К ним подошел Первый Чародей Ремийе, явно пребывавший не в своей тарелке. Нервно комкая складки желтой мантии, он несколько раз поклонился.

– Прошу прощения, ваше величество, но время не ждет. Мы должны как можно скорее двинуться в Твердыню Кинлоха.

Женевьева кивнула:

– Круг обещал предоставить нам перед выходом на Глубинные тропы кое-какую магическую помощь. Времени у нас в обрез, однако я не сомневаюсь, что эта помощь нам пригодится.

– Почему у нас так мало времени? – спросил Мэрик.

– Мы никогда не слыхали о том, чтобы порождения тьмы, едва завидев Серого Стража, не попытались с ним расправиться. – Женевьева смолкла, и взгляд ее на миг стал отсутствующим. Затем она резко повернулась и зашагала к огромным дверям. Мэрик двинулся за ней, все остальные цепочкой потянулись следом. – То, что наш собрат до сих пор жив, – само по себе удивительно и говорит о чем-то необычном. Мы должны добраться до него прежде, чем порождения тьмы уволокут его еще глубже под землю, и прежде, чем сведения, которые из него могут вытащить, разойдутся среди них.

– А если разойдутся? – спросил Мэрик. – Что тогда?

– Тогда мы перебьем всех порождений тьмы, которые их получат, – сурово отозвалась она.

Мэрик верил, что женщина-воин ничуть не преувеличивает. Сама мысль о том, что этот небольшой отряд может представлять смертельную угрозу для порождений тьмы, казалась ему удивительной, но, вполне вероятно, он удивлялся зря. Молва гласила, что в Серые Стражи всегда набирают только лучших воинов. Хотя со времен последнего Мора прошло несколько столетий, легендарная слава Серых Стражей не померкла. Люди относились к ним с чрезвычайным уважением, и их представительства существовали во всех странах за пределами Ферелдена.

Однако же в некоторых кругах к этому уважению примешивалась изрядная доля настороженности. В иных краях орден Серых Стражей зачастую считали пережитком прошлого, утратившим свою необходимость, и традиционную десятину платили крайне неохотно. Тем не менее никто не решался выказать пренебрежение открыто. Сколь мало ни осталось бы в нынешние времена Серых Стражей, сомневаться в их силе охотников не было.

– С вашего позволения, – сказал Мэрик вслух, – я хотел бы задать вам еще один вопрос.

– Да. Конечно.

– Кого мы, собственно говоря, ищем?

Женевьева, уже направлявшаяся к дверям, остановилась и повернулась к королю. Он ясно видел, что ее снова мучат сомнения. Однако же, если Мэрику предстоит отправиться с этими людьми в самую опасную часть Тедаса, можно надеяться, что Серые Стражи все-таки поделятся с ним своими знаниями. Логейн наверняка был прав по крайней мере в одном: Стражи всегда и во всем преследуют собственные цели.

– Его зовут Бреган, – наконец ответила Женевьева. – Он мой брат.

Нестерпимая вонь, которой был пропитан воздух, напомнила Брегану гнилостный дух протухшего мяса. Издалека доносился странный, едва различимый гул. Мужчина осторожно шевельнул рукой и понял, что лежит на камне. На ощупь казалось, что камень покрыт слоем то ли сажи, то ли грязи.

Он по-прежнему на Глубинных тропах. Ощущение нависших над ним тонн земли и камня настолько сильно, явственно, что кажется, будто на тело давит невидимая тяжесть. Бреган сделал глубокий, судорожный вдох и тут же закашлялся, давясь густой вонью. Он перекатился на живот, содрогаясь от неудержимых позывов рвоты, в пустом желудке забурлило, и искаженный рот изрыгнул лишь отвратительные хрипы. Острая боль пронзила Брегана, напомнив о полученных ранах.

