Пока мы проверяли эту версию, г. Фриман только удивлялся, перечитывая до мелочей знакомый нам текст. Внезапно его словно осенило. На первый взгляд это казалось пустяком, мелочью, на который большинство людей, включая и нас самих, не обратили бы никакого внимания. Однако эта деталь оказалась критически важным ключом, который, по крайней мере на документе 1956 г., решал все дело.

На документе 1956 г. стояла подпись лорда Селборна. В тексте документа говорилось, что пергаменты Соньера хранятся в сейфах банка Ллойд Банк Юреп. Однако, как внезапно осознал Фриман и как убедились мы, проверяя документацию по Ллойд, в 1956 г. Ллойд Банк Юреп еще просто не существовал. В 1956 г. европейским филиалом Ллойд был Ллойд Банк Форин. Ллойд Банк Форин был преобразован в Ллойд Банк Юреп лишь 29 января 1964 г. Следовательно, вставленный фрагмент текста просто не мог относиться к 1956 г. Он мог появиться лишь после 1964 г.

Таким образом, было доказано, что по крайней мере один из двух документов Плантара не был полностью аутентичным. Это, естественно, ставило под вопрос и подлинность второго документа, датированного 1955 г.(4) Нам удалось установить лишь то, что сфальсифицирована была лишь часть документа 1956 г. Что же касается печати, текста самого Фримана, подписи Фримана и лорда Селборна, штампа французского консульства — все это было подлинным. Однако восемь лет спустя в документ был внесены дополнения. Ради чего? И каким образом фальсификатор смог заполучить первоначальную, подлинную версию документа? Если бы он захотел, он мог бы получить образец обычной подписи капитана Наттинга. Тогда ради чего он поставил другую, резко отличающуюся от нее, подпись?

В книге «Святая Кровь и Святой Грааль» мы опубликовали текст, являющийся, как предполагается, уставом Приората Сиона. Он был озаглавлен «Sionis Prioratus». Под ним стояла дата — 5 июня 1956 г. и подпись Жана Кокто — предполагаемого Великого магистра ордена в те годы. Устав состоял из 22 статей. Большинство из них носило сложный, иногда бюрократический, порой — ритуальный характер, но одна, статья X, выделялась своей земной прагматичностью: «При вступлении член ордена должен представить свидетельство о рождении и образец своей подписи».

Так вот, оказывается, что представляли собой документы, оформленные Патриком Фриманом: официально заверенные свидетельство о рождении и образец подписи. Итак, часть документа 1956 г. является бесспорной фальсификацией. Естественно, что это поставило под вопрос и подлинность документа 1955 г., хотя в отношении его ничего подобного установить не удалось. Было ясно одно: свидетельство о рождении и образец подписи действительно заверил Патрик Фриман.

Имея это в виду, давайте вернемся к приписываемой лорду Блэкфорду вставке в «отредактированном» тексте статьи Джании Макджиллврэй — вставке, которую мы уже цитировали выше. Согласно этому тексту, лорд Блэкфорд говорит:

Необходимо напомнить, что это заявление впервые появилось при «доработке» статьи Джании, где-то между 1979 и 1981 гг. Мы получили экземпляр статьи от маркиза де Шеризи в 1981 г. — за два года до того, как Плантар показал нам документы с подписями лиц, связанных с компанией «Гардиан Эшуранс», председателем совета директоров которой был лорд Блэкфорд.

Не было ли среди упомянутых англичан лиц, являвшихся давними членами ордена Приорат Сиона? Быть может, они установили контакты с орденом благодаря своим связям с движением Сопротивления во Франции в годы Второй мировой войны? Возможно, их связи были еще более давними. И хотя в приписываемом ему фрагменте статьи лорд Блэкфорд открыто протестует против статьи X устава Кокто, коллеги Блэкфорда, видимо, смирились с ней. Это и объясняет появление заверенных свидетельств и образцов подписей.

В ряде источников, в том числе и связанных с самим Приоратом Сиона, постоянно говорится о кризисе в ордене, имевшем место в 1955–1956 гг. Полного раскола удалось избежать лишь благодаря дипломатичным действиям Пьера Плантара де Сен-Клера, который сумел сплотить орден. Возможно, что трения 1955–1956 гг. вынудили некоторых членов ордена, по причинам, оставшимся неизвестными, наложить секвестр на некоторые особо ценные материалы, включая и пергаменты Соньера? Возможно, они представляли собой предмет торга.

