От причала остались одни воспоминания. Половину пути пришлось идти по воде. Приятного мало. Все же начало октября, и купальный сезон давно кончился, но главное — я добрался до Тузлы. Теперь осталось совсем немного. Пара дней. Ну, максимум, пять. Сущий пустяк.

Первым делом стоило позаботиться о крыше над головой. Подумав, я остановил свой выбор на пансионате «Два моря» и бодро зашагал по раскисшей дороге. Пейзаж за эти годы почти не изменился. Единственный вид растительности, который прижился на соленом песке Тузлы — это маслины. Их активность и определяет основные изменения ландшафта. Где-то деревья засохли, а где-то, наоборот, разрослись непроходимой колючей стеной. Вот и остатки бетонного забора. За ними пансионат. Сказать, что он имел нежилой *вид, значит, не сказать ничего. Просто разруха. И тишина…

Выбрал крайний домик, чтобы легче было таскать дрова из леса, и залез внутрь через окно. Оглядел помещение. Фундамент дал осадку, и в стене образовалась приличная щель, через которую сифонил ветер. Костер пришлось разжечь прямо в комнате, где для безопасности я поставил на пол ржавое корыто. Снял мокрую одежду, развесил поближе к огню, а сам завернулся в пуховый спальник. Сделав для профилактики пару глотков из фляжки с коньяком, я даже не заметил, как уснул под мерный стук дождевых капель.

Проснулся уже в сумерках. Проверил джинсы. Не высохли, но надеть можно. Пора решать главный вопрос — с пресной водой. Своих источников на Тузле никогда не было. Воду возили баржами из города. Не думаю, что кто-то оставил запас специально для меня. Придется поискать какой-то открытый резервуар. Осенью дожди идут часто, и там вполне могла скопиться дождевая вода. Да и вообще, по пансионату стоит прогуляться. В хозяйстве всякая мелочь может пригодиться. Сколько я проживу на острове, — еще не известно.

Гипотеза моя подтвердилась уже на исходе первого часа. Вода в достаточном количестве нашлась в пожарной бочке. Естественно, она была мутновата и слегка отдавала бензином, но я захватил с собой пару упаковок армейского адсорбента. Одна таблетка — и три литра воды пригодны для питья уже через пару минут. Собирательство тоже принесло свои плоды. Нашел замысловатую конструкцию для оборудования очага. Сплющенный, но вполне целый алюминиевый чайник, металлическую кровать, а еще тумбочку без дверцы, кастрюлю и даже керамическую кружку с отбитой ручкой.

Соорудив очаг, первым делом вскипятил воду и развел в кружке кубик «Завтрака туриста». Хорошая штука этот концентрат. Не сказать, что вкусно, но питательно. И места мало занимает. Мне его должно месяца на два хватить, а дальше можно перейти на подножный корм, если возникнет такая необходимость. Рыбу буду ловить. Да и птицы местные в пищу сгодятся. Есть у меня нож «Пиранья». Приятель подарил. Он с таким ножом в тайге свой организм на выживаемость проверял. А здесь не тайга. Здесь практически курорт. Даже кровать есть с тумбочкой.

Второй день пролетел незаметно. Я гулял по пансионату, где нашел еще немного полезных мелочей, обустраивал жилище и, главное, отсыпался. Давно не спал так крепко. Одиночество меня не тяготит. Наоборот, я давно миновал тот возраст, когда ищешь общения.

После обеда немного поморосил дождь, но быстро кончился. Я заварил чай и прямо с чайником расположился на берегу моря. Завтра будет праздник. Много лет назад мы с Викой в этот день поженились. Как раз накануне моего дня рождения. А три года назад Вика погибла. Мы поехали в гости. Она была за рулем. С ее стороны отказала подушка безопасности в нашем «фиате».

В тот день я сошел с ума.

К нам с дочерью переехала мама. Готовила, стирала, ходила по магазинам, помогала Насте с уроками. Я либо слонялся по комнате из угла в угол, либо лежал на диване в полной прострации. Перестал работать, есть, спать, разговаривать. Перестал реагировать на всех, кроме дочери. Если бы не она, я бы просто лег и не проснулся.

