Всю свою жизнь я мечтал увидеть снег.

Меня зовут Джордан Блейк. Вся моя жизнь — это двенадцать лет солнца, песка и зелени. Мне ни разу не доводилось испытать, что такое мороз. Ни разу. Прохлада от кондиционеров в супермаркетах не в счет. Разве ж это мороз? Ведь в супермаркетах не бывает снега.

Хотите верьте, хотите нет, но я не знал, что такое настоящий холод, пока не отправился в путешествие.

Некоторые считают, что я счастливчик, потому что живу в Пасадене. Это в Калифорнии, где почти всегда солнце и жара. Конечно, все это здорово. Но если вы никогда не видели снега, то он кажется вам чем-то нереальным, как в фантастическом фильме.

Белые пушинки замерзшей воды, которые падают с неба? Они ложатся на землю, и из них можно строить крепости, лепить снеговиков и снежки? Согласитесь, трудно себе такое вообразить.

И вот однажды мое желание исполнилось. Я наконец увидел снег. И все оказалось еще чудеснее, чем я думал.

Гораздо чудеснее.

… — Внимание, ребята! Сейчас увидите кое-что интересное.

В свете фонаря, освещавшего фотолабораторию, папино лицо было совершенно красным. Мы с моей сестрой Николь смотрели, как он проявляет фотографии. Папа щипцами взял лист бумаги и опустил его в ванночку с проявителем.

Всю жизнь я наблюдаю, как папа проявляет пленки. Он профессиональный фотограф. Что-то не припомню, чтобы он когда-нибудь раньше так волновался за свои фотографии. Это было неспроста.

Папа снимает природу. Ну, вообще-то он снимает все подряд.

Он постоянно фотографирует. Мама говорит, что однажды, когда я был маленький, я увидел папу и заплакал. Не узнал его без фотоаппарата. Я привык к тому, что у него вместо носа — объектив.

В нашем доме полным-полно фотографий, на которых я выставлен в дурном свете. Вот я в пеленках. Вот я с чумазым после еды лицом. А вот я плачу, когда поцарапал себе колено. А на этой фотографии — бью свою сестру.

Папа только что вернулся из поездки по Большим Тетонам. Это горный хребет в Вайоминге, часть Скалистых гор. И сейчас папа печатал фотографии, которые там сделал.

— Хотел бы я, ребята, чтобы вы посмотрели на тамошних медведей, — сказал папа. — У них там целая семья. Медвежата напомнили мне вас — вы всегда дразните друг друга.

Дразним? Ха-ха! Папа думает, что Николь и я дразним друг друга! Это слишком мягко сказано. Николь — мисс Всезнайка — просто бесит меня.

Иногда я жалею, что она появилась на свет. Я поставил себе задачу: сделать так, чтобы и она пожалела об этом. Пожалела бы о том, что по-явилась на свет.

— Папа, тебе надо было взять нас с собой в Большие Тетоны, — с обидой в голосе сказал я.

— В это время года в Вайоминге очень холодно, — ввернула Николь.

— Ты-то откуда знаешь, «профессор»? — Я ткнул ее под ребра. — Ты же никогда нс была в Вайоминге.

— Я прочитала об этом, пока папа был в отъезде, — объяснила Николь. Ну, разумеется! — Если хочешь знать больше, Джордан, в библиотеке про это есть книжка с картинками. Для первоклашек как раз то, что тебе надо.

Я не смог придумать, что ей ответить. С этим у меня трудности. Я слишком долго соображаю и не могу отвечать быстро. Пришлось ткнуть ее еще раз.

— Но-но, — проворчал папа. — Без драк! Не мешайте работать.

Тупица Николь! То есть не то чтобы тупица — на самом деле она очень умная. Но умная как-то по-глупому — это мое мнение. Она настолько умная, что перепрыгнула сразу через пятый класс и сразу оказалась в моем. Она на год младше меня, а учится в моем классе, причем учится на одни пятерки.

Папины снимки, плавающие в ванночке с проявителем, постепенно становились все четче.

— Пап, а когда ты был в горах, там шел снег? — спросил я.

— Конечно, шел, — ответил папа, не отрываясь от работы.

— А на лыжах ты катался? — снова спросил я.