Мы не думаем, что эту возможность следует полностью исключать. Однако существует и другой вариант. Если такие люди, как виконт Аезерс, майор Кловс и капитан Наттинг, смирились с требованиями статьи X устава, они вполне могли предоставить — и, видимо, так и поступили — заверенные свидетельства о рождении и образцы подписей. На практике это могло означать, что верхушка Приората Сиона аккумулировала значительное число свидетельств о рождении и образцов подписей. Предположительно они хранились в особой папке. Спустя длительное время, и особенно после смерти того или иного лица, эти материалы изымались и уничтожались. Лорд Селборн, к примеру, скончался в сентябре 1971 г. Через некоторое время после его смерти его свидетельство и образец подписи могли быть изъяты, и на них мог быть напечатан текст, датированный 1956 г. И если бы не такая мелочь, как упоминание в 1956 г. Ллойд Банк Юреп, фальсификация так и осталась бы незамеченной.

Итак, в общей картине появляются зловещие тени. Статья X устава Кокто, выступление лорда Блэкфорда против этой статьи и очевидное ее признание со стороны Наттинга, Кловса, Лезерса и Селборна не могут быть случайным совпадением. Однако изложенный нами сценарий предполагает, что в упомянутых документах присутствует элемент фальсификации, организованной Приоратом Сиона или, во всяком случае, некоторыми членами этого ордена. В то же время, хотя подобный сценарий и представляется нам вполне вероятным, мы не вправе игнорировать вмешательство некой силы, которая действовала не в интересах Приората Сиона, а против них.

Хотя ранее уже приводились ссылки на эти документы, Плантар никогда не говорил, что видел их лично, и настаивал, что он приобрел их только в 1983 г., незадолго до того, как показал их нам. Мы были склонны верить ему. Полная безвестность капитана Наттинга до 1983 г. и общая неясность деталей действительно свидетельствовали о том, что члены ордена приоров Сиона во Франции не видели этих документов и рассуждали о них исключительно понаслышке. Более того, когда мы обратили его внимание на такой анахронизм, как Ллойд Банк Юреп, Плантар был явно шокирован и обескуражен. Он фактически попросил нас продолжать исследование и сообщить ему о наших новых находках. Он также предпринял собственное расследование, после которого с готовностью, если не сказать больше, согласился, что документ 1956 г. — фальшивка. Учитывая все это, нам стало очевидно, что если здесь и имела место попытка ввести нас в заблуждение, то исходила она явно не от Плантара. Наоборот, у нас сложилось впечатление, что он сам стал жертвой преднамеренного обмана, а мы — случайного. Мы оказались вовлеченными в закулисную интригу, сложную шахматную партию, разыгрывавшуюся Приоратом Братства Сиона и кем-то еще.

Рассматривая проблемы такого рода, какие возникли с этими документами, люди инстинктивно стремятся поляризовать возможные варианты, свести ситуацию к элементарному выбору «или — или». Либо документы подлинны, либо нет. А если нет, их не стоит принимать всерьез и заниматься ими. Однако на деле ситуация, очевидно, не так проста. Один из документов, по крайней мере отчасти — это явная подделка. С другой стороны, в этом деле существует слишком много аспектов — например, заявление Бигланда, — которые имеют под собой слишком веское основание и засуживают дальнейшего изучения. Чем больше мы углублялись в суть вопроса, тем более убеждались, что мы имеем дело не с однозначно подлинными документами и не с заведомыми фальшивками. Наоборот, перед нами — нечто совсем иное, относящееся к промежуточной категории между истиной и подлогом. Эта категория хорошо знакома сотрудникам разведок и спецслужб, поскольку является преимущественно их сферой. Ее принято именовать дезинформацией. Она включает в себя сознательное распространение двусмысленной, частично правдивой и частично ложной информации с целью скрыть что-либо, отвлечь общественное сознание и направить его на какие-либо второстепенные, несущественные вопросы. Но самая удачная ложь — это всегда искажение или вариант правды, а не полная фальсификация. Наиболее эффективная дезинформация всегда выстаивается вокруг зерна истины. Зерна, которое окружено целым лабиринтом поворотов и тупиков.