Виктору некогда было обращать внимание на их лобызания. Его больше заботило состояние Лены.

— Тебя сильно били?

— Забудь об этом. — Она старалась сделать так, чтобы он не нервничал.

Зотов сильно обнял Нину, и та вскрикнула.

— Что такое?

— Спина, — простонала девушка и поспешила сесть на диван.

Как ни крути, а женщинам досталось намного больше, чем мужчинам.

— Это моя ошибка, — начала Нина.

— Перестань, мы все поверили Сурену, и никто не был категорически против, значит, все и виноваты.

— Нам не удастся перейти, — удрученно заявил Зотов.

— Я от тебя это уже слышал! — рявкнул Виктор.

— Прекратите, — чуть не плача попросила Нина. — Давайте будем отдыхать и думать, что нам делать?

— Ты хочешь попробовать еще раз? — Ромка удивленно посмотрел на нее. — Пограничники тебе все мозги отбили?

Лена подъехала к Ромке.

— Все кончилось. Слава Богу, все живы. Успокойся.

— Какое там „успокойся“. — Зотов в нервном возбуждении прошелся по комнате, потом внезапно сел и обмяк.

— А почему не было милиции? Вас не допрашивали? — Быков кое-как стягивал с себя футболку.

— Пограничники отпустили нас… мы с трудом добрались до дома… но никто нас больше не тревожил. — На глазах Нины блеснули слезы. — Мы думали, вы уже уехали… думали, вас здесь уже нет…

— Подожди… так не может быть! Вас просто взяли и отпустили? Я же видел, как вашу машину задержали?!

Губы Нины обиженно задергались.

— Нас били… Били, как собак, — так определил капитан. Они выпытывали, где мы спрятали деньги, которые, по их мнению, везли с собой в Грузию. Но мы ничего не сказали… и они решили, что с нас взять нечего, и отпустили. Кинув нам какие-то лохмотья… — Она понурила голову. — А ты говоришь…

— Значит, с милицией вы даже не сталкивались? — Быков думал о своем.

— Нет, Виктор. Нина тебе все сказала. — Лена подобралась поближе на своем кресле. — Мы приехали двенадцать часов назад, а где были вы?

Быков поежился:

— Таскались по горам, но вроде… — он взглянул на напарника, — нас не засекли.

— Лазить больше мы нигде не будем, — решил за всех Зотов, просто засыпая на глазах у остальных.

Ему никто не возразил.

— Виктор, что… дальше? — В голосе Лены не чувствовалось нажима, но это был самый главный вопрос…

— У вас найдется что-нибудь выпить? — прохрипел он.

Она кивнула. Полминуты спустя она подъехала к Быкову с бутылкой водки и красной кружкой „Нескафе“.

— Полегчало? — нетерпеливо спросила Нина, когда Виктор отставил бутылку.

Легче ему не стало, но взгляд прояснился.

— Мне надо уходить… другого варианта нет!

— Не тебе одному — а нам всем! — резким тоном поправила Нина.

Лицо Быкова перекосило:

— Вы до сих пор не поняли, во что собираетесь ввязаться?! Вас чуть не убили! Или этого вам показалось мало?!

— Мы осознаем, что это — не шутки… но мы все равно хотим уйти! — твердо проговорила Басова.

Он посмотрел на женщин. Понимание того, что он несет ответственность и за них, повергло его в смятение. Ведь это означало, что он обязан действовать безошибочно, выверяя каждый свой шаг… Его преследовали, травили. Ему приходилось действовать на предельной скорости и рисковать, потому что без быстроты и риска он вообще не мог ни на что рассчитывать. О какой ответственности можно было вести речь?! Он мог только ощущать ее в своем сердце, во всем своем существе… Это была суровая нежность, подобная той, которую люди испытывали к братьям по оружию на войне.

— Границу нам все равно придется переходить. Только в том месте, где мы пытались это сделать, уже не получится… — Быков вновь вспомнил Верника, вспомнил, с какой легкостью он мог бы пересечь границу вместе с ним. Если бы не дурацкая телевизионная передача… Боже мой, от чего иногда зависит твоя жизнь. Если бы не его идиотское желание съесть тот проклятый бутерброд, из-за чего они задержались на несколько минут. Но именно в эти минуты на телеэкране возникло его лицо и надпись „Милиция разыскивает!“, и Верник не только успел это увидеть, но успел и испугаться. А так все хорошо начиналось, казалось — вот она, свобода, руку протяни. Невезуха… Но сокрушаться по этому поводу сейчас было бесполезно. Да и обстоятельства у него теперь совсем другие.