Папа отрицательно покачал головой:

— Я был слишком занят.

— А на коньках? — спросила Николь.

Николь ведет себя так, как будто знает все. Но она так же, как и я, никогда не видела снега. Мы никуда не выезжали из Южной Калифорнии — по нам это сразу видно.

Мы оба круглый год загорелые. Светлые волосы Николь имеют зеленоватый оттенок. Это от хлорки в общественном бассейне. А у меня волосы каштановые со светлыми прядями. Мы с ней члены школьной команды по плаванию.

— Спорим, что у мамы сейчас идет снег, — сказала Николь.

— Возможно, — ответил папа.

Наши мама и папа в разводе. Мама только что переехала в Пенсильванию. Это лето мы собираемся провести у нее. Но до конца учебного года будем жить с папой в Калифорнии.

Мама прислала нам несколько фотографий ее нового дома. Он весь покрыт снегом. Я смотрел на эти фотографии и пытался почувствовать холод.

— Я бы хотел жить у мамы, когда ты уезжаешь в свои командировки, — сказал я.

— Джордан, мы уже говорили об этом! — сказал папа с некоторым раздражением. — Ты сможешь поехать к маме, когда она обустроится. Она еще даже мебель не купила. Где ты там будешь спать?

— По мне, так лучше спать на голом полу, чем слушать, как храпит миссис Хитченс, — проворчал я.

Миссис Хитченс присматривала за нами, когда папы не было дома. Хуже наказания не придумаешь! Каждое утро мы должны были убирать наши комнаты, а она потом проверяла. — ла Каждый вечер без исключения она кормила- нас печенкой, брюссельской капустой и суп-пом из рыбьих голов, а в придачу давала большшой стакан соевого молока. Фу!

При красном свете лаборатория выглядела таинственно. Судя по папиному голосу, он здорово волновался.

— Если снимки получатся хорошо, я опубликую их в своей книге, — сказал он. — Я назову ее, Бурые медведи Вайоминга». Автор — Харрисон Блейк. Звучит неплохо.

Папа замолчал и вытащил один снимок из ванночки с раствором. Он вгляделся в фотографию, с которой капала вода.

— Вот чудеса, — пробормотал он.

— Какие чудеса? — спросила Николь.

Папа молча положил снимок перед нами. Мы с Николь посмотрели на него.

— Папа, — сказала Николь, — по-моему, это просто игрушечный медвежонок.

На фото действительно был изображен игрушечный медвежонок. Коричневый плюшевый медвежонок сидел на траве и глупо улыбался. Он был мало похож на медведей, которые водятся в Больших Тетонах.

— Должно быть, это какая-то ошибка, — сказал папа. — Ладно, подождите, пока я про-явлю остальные фотографии. Вот увидите, они потрясающие.

Он достал другую фотографию. Внимательно ее изучил.

— Гм…

Я взглянул на снимок. Ещё один игрушечный медвежонок.

Папа вынул третью фотографию. Потом четвертую. Он двигался все быстрее и быстрее.

— Что за фокусы! — закричал он. Он был взбешен. Даже в темной лаборатории было видно, по он в ярости. — Да что здесь творится? орал он. — Где же снимки, которые я сделал?!

— Папа, — вкрадчиво спросила Николь, — а ты уверен, что те медведи, которых ты видел, были настоящими?

— Конечно, уверен! — закричал папа. — Неужто я не могу отличить бурых медведей от игрушечных?

Он начал ходить взад-вперед по комнате.

— Может, я пленку потерял? — пробормотал он и схватился за голову руками. — Или я её засветил?

— Удивительно, ведь ты фотографировал медведей, — заметила Николь. — А получились игрушечные медвежата.

Папа в ярости стукнул рукой по столу. Он ворчал что-то себе под нос. Он был на грани нервного срыва.

— Может, я пленку в самолете оставил? Или перепутал кассеты.

Я отвернулся в сторону. Меня трясло от смеха.

— Джордан! Что с тобой? — Папа схватил меня за плечи. — Что случилось?

Он развернул меня к себе.

— Джордан! — воскликнул он. — Почему ты смеешься?!

Николь скрестила руки на груди и с укором посмотрела на меня: