Но ведь у Эндрю с собой телефон! И Клер решила позвонить ему, как только Маурицио и Габриэлла перестанут болтать и продиктуют ей номер. Едва войдя, они буквально прилипли к телефону-автомату. Клер понятия не имела, кому они звонят и о чем говорят, уловила лишь несколько слов, произнесенных Габриэллой: “… наше наследие… международная проблема… укрепить законодательство… и в Риме тоже”.
Полицейский участок казался каким-то ненастоящим, и если бы не толстые средневековые решетки на окнах да зарешеченная камера в углу, вполне бы сошел за маленький офис. Обстановку составляли два серых металлических стола и картотека вдоль стены. Два старомодных вентилятора на высоких ножках трудились неустанно, гудели и напрягались, пытаясь разогнать застоявшийся воздух. Но толку от них было мало. За столами сидели молоденькие молчаливые карабинеры.
Маурицио наконец повесил трубку, подошел к Клер и присел рядом на краешек стола.
– Только что говорил с директором библиотеки, – тихо сказал он. – И тот пояснил, что изъятие книги из библиотечного фонда автоматически влечет за собой штраф.
– Сколько?
– Две тысячи евро.
– О господи… – Клер вовсе не была уверена, что на банковском счете у нее найдется такая сумма, да и оплаты, которую она должна получить от Фрая, тоже вряд ли хватит.Возможно, придется обратиться к Мередит. – Если я заплачу, меня отпустят?
– Директор сказал, что еще не решил, будет ли выдвигать обвинение в преступлении.
Обвинение в преступлении?
– Но ведь вы же не думаете, что я взяла дневник нарочно, верно? Да, то был глупый поступок, но я его не крала.
– Боюсь, мое мнение мало что значит. Воров расплодилось уйма, иначе никто бы не стал делать из этого проблему. Но поскольку…
– Но я не имею к этому отношения. И могу это доказать.
– Одного часа вам хватит, чтобы доказать?
– Не знаю, не уверена. Но и прямых доказательств, что я воровка, тоже нет.
– Видите ли, итальянское правосудие значительно отличается от вашего, американского. Нам не требуется доказательств преступления, чтобы отправить человека в тюрьму. Иногда достаточно одного подозрения. А затем уже дело расследуется, а подозреваемый остается…
Он умолк, видимо, щадя чувства Клер.
– Остается за решеткой?
Впервые за все время Клер испугалась. Может, Гвен и правильно поступила, удрав со всех ног.
К ним подошла Габриэлла.
– Будет здесь с минуты на минуту, – сказала она.
– Кто будет? – спросила Клер.
– Следователь, – ответил Маурицио. – Поговорит с вами и решит, есть ли основания выписывать ордер на арест.
– О… – только и сумела выдавить Клер.
– Думаю, будет лучше, если вы не станете пока подключать своих коллег из прессы, Габриэлла, – заметил Маурицио.
Та как раз листала свою телефонную книжку и удивленно подняла на него глаза.
– По крайней мере, до решения следователя. Потому что все может обернуться не так, как вы думаете.
Говорил он спокойно, но в голосе звучало предупреждение. Очевидно, решила Клер, он напоминает Габриэлле о каком-то промахе, совершенном ею в прошлом. Как ни удивительно, но это сработало. Габриэлла, досадливо морщась, закрыла свою книжку и убрала в сумочку.
Клер попросила Маурицио дать ей телефон Эндрю. Она знала, у Габриэллы он точно есть, но скорее умерла бы, чем попросила ее о чем-то. Если б не Габриэлла, она не сидела бы сейчас в полицейском участке. Да, конечно, Эндрю и Маурицио были удивлены, даже шокированы, узнав, что она забрала дневник Алессандры из Библиотеки Марчиана. Но Клер почти не сомневалась: они поверили бы в ее объяснение и разрешили бы тайно вернуть его на место. И тот же Маурицио, сохранявший видимый нейтралитет и не сказавший ни слова в ее поддержку, все же остановил Габриэллу, чтобы та окончательно не испортила дело. А ведь она вполне могла позвонить в редакцию шестичасовых новостей, выдать сногсшибательную историю о “краже века” из библиотеки, заявить, что к этому причастна целая международная банда, а затем выставить себя героической защитницей исторических ценностей.
– Габриэлла? – сказал Маурицио.
Та протянула ему мобильник, где на экране уже высветился номер Эндрю. Клер надавила кнопку автоматического набора.
– Да?
Голос Эндрю был еле слышен, в трубке потрескивали электрические разряды на фоне рева какого-то мотора.
– Это Клер. Где Гвен?
– Здесь, рядом со мной. Мы возвращаемся.
– Откуда?
– Будем через…
Тут голос его окончательно утонул в помехах.
– Больше всего на свете мне дороги мои субботние ланчи, – сказал Армандо Корреджо, и в голосе его звучала искренняя печаль от этой утраты. – По субботам синьора Корреджо готовит ростбифы. Правда, получаются они у нее жесткими, как кожаная подметка. Больше всего на свете ценю субботние ленчи. И вот приходится их пропускать.
Если уж честно, подумала Клер, этот синьор Корреджо выглядит так, словно ни разу в жизни не пропустил ни одного ланча и все их съел с удовольствием. Он не был тучным, просто необыкновенно широким в талии. Подтяжки, на которых крепились легкие летние брюки, были натянуты до предела; казалось, если их вдруг отстегнуть, они полетят через комнату, словно стрела из лука. Лицо круглое и гладкое от хорошего запаса подкожного жира, прямо как у океанских млекопитающих. Волосы черные, зачесаны назад и гладко прилизаны. И еще он носил тонкие усики в стиле денди Викторианской эпохи.
– Очень сожалеем, что прервали вашу трапезу, – начал Маурицио.
– Мою субботнюю…
– Да, вашу субботнюю трапезу… Но не могли бы вы уделить нам несколько минут драгоценного времени и выслушать историю мисс Донован? Уверен, вы сразу поймете, – Маурицио осторожно покосился на Габриэллу, – что нет никаких причин открывать уголовное дело.
– Синьор следователь! – перебила его Габриэлла. – У этой женщины нашли книгу, представляющую бесценный артефакт итальянской истории.
Она подняла дневник в руке, словно Библию, на которой ей предстояло поклясться.
– Да, но это произошло по ошибке, – возразил Маурицио.
– Тише, прошу вас, – вздохнул Корреджо и неуклюже заерзал на стуле, где едва помещалась половина его задницы. А затем кивнул Клер. – Давайте излагайте. Только быстренько. Если закончим через пятнадцать минут, тогда, возможно, успею к супу.
Клер всматривалась ему в лицо, не зная, с чего начать. Корреджо не походил на человека, наделенного чувством юмора. Что, если он прямо сейчас прикажет карабинерам увести ее, чтобы быстрее вернуться домой?
– Видите ли, это произошло совершенно случайно. Я работала с дневником в читальном зале библиотеки и…
В этот момент дверь распахнулась, и в участок ворвались запыхавшиеся Эндрю, Гвен и Франческа. Эндрю окинул сцену оценивающим взглядом: двое полицейских, Клер сидитна стуле перед следователем, рядом Маурицио и Габриэлла.
– Прежде чем начнете допрос, должен сообщить: произошла ужасная ошибка, – прямо с порога начал Эндрю.
– Это я во всем виновата, – подхватила Франческа. – Я совершила ужасную ошибку.
– Просто жуткую! – эхом откликнулась Гвен.
Совершенно ошеломленные Габриэлла, Маурицио и Клер смотрели на троицу. Маурицио очнулся первым.
– Это синьор Корреджо, следователь, – сказал он. – Попробуйте объяснить толковее. И по порядку. Вы первая, – сказал он Франческе. – И прежде всего представьтесь.
– Да, конечно, – улыбнулась она. – Я Франческа Люпони, старший библиотекарь Библиотеки Марчиана. Видите ли, Гвен показывала мне свой дневник…
Горя желанием помочь, Гвен выхватила дневник из рюкзака.
– Видите? Он очень похож на этот, старый. Потому что я однажды пролила на него кока-колу, ну и еще пару раз роняла его на землю, а один парень на велосипеде даже переехал его…
Эндрю строго взглянул на Гвен, и она вмиг умолкла.
– Так вот, Гвен показывала мне свой дневник, – снова затараторила Франческа. – А тут как раз Клер принесла материалы и выложила мне на стол, и я стала убирать их на полку. И каким-то образом перепутала дневники и отдала им не тот.