И все же у нее не было другого выхода. Когда она покидала герцога, она прекрасно знала, чем это грозит. Он не из тех людей, которые позволят уйти тому, что им принадлежит. Он мог подолгу не приходить к ней и иметь других любовниц, но он по-прежнему считал ее своей. Его собственностью. И дети тоже были его собственностью. Он был их отцом. Ничего не значит, что он за годы не перемолвился с ними и парой слов или что он никогда не признавал их официально.

Листер охранял свою собственность. Возникни у него предположение, что она может ускользнуть вместе с Джейми и Абигайль, он разлучил бы ее с ними. Она в этом нисколько не сомневалась. Однажды, восемь лет назад, когда Абигайль была совсем маленькой, Хелен сказала ему о своем желании расстаться. Она вернулась домой после прогулки по магазинам и обнаружила, что Абигайль исчезла, а няня в слезах. Листер принес ребенка лишь на следующее утро — и та ночь до сих пор преследует Хелен в тяжелых снах. К тому времени как он появился у ее дверей, Хелен была почти больна от беспокойства. А Листер? Он вошел и четко объяснил, что если она собирается покинуть его, пусть не надеется увезти с собой дочь. Она принадлежала ему, никто, и ничто не могли изменить этого.

Когда она приняла решение оставить герцога, она уже знала, что должна сжечь за собой все мосты. Если она хочет сохранить детей, Листер не должен найти ее. С помощью леди Вейл она покинула Лондон в почтовой карете, вышла на первом же постоялом дворе на Северной дороге и дальше продолжала менять наемные кареты как можно чаще. Она выбирала самые неудобные дороги и пыталась привлекать поменьше внимания.

Это была идея леди Вейл — сделать ее экономкой сэра Алистэра. Замок Грейвз был далеко, его хозяин не вращался в обществе, и леди Вейл была уверена, что никто и не подумает искать ее там. В этом отношении владения сэра Алистэра были идеальным убежищем. Но Хелен была бы удивлена, если бы леди Вейл знала, как выглядит замок…

Или насколько упрям его хозяин.

По одному шагу за раз. Было бы здорово, если бы она могла отправиться еще куда-нибудь, но она выбрала эту дорогу и должна справиться. Мысли о неудаче просто неразумны в такой ситуации.

Джейми с шумом приземлился на сиденье стула и сполз на пол в облаке пыли.

— Прекрати, пожалуйста! — прикрикнула Хелен.

Дети разом посмотрели на нее. Она нечасто повышала голос. Но прежде у нее была няня, которая заботилась о них, она же видела их, только когда сама того хотела: в кровати, во время полуденного чаепития, на прогулке в парке. Тогда все они были, как правило, в хорошем настроении. Если Абигайль или Джейми плакали или злились или еще что-нибудь в том же духе, она просто звала няню. К несчастью, мисс Каммингс тоже пришлось оставить в Лондоне.

Хелен глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Пришло время браться за нашу работу.

— Какую работу? — спросил Джейми.

— Сэр Алистэр сказал, что мы утром должны уехать, — заявила Абигайль.

— Да, но нам нужно его переубедить.

— Я хочу поехать домой.

— Мы не можем, дорогая. Я вам уже говорила. — Хелен попыталась ободряюще улыбнуться. Дети не догадывались, что может сделать Листер, если поймает их. Она не хотела пугать детей. — Сэру Алистэру необходим кто-то, кто наведет чистоту и порядок в его замке.

— Да, — кивнула Абигайль, — но он сказал, что ему нравится, когда замок грязный.

— Чепуха. Думаю, он просто стесняется просить об этом. К тому же это наш христианский долг — помогать тем, кто в нужде, и мне кажется, что сэр Алистэр сейчас в очень большой нужде.

Вид у Абигайль был сомневающийся. Хелен хлопнула в ладоши прежде, чем ее слишком восприимчивая дочь смогла бы выдвинуть еще какие-нибудь возражения.

— Давайте спустимся вниз и приготовим прекрасный завтрак, для сэра Алистэра и нас самих. Затем я переговорю с кухаркой и горничными о том, как все обустроить в замке.

Даже Джейми воспрянул при мысли о завтраке. Хелен открыла дверь, и они вышли в узкий коридор.

— Думаю, ночью мы пришли отсюда, — сказала Хелен и повернула направо.

