяснилось, она специально дала захватить себя в плен потому, что хотела попасть к королю Зоны Четыре — она первая об этом заговорила — и поскорее выйти за него замуж.