— Мы вообще не сможем перейти границу. Какие бы документы мы ни соорудили, да мы их и не можем достать, — вслух размышлял Быков.

В его голове роились самые фантастические планы: переодеться в форму сотрудников милиции или пограничников и ехать через границу будто бы со служебным поручением… Но нет, это не годилось, поскольку вместе с ним должен был быть вырубившийся сейчас Ромка и еще две женщины, одна из которых была инвалидом, а в милиции или погранвойсках инвалиды не служат. Можно было попробовать разыграть спектакль со „Скорой помощью“ — самому нарядиться врачом, Нину облачить в белый халат санитарки, из Зотова сделать шофера и везти Лену в Грузию на лечение… Но для этого требовались документы. Безупречные, не вызывающие сомнений в подлинности. „Может, захватить самолет? Стать воздушным террористом?!“ Быков скривился. „Один я все равно не смогу этого сделать… и всех нас перестреляют, как мелкую дичь, еще до того, как мы успеем взлететь…“ В его голове мелькнул парящий силуэт дельтаплана. Но управлять дельтапланом надо было уметь…

— Может, попробуем уйти морским путем?

Быков резко повернул голову к Лене:

— Как? Встанем все трое на водные лыжи?!

— Нет.

— А как?

— Можно купить яхту или катер. Ты не думал над таким вариантом?

— Нет…

Лена плеснула Виктору еще водки. Он залпом проглотил ее.

— В отличие от машины, яхте не нужны дороги… Морем, насколько я знаю, никто не владеет — в отличие от земли, оно по-прежнему свободно… Почему бы не воспользоваться этим?!

Быков потряс головой:

— Я не думаю, что там нет ограничений…

— По крайней мере, их значительно меньше, чем на суше! Я же говорю — на море нет границ, нет ни краев, ни областей… а значит, нет постов ГАИ, которые за всеми следят и всех контролируют… Все плавают по морю свободно! А мы не собираемся угонять яхту — мы купим ее, и к нам никто не сможет придраться…

— То, что ты говоришь, звучит слишком хорошо… Почему, однако, до сих пор никто не воспользовался этой возможностью, коль скоро она такая замечательная?

— А почему ты решил, что этим никто не пользуется?! Просто это не афишируют, — поддержала Нина свою подругу.

Быков потер виски.

— Только сначала нам придется миновать пограничников… и жесткий пограничный контроль! Или вы думаете, что его отменили?!

— Нет, конечно. — Нина взвешивала каждое слово. — Но я уверена, что, если плыть на яхте, можно обойти и пограничный контроль… проскочить сквозь него и уйти! Надо подумать хорошенько, как это сделать…

— Хватит крутить хвостом! Лучше скажи, где он, и тебе сразу станет намного легче. Ты избавишься от ужасных проблем, которые ожидают тебя, если ты и дальше будешь молчать! — Следователь прокуратуры, чью фамилию Ольга Аросьева так и не запомнила, подтвердил свои слова ударом кулака по столу и поправил настольную лампу так, чтобы она светила в лицо бухгалтеру и любовнице Быкова.

Она старалась не смотреть в глаза следователя — глядела ему в переносицу.

— Вы вызываете меня в прокуратуру во второй раз, о чем-то спрашиваете, но я никак не могу понять, что вы от меня хотите!

Следователь раскрыл толстую кожаную папку. Вытащил листок бумаги и начал мять его пухлыми пальцами. Смяв бумагу в комок, он протянул руку к самому лицу Ольги, потряс ею и разжал кулак. Бумажный комок выпал из кулака и, покатившись по столу, свалился на пол.

— То же самое произойдет и с тобой, дура! Тебя просто сомнут, как этот кусок бумаги! — Следователь нагнулся с проворством, которого Оля никак не могла ожидать от этого грузного человека, поднял комок бумаги и швырнул его в мусорницу. — И точно так же вышвырнут на помойку! Ты этого хочешь, идиотка?!