Много раз они поворачивали совсем не туда, но все же, в конце концов, оказались перед большой дверью на нижнем этаже замка. Хелен заметила, что Абигайль едва передвигает ноги, когда они добрались до обратной стороны замка и приблизились к кухне.

Абигайль вдруг резко остановилась:

— А вдруг мы встретим его?

— Кого, дорогая? — спросила Хелен, хотя прекрасно знала ответ.

— Сэра Алистэра.

— Абигайль боится сэра Алистэра! — пропел Джейми.

— Я… нет, — с трудом выдавила Абигайль. — То есть не очень. Просто…

— Он посмотрел на тебя, и ты закричала, — сказала Хелен. Она рассматривала закоптившиеся стены, пока раздумывала, что ответить дочери. Абигайль была слишком чувствительна. Малейшая критика могла надолго расстроить ее. — Я знаю, что тебе страшно, милая, но ты должна подумать и о чувствах сэра Алистэра. Ему, может быть, совсем неприятно, когда юные леди кричит при виде его.

— Он, должно быть, ненавидит меня, — прошептала Абигайль.

Сердце Хелен болезненно сжалось. Быть матерью иногда так трудно. Хочется защитить свое дитя от мира и его собственных слабостей и в то же время нужно воспитать в них благородство и честность.

— Я не думаю, что он чувствует что-то столь недостойное, как ненависть, — мягко сказала Хелен. — Но я думаю, тебе стоит извиниться перед ним.

Абигайль ничего не сказала, только кротко кивнула, ее тонкое личико было бледным и печальным.

Хелен вздохнула и пошла в кухню. Завтрак, по ее мнению, вообще заставлял видеть все вещи в лучшем свете.

Но как выяснилось, замок Грейвз мог мало, что предложить им из еды. Кухня, ужасно древняя, была пуста. Оштукатуренные стены и сводчатый потолок когда-то были покрашены в белый цвет, но сейчас стали совсем серыми. Пустынный очаг, нуждавшийся в основательной чистке, занимал почти всю стену. Судя по толстому слою сажи на горшках, пылившихся на полке, здесь давно уже никто не готовил.

Хелен беспомощно огляделась. На одном из столов стояла единственная немытая тарелка, очевидно, оставшаяся от чьей-то трапезы. Конечно, где-то все же должны храниться продукты? Она начала осматривать все полки и шкафчики подряд и вскоре дошла до состояния, близкого к панике. Четверть часа спустя ей удалось собрать скудную добычу: одинокий мешочек муки, немного овсянки, чай, сахар и соль. В кладовой завалялся подсохший кусочек бекона. Хелен смотрела на все найденное, удивляясь, как из этого можно приготовить завтрак, когда до нее дошел весь ужас ситуации.

Здесь нет кухарки.

И правда, сегодня утром она не видела никого из прислуги. Ни мелькнувшей в коридоре горничной, ни лакея. Ни мальчика, чистящего обувь, ни девушки, вытирающей пыль. А есть ли у сэра Алистэра вообще слуги?

— Мама, я хочу, есть, — захныкал Джейми.

Хелен мгновение смотрела на него невидящими глазами, пока перед ней разворачивалась вся картина задуманной ею работы. В ее голове снова кричал тоненький голосок: «Я не могу! Я не могу это сделать!»

Но выбора у нее не было. Она должна это сделать.

Она тяжело вздохнула, заглушила вопящий в ее голове голосок и повернулась.

— Думаю, нам пора уже взяться за работу.

Алистэр взял старый кухонный нож и нацелился на толстое письмо, которое доставили сегодня утром. Его имя было нацарапано крупным, почти неразборчивым почерком, который он сразу узнал. Вейл, вероятно, пишет, чтобы опять выманить его в Лондон, или еще какую-нибудь чепуху в том же роде. Виконт был настойчивым человеком, даже когда явно не получал поощрения.

Алистэр сидел в самой большой башне замка. Четыре высоких окна давали обзор на все окрестности замка и его внутренний двор, а падавший через них свет создавал идеальные условия для работы, три широких стола занимали почти все пространство комнаты. На них вперемешку лежали открытые книги, карты, образчики насекомых, увеличительные стекла, кисти для рисования, прессы для сушки растений, всякие интересные камни, птичьи яйца, древесная кора, его собственные карандашные наброски. У стен между окнами стояли стеклянные коробки и полки, заставленные книгами, журналами, рукописями и картами.