Я посмотрел на Джеру, которая в ответ лишь пожала плечами.

Пэл попытался объяснить, что он имел в виду. Оказалось, что все дело в квагме.

Квагма — это материя, которая возникает в результате Большого Взрыва. Когда она достигает достаточно высоких температур, то превращается в магму кварков — квагму. При таких температурах четыре закона физики объединяются и превращаются в единую суперсилу. Когда квагма остывает и распухает, суперсила, которая до того момента удерживала ее как единое целое, распадается на четыре подсилы.

К своему великому удивлению, я понял его объяснения — не все, конечно. Именно на этом принципе и работают двигатели интрасистемных кораблей, вроде «Краткой».

— Контролируя распад суперсилы, вы можете выбрать соотношение между ее составляющими. А оно как раз и управляет основными константами физики, — продолжал Пэл. — Одним из примеров является великолепная оболочка призраков. Каждого окружает тонкий слой пространства, в котором постоянная Планка заметно ниже, чем где бы то ни было. Таким образом квантовый эффект перестает работать. Поскольку энергия фотона, световой частицы, становится пропорциональной постоянной Планка, привходящий фотон вынужден сбросить большую часть своей энергии, когда он сталкивается со скорлупой — отсюда и эффект отражения.

— Ладно, — заявила Джеру. — И что же они здесь делают?

— Видимо, звезда-крепость защищена оболочкой из квагмы и диковинной материи. Мы предполагаем, что призраки окружили каждую звезду пузырями, некоей пространственно-временной субстанцией, в которой законы физики искажены.

— Вот почему наше оборудование не работает.

— Очевидно, — в голосе Пэла прозвучал холодный сарказм.

— А чего хотят призраки? — спросил я. — Зачем они все это вытворяют?

Пэл внимательно на меня посмотрел и проговорил:

— Тебя учили их убивать — и все?

Глаза Джеру метали молнии.

— Призраки развились не в результате эволюционного принципа «выживает сильнейший», — сказал Пэл. — Они являются симбионтами и происходят от жизненных форм, объединившихся в группы, когда их мир стал слишком холодным. Ими движет не желание расширить свои владения и получить новые территории — что характерно для нас, — а стремление познать законы развития Вселенной. Видишь ли, юный моряк, имеется очень узкий спектр физических законов, в рамках которых возможно существование какой бы то ни было жизни. Мы считаем, что призраки изучают данный вопрос, пытаясь раздвинуть границы — иными словами, манипулируя основами, управляющими нашим миром.

— Враг, который может превратить законы физики в оружие, очень опасен, — заявила Джеру. — Но я не сомневаюсь, что в конце концов мы с призраками справимся.

— Да уж, такова эволюционная судьба человечества, — бесцветным голосом проговорил Пэл. — Отвратительно. В течение тысячи лет, в соответствии с Соглашением Рауля, мы жили с призраками в мире.

Мы разные, нами двигают несхожие мотивы — зачем нам конфликтовать? Разве птицы в прекрасном саду ссорятся между собой?

Я никогда не видел ни сада, ни птиц. Так что этот пример был мне непонятен.

Джеру продолжала хмуриться. Наконец она сказала:

— Давайте вернемся к нашей ситуации. Как устроена крепость? — Когда Пэл не ответил, она сердито рявкнула: — Академик, ты уже целый час находишься внутри кордона, охраняющего крепость. И ни одного разумного наблюдения или вывода!

— Что я должен сделать? — ядовито поинтересовался Пэл.

Джеру повернулась ко мне.

— Твои наблюдения, юный моряк?

— Наши инструменты и оружие вышли из строя, — быстро ответил я. — «Краткая» взорвалась. Я сломал руку.

— Тилл свернул себе шею, — добавила Джеру. — Она пошевелила пальцами в перчатке. — Такое впечатление, что наши кости становятся более хрупкими. Больше ничего не заметили?

Я пожал плечами.

— Немного жарко, — неохотно сказал Пэл.

— Имеют ли необычные реакции нашего организма принципиальное значение? — продолжала допрос Джеру.

— Не представляю.

— В таком случае подумай над ответом на мой вопрос.

— У меня нет необходимого оборудования.