Дрожа и обливаясь потом, он справился с судорогами и ощупал свое тело. Доспехи его, а также меч со щитом сгинули бесследно, но куртка и рубаха остались – заскорузлые от крови и грязи. Раны тем не менее кто-то перевязал. В кромешной темноте Брегану трудно было определить, как именно их обработали. По всей вероятности, наложили какие-то снадобья, а сверху перетянули грубой тканью, сильно смахивавшей на холстину.

Но кто же принес его сюда? Кто обработал его раны? Бреган помнил, как добрался до заброшенного тейга. Помнил, как на Глубинных тропах хлынули на него орды порождений тьмы, окружили со всех сторон, а потом… что было потом? Ничего. Бреган припоминал, как черные клинки порождений вспарывали плоть, как кривые когти тварей насквозь протыкали доспехи, глубоко вонзаясь в плечи и в ноги. По всему выходило, что он должен был умереть. Порождения тьмы не были склонны к милосердию и никогда не брали пленных.

Бреган прикрыл глаза и осторожными прикосновениями разума прощупал окружающую темноту. Повсюду вокруг него были порождения тьмы. Может, и не в том же помещении, но рядом. Бреган чуял их близость краем сознания, и, как всегда, этому ощущению сопутствовало мерзостное чувство – как если бы под кожу медленно вливали яд.

Он сильнее зажмурился и постарался отгородиться от этого чувства. Как же он всегда ненавидел свою способность издалека чуять порождений тьмы! Это свойство было присуще всем Серым Стражам, и большинство полагало его ценным даром. Бреган же всегда считал, что это – проклятие.

Гул все не затихал, – впрочем, Бреган различал и кое-что еще. Шорох, шуршание по камню незримых чешуйчатых тел. Плеск воды. Все эти звуки были слабыми, едва различимыми, но тем не менее они присутствовали. Время от времени изменяла свои свойства и вездесущая тошнотворная вонь – в ней появлялся отчетливый оттенок гари. То и дело Бреган чувствовал, как нечто давит извне на его сознание, как будто пытаясь прорваться в разум. А потом это ощущение проходило.

Мрачные предчувствия терзали его все сильнее, и сердце забилось чаще. Неуклюже двигаясь, он встал на четвереньки и вслепую пошарил рукой вокруг себя. Пальцы его наткнулись на мягкую шкуру, наверняка грязную, но хорошо было и то, что его не бросили валяться на голом каменном полу. Потом Бреган ощупал гладкие стены – да, место это явно не было природной пещерой, над ним потрудились неведомые мастера.

Пальцы наткнулись на нечто мягкое и липкое, похожее на гнилостную плесень, которая расползалась по камню.

Скверна порождений тьмы. Бреган подавил омерзение. Лучше об этом не задумываться.

И тогда послышался новый звук. Шаги, мерный стук обутых ног по камню – и совсем неподалеку. Бреган повернул лицо к источнику звука и почуял приближение порождений тьмы. Он отполз немного, и тревога, владевшая им, уступила место ужасу. В той стороне дверь? Увидит ли он то, что так неумолимо приближается? Глаза Брегана никак не могли привыкнуть к непроглядной тьме, и это сводило с ума.

Шаги становились все громче, отдаваясь эхом. Затем послышался скрежет отворяемой металлической двери, и вдруг в лицо ударил свет, такой нестерпимо яркий, что обжег глаза. Бреган вскрикнул от боли и шарахнулся прочь, прикрывая лицо.

– Прошу прощения, – прозвучал мужской голос. Негромкий и с каким-то неестественным тембром, но не сказать что неприятный. Слова звучали отрывисто, как если бы говоривший не вполне привык их произносить.

Бреган сел, отчаянно моргая и прикрывая ладонью глаза. Разглядеть что-то перед собой было почти невозможно, глаза слезились от мучительного напряжения. Он сумел различить только смутную тень, державшую в руке что-то вроде ослепительно сияющего камня. Тень эта вошла в комнату, но остановилась на почтительном расстоянии от Брегана.

– Свет необходим, – продолжал странный звучный голос. – Я подозреваю, что мое появление в темноте было бы для тебя неприятно. Я ведь верно понимаю, что ты не способен видеть в темноте?