Через три месяца понял, что это не сон. Вика действительно умерла. Тогда я стал пить. Полгода пролетели в сплошном угаре. До аварии я был адвокатом. Специализировался на корпоративных налогах, поэтому кое-какие накопления имелись. Мамино терпение кончилось, когда я однажды чуть не выпрыгнул с балкона чужой квартиры. В последний момент кто-то из собутыльников успел схватить за ногу. Не дожидаясь, пока я действительно уйду в полет, она нашла моего старого приятеля Мишу Лебедева, и он, как профессиональный психиатр, основательно взялся за дело.

Для начала меня закрыли в стационаре. Месяц промывали мозги медикаментозно. Еще два месяца групповой терапией. Потом отпустили, но Миша еще долго приходил каждый день домой. Клиенты, естественно, разбежались. Я был этому рад и работал, скорее, для того, чтобы успокоить маму и Настю. «Находился в поиске новой жизненной установки», как утверждал мой друг Миша. И однажды утром я проснулся и понял, что эта установка нашлась. Мне приснилась Тузла…

Я связался через интернет с украинским консульством и заполнил документы на получение визы. Потом произвел ревизию текущего счета и был неприятно изумлен. Счет закрыли около месяца назад. Деньги кончились, как всегда, в самый неподходящий момент. Пришлось отодвинуть поездку и серьезно браться за пополнение семейного бюджета. Конкурентам, поставившим на мне крест, это явно пришлось не по вкусу, но мой напор не оставлял им времени для ответных маневров. Правда, в пылу борьбы за передел рынка я не забывал и о своей цели — продолжал бомбить факсами консульство и готовил юриста, который станет руководить компанией в мое отсутствие…

Сейчас все прошлые злоключения воспринимаются уже с иронией. Только за один поступок мне стыдно. Я не сказал ничего дочери. Оставил записку и сбежал, как последний трус. Мол, срочная и длительная командировка, позвоню, как смогу.

Ветер гнал на берег волну за волной. Они оставляли водоросли и сильный запах йода. По берегу с важным видом ходил мартын. Мое присутствие его нисколько не смущало. Он тщетно пытался перевернуть раковину рапана. Я не выдержал и привстал, чтоб помочь настойчивой птице, но в этот момент увидел: на меня несется огромный дог. Мне ничего не оставалось, кроме как замереть на месте. Пусть он думает, что перед ним дерево.

К счастью, он остановился, тормознув всеми лапами.

— Здравствуй, песик! — сказал я максимально дружелюбным тоном. — Ты, наверное, потерялся? Давай дружить. Меня зовут Саша.

Собака зарычала и издала низкий утробный звук, отдаленно напоминающий лай, и спокойно легла на песок, ни на секунду не спуская с меня глаз. Со стороны леса неторопливо приближался молодой мужчина. Внешним видом он нисколько не напоминал местных рыбаков, а каскетка, теплая куртка, брюки и ботинки наводили на мысль о дорогом магазине. Вот тебе и необитаемый остров!

— Ты откуда взялся, братан? Только не гони порожняк, вижу, что не местный.

— Из Сибири.

— А здесь что потерял?

— Сокровища затонувшего греческого корабля, который шел из Ольвии в Пантикапей с грузом скифского золота.

— Ответ неверный. — Он ухмыльнулся. — Даю еще две попытки.

— И что потом? — поинтересовался я.

— Вариантов достаточно. — Он распахнул полу куртки, чтобы я увидел рукоять пистолета.

— Пистолет-то газовый? — тут же поинтересовался я.

— Газовый, — подтвердил он. — В голове дырки делать, чтобы лишние газы выходили. В общем, слушай. Базара нет, ты можешь сидеть, где хочешь, но только не на Тузле. Это мой остров. Я его купил. Частная собственность. Ферштейн?

— К сожалению, не смогу отсюда уехать. — Я развел руками. — Лодки нет, плавать не умею, да тут и для хорошего пловца расстояние великовато до берега.

— А как же ты сюда попал?

— На парашюте спрыгнул.

— Слушай, парашютист… — Он вздохнул. — Я ведь могу сдать тебя пограничникам. Статья за шпионаж и, считай, пятнадцать лет строгого режима на Арабатской Стрелке. Или просто пристрелить могу. Соображаешь?

— Стреляй. — Я был абсолютно спокоен. Я знал, что мой билет может оказаться в один конец.