Джеру вывалила ему на колени запасное снаряжение — оружие, маяки.

— У тебя есть глаза, руки и голова. — Она повернулась ко мне. — Так, теперь ты, морячок. Нам пора сходить в разведку. Нужно найти способ выбраться отсюда.

Я с сомнением взглянул на Пэла.

— А кто останется сторожить?

— Никто. Нас тут только трое. — Она с силой сжала плечо Пэла.

— Не зевай, академик. Мы вернемся тем же путем. Все ясно?

Пэл пожал плечами, сосредоточившись на устройствах, лежавших у него на коленях.

Я с сомнением посмотрел на него. Кажется, целый взвод призраков мог бы спокойно проскользнуть у него перед самым носом. Но Джеру была права; тут мы ничего поделать не могли.

Она внимательно взглянула на меня и прикоснулась к моей левой руке.

— Как ты?

— Я в порядке, мэм.

— Тебе повезло. На войне удача улыбается редко. Но это твоя война, матрос.

Ее слова были полны фальшивого энтузиазма, и я ответил в том же духе.

— Можно забрать ваш паек, мэм? Вам он скоро не понадобится. — И я жестами показал, что рою могилу.

Она широко ухмыльнулась.

— Непременно. Когда придет твоя очередь, не забудь разрезать на заднице скафандр, чтобы мне было удобнее снимать его с твоего окоченевшего трупа…

— Вы самые настоящие монстры, — голос Пэла дрожал.

Я сжал в правой руке боевой кинжал, и мы с Джеру скрылись в темноте.

Мы рассчитывали найти что-нибудь, похожее на мост. Но я не мог себе представить, что мы будем делать, если обнаружим искомое.

Мы пробирались между сплетениями тросов. Они были изготовлены из какого-то жесткого материала, его даже кинжал не брал. Однако тросы оказались достаточно гибкими; если мы застревали, нам удавалось отпихнуть их в сторону; впрочем, мы старались этого не делать, чтобы не привлекать внимания.

Мы использовали обычный разведывательный СОД, слегка адаптированный для местных условий. Десять или пятнадцать минут мы продвигались вперед, после чего минут пять отдыхали. Я делал пару глотков воды — становилось жарко — и откусывал немного глюкозы. И проверял левую руку. Таковы инструкции. Если вы загоните себя, использовав все резервы, то можете не получить требуемого результата, а силы будут на исходе.

Я старался держаться настороже, сохранять ночное зрение и постоянно оценивать ситуацию. Как далеко от меня Джеру? Что если нас атакуют спереди, сзади, сверху, снизу, слева или справа? Где я смогу укрыться?

Постепенно у меня начало складываться представление о корабле призраков. Клубок тросов имел форму яйца длиной в пару километров. Иногда нам попадались платформы, на которых лежали какие-то инструменты. Словно крошки, еды на бороде старика великана. Очевидно, вся структура легко меняла свою конфигурацию. В тех местах, где сплетение тросов было не таким густым, я замечал более массивное ядро — цилиндр, идущий вдоль оси корабля. Наверное, двигатель. Интересно, работает ли он; нельзя исключать, что оборудование призраков сконструировано так, чтобы адаптироваться к изменению условий внутри границ крепости.

На корабле было полно призраков.

Они медленно дрейфовали над сплетением и сквозь него, следуя по невидимым для нас проходам. Мы не могли понять, что они делали или как общались. Для человека серебристый призрак всего лишь сверкающая сфера, видимая только благодаря отражению, словно дыра в пространстве, и без специального оборудования отличить одного призрака от другого невозможно.

Мы старались держаться от них подальше. Но я не сомневался, что призраки нас заметили и отслеживают наши передвижения. Не следует забывать, что шлюпка врезалась в их корабль. Однако они ничего против нас не предпринимали.

Мы добрались до внешней оболочки — здесь тросы кончались — и спрятались в каком-то углублении.

Отсюда я смог наконец взглянуть на звезды.

Новые звезды продолжали взрываться, устраивая грандиозные фейерверки, или сияли, точно огромные светильники. Мне показалось, что одна из них, в самом центре, горит ярче, чем раньше. Я взял это на заметку, чтобы потом рассказать академику.