Та лопнула пополам, разделяясь на две мягких половинки, и Би отбросила их за спину вместе со шлемом, как капюшон.

Мириам глубоко вздохнула.

Рядом с ней сидела молодая женщина и, сильно сощурившись, смотрела на огонь. Глубокие отметины от воздушных трубок пересекали ее лицо, а длинные черные волосы были скручены в большой неаккуратный узел на затылке.

– Воздух. – Би повернулась к Мириам, миндалевидные глаза были полны слез. – Такой холодный!.. Ничего не вижу.

– Подожди. – Мириам подтащила к себе один из своих узлов и принялась в нем рыться. – Одну секунду…

Би наблюдала за ней, все так же щурясь, по ее щекам, оставляя грязные дорожки, текли слезы.

– Дезинфектант. – Мириам протянула Би кусок чистой марли, смоченный дезинфицирующим раствором. – У меня тут его целая бутылка. Давай я вытру тебе лицо.

– Я сама. – Би забрала марлю и осторожно приложила ее к щеке. – Холодная.

– Тебе не мешают перчатки?

– Нет, я привыкла. – Марля оставляла грязные разводы, но Би продолжала втирать раствор в кожу, словно стараясь лучше узнать свое лицо на ощупь.

– Еще есть много воды. Может, хочешь умыться?

– Да. – Би бросила марлю в огонь и посмотрела на Мириам.

Ее странной формы глаза были не просто черными, как девушке показалось вначале. Белки покрывала сеть лопнувших сосудов, словно Би не спала много дней.

– Да, я хочу умыться. Что у меня с лицом? Все очень плохо?

– Нет, вовсе не плохо. – Мириам снова заглянула в мешок. – Держи зеркало.

Спустя полчаса в котелке булькала каша с кусочками мяса, а умытая Би сидела у костра, рядом с Мириам, и смотрела в сторону хайвея, в темноту. Зеркало лежало рядом с ней. От предложения Мириам расчесать ей волосы она отказалась. Девушка помогла ей смазать губы и ссадины от трубок защитной мазью и уговорила снять шейный платок, но потом Би просто перестала реагировать на ее вопросы и молча рассматривала себя в зеркало, все так же щурясь. Что она могла увидеть там при свете костра, оставалось загадкой для Мириам.

Разложив кашу в две жестяные миски, она отдала Би ее порцию, и та молча взяла ее. Женщина ела очень медленно, словно пробуя каждую ложку заново, но одолела все, до последней крошки.

– Вкусно? – спросила Мириам. – Обычно я готовлю лучше, но сегодня просто не из чего.

– Вкусно, – ответила Би и встала. – Спасибо тебе… и за зеркало тоже.

Она ушла в темноту, к своей машине. Мириам сложила миски, завернулась в запасное одеяло и улеглась у огня. Почему-то она была уверена, что Би позаботится о том, чтобы в темноте к их лагерю никто не подошел.

Проснувшись посреди ночи, Мириам долго не могла понять, где она и почему вместо жесткой рамы кровати под ней песок. А когда поняла, расплакалась, впервые после прихода рейдеров. Она рыдала горько и бесшумно, как научила ее жизнь без родителей, роняя слезы в одеяло, пока звуки, разбудившие ее, не повторились снова. Она села, оглядываясь.

Костер чуть теплился, угли тлели, и в темноте едва можно было различить фигурку, скорчившуюся недалеко от машин, у стены.

Би рвало.

Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Извини, – тихо сказала Мириам и шмыгнула носом.

Би ничего не ответила, просто молча залезла в кабину, оставив ее открытой.

Через несколько часов Мириам проснулась еще раз. Костер совсем погас, и со стороны машины Би был слышен ее голос. Она говорила с кем-то так тихо, что ни слова нельзя было разобрать. Мириам лежала несколько минут, слушая ее голос и глядя на звезды, потом снова расплакалась, завернулась в одеяло и уснула.

Би разбудила Мириам за полчаса до рассвета. Небо на востоке розовело, песок стал мокрым от росы, а на Би снова была маска.

От завтрака она отказалась, и Мириам пришлось доедать кашу одной.

– Прости меня, – снова сказала она, отчищая котелок песком. – Я уже видела такое у людей, которые долго не ели.

– Я сама виновата. – Би сидела на крыле машины, глядя туда, где должно было взойти солнце, ее механический голос оставался ровным. – Нужно думать головой, а не желудком.

– Если бы мясо было свежим, то я сварила бы жидкий суп, от него тебе не стало бы плохо. – Мириам сложила миски в котелок и спрятала его в узел с вещами.

Би посмотрела на нее и, казалось, задумалась.

– Это не очень важно сейчас. Мы должны поскорее добраться до Атланты, а о еде можно подумать потом.

– Но ты даже не завтракала!

– Я поем позже. – Би запрыгнула в кабину машины, мотор которой тут же запустился с тихим свистом. – У меня остались три капсулы с кофе – хочешь?

– Нет. – Мириам потащила узел к своему трейлеру. – А что ты ешь кроме кофе?

– Витаминный паек. – Колпак кабины опустился, и голос Би снова раздавался из переговорника на воротнике куртки Мириам.

– И давно?

– Неважно… я уже привыкла.

Мириам хотела было ответить. В ее памяти еще были живы воспоминания о детстве, о вечном голоде и блуждании по пустынным дорогам, но слов получалось слишком много, и они не складывались в связные фразы, поэтому она только вздохнула:

– Я еще сварю суп. Тебе понравится, я хорошо готовлю… так люди говорят.

– Спасибо, – ответила Би, и мотор ее кара взревел. – Кстати, а как тебя зовут?

Песок нагревался медленно.

Стоило ему получить чуть больше тепла, и он стремительно терял влагу, становился сыпучим, подвижным и не хранил следов долго.

Человек, остановившийся у остатков чужого лагеря, знал в этом толк. Солнце взошло недавно, и один-единственный взгляд сообщил ему больше, чем другому мог бы дать час пристального наблюдения.

Широкие следы боевого кара, тяжелого, нестандартного, в полной броне. Глубокие следы его владельца – маленькие ноги, вязнущие в песке из-за дополнительного веса. Экзоскелет? Мальчик или женщина?

Человек медленно прошел по лагерю. Его броня меняла цвет с каждым шагом: серая, серовато-зеленая, песочно-желтая. Он остановился, и его силуэт слился с песком, только асимметричные оптические линзы на шлеме предательски блестели, но потом и они погасли.

Он рассматривал костер, грязь, остатки ужина, следы рвоты, подошел к сохранившейся стене здания и легко запрыгнул на нее – на три метра в высоту.

Женщина… нет, две, одна из которых колет себе кофеин и страдает от проблем с желудком. Нельзя сказать, что ему это было очень интересно – его основная цель лежала далеко в стороне.

Он присел на краю стены, неразличимый на фоне дюн, и некоторое время оставался там, глядя в пустыню, на хайвей, куда уходили следы машин.

Женщина на нестандартном боевом каре. Интересно, кто она? Откуда?

Он снял с пояса маленький переговорник с ограниченным радиусом действия и набрал код частоты.

– Следую программе. Данные по первому этапу собраны, второй в процессе. Передача в точке два через сорок восемь часов, повторяю, точка два через сорок восемь часов.

– Принято, – сразу отозвался кто-то. – Точка два, сорок восемь, будут ждать.

– Отбой, – сказал он, раздавил переговорник в кулаке и смотрел, как падали со стены обломки аппарата.

Возможно, после завершения программы стоит сделать небольшой крюк.

Его броня изменила цвет на черный. Он спрыгнул со стены и пошел к своему маленькому кару, стоявшему у съезда с хайвея.

Следов за ним не оставалось.

До полудня они ехали не останавливаясь. Климатизатор в грузовике Мириам давно не работал, и она изнывала от жары.

Наконец девушка упросила Би остановиться на пять минут и переоделась, забросила куртку и джинсы в трейлер и осталась только в коротких шортах и майке.

– Песок не горячий? – спросила Би, глядя, как ее спутница босиком бегает вокруг грузовика, поправляя защитные шторки и зеркала.

– Не очень, если не стоять на месте. – Мириам подскочила к ней и протянула бутылку с водой. – Пить хочешь?