Даже если он выберется отсюда – куда ему податься? Все считают, что он уже давным-давно мертв. И то верно: он должен был дать порождениям тьмы убить себя, если бы они вообще захотели это сделать.

Бреган уставился на меч, который держал в руках. Лезвие, покрытое пятнами сажи, было неправильной формы, с изогнутым острием, чем-то похожее на обычную саблю. Примитивная рукоять обмотана полосками кожи – Брегану не хотелось даже задумываться, чьей именно. Жалкое оружие, конечно, но вполне пригодное. Это острие без малейшего труда разорвет ему горло – надо лишь приставить к шее и сделать одно быстрое движение…

Порождения тьмы ни за что не должны узнать, где находятся Древние Боги. Он не станет причиной нового Мора, нового нашествия этих тварей на Тедас. Можно надеяться, что порождения тьмы не способны читать мысли, но кто знает, на что способен Архитектор? Лучше пусть это знание умрет вместе со Стражем.

Стиснув зубы, Бреган поднял меч. Изгиб острия почти идеально обхватил горло. Не он сам придумал, что надо отправиться на Глубинные тропы, чтобы умереть в бою. Поступить так его вынуждала многовековая традиция Серых Стражей. Так было лучше.

Клинок задрожал. Страж затрясся, бессильно уронил вдоль тела руку с мечом, закрыл глаза и зарыдал.

С обоих концов коридора хлынули к нему порождения тьмы, но человек словно не видел их. Просто стоял посреди лестницы и ждал, чувствуя, как сознание наполняет чернота. Страшный гул достиг предела.

Порождения тьмы разом кинулись на Брегана и повалили его на пол. Чьи-то зубы вонзались в плоть, что-то острое протыкало кожу и мышцы тут и там. Бреган не кричал, не сопротивлялся. Сияющий камень у него отняли, и, когда темнота стала всепоглощающей, что-то тяжелое обрушилось на затылок.

И так было даже лучше.

Дункан сидел в утлой лодчонке, глубоко несчастный и твердо уверенный, что жалкое суденышко вот-вот опрокинется и утопит всех своих пассажиров в озере Каленхад. Путешествие из Денерима на запад заняло у них несколько дней, и Дункан даже не мог сказать наверняка, с какой стати это все понадобилось. Если Первый Чародей Ремийе хотел что-то им вручить, почему он не прихватил это с собой в столицу? Какой был смысл тащить Серых Стражей к озеру Каленхад, пусть даже вход на Глубинные тропы якобы находится недалеко от этих мест? Если у них и впрямь так мало времени, как утверждает Женевьева, казалось, было бы куда разумнее немедля отправиться на поиски ее брата.

Но нет, куда там! Вместо этого Дункану пришлось втискиваться в лодчонку, где едва хватало места для короля и дюжего парня с веслом, и мерзнуть, пока лодка прокладывала себе путь по водам озера. Над ними яростно завывал ветер, и с каждым порывом Дункан дрожал от холода. Нет, правда, он никак не мог унять дрожь, хотя и кутался в меховой плащ. Неужели в этой стране повсюду царят такие холода?

Плавучие глыбы льда пугающе часто бились о борта лодки. Лодочник обливался потом, прилагая все силы, чтобы избежать столкновений. Иногда он вдруг принимался ожесточенно молотить веслом по воде – лишь затем, чтобы через несколько секунд сменить курс. Что происходит, когда озеро совсем замерзает? Гости ходят в башню пешком по льду?

Кажется, только одного короля совершенно не трогало все происходящее. С тех пор как они покинули город, он был молчалив и почти не беспокоил просьбами Дункана, что, впрочем, юношу искренне радовало. Раза два король задавал вопросы о Серых Стражах, – вопросы, на которые Дункан отвечал крайне настороженно. Женевьева еще раньше предупредила, что Мэрик, по всей вероятности, станет его расспрашивать, и тогда же прибавила, что Дункан должен постараться рассказывать как можно меньше. Король, выслушав ответ, только пожал плечами. Он явно ничего другого и не ожидал.

Покинув Денерим, отряд со всей возможной быстротой двинулся по Северному тракту вдоль побережья. По словам Женевьевы, в это время года здесь было почти безлюдно, – значит, тем меньше шансов, что их выследят или узнают. С первыми снегопадами грузы в основном перевозились на прочных судах, бороздивших Недремлющее море. Другие путники встречались крайне редко – либо торговцы с тележками, замотанные в теплые плащи, либо паломники, затянувшие с путешествием до начала зимы. Серых Стражей эти прохожие едва удостаивали взглядом.

Из гномов наездники так себе, однако Ута старалась переносить свой позор стоически. По правде говоря, Дункан в глубине души считал, что она держится в седле куда изящнее, чем все гномы, которых он знал до сих пор, – правда, их было совсем немного. Обычно сородичи Уты предпочитали ездить в повозках либо фургонах, а не на верховых животных, хотя Дункан слышал, будто в Орзаммаре гномы иногда ездят на быках. Он как-то спросил Уту, правда ли это, и, судя по ее ухмылке, вопрос Дункана немало позабавил гномку.

Едва они покинули дворец, Келль тотчас вернул себе неизменного спутника – боевого волкодава по кличке Кромсай. Это был настоящий великан – зубастый, мускулистый, с косматой серой шкурой. Дункан знал, что, защищая хозяина, Кромсай кому угодно порвет глотку. Юноше уже доводилось это наблюдать. Сейчас пес трусил рядом с конем хозяина, вывалив из приоткрытой пасти длинный язык.

Жюльен и Николас ехали по большей части вдвоем – как, впрочем, бывало почти всегда. Дункан подозревал, что эти двое так долго сражались бок о бок, что попросту привыкли к обществу друг друга. Время от времени к ним присоединялась Женевьева, но обычно она ехала впереди, вместе с Келлем. Напряженный взгляд ее неизменно был устремлен вперед, на линию горизонта, – как будто командор надеялась притянуть ее поближе одной только силой воли.

В другое время Дункан ехал бы рядом с Фионой и они всю дорогу дружески болтали бы о разных пустяках под сердитыми взглядами других, более молчаливых Серых Стражей. За те несколько месяцев, которые Дункан провел в ордене, он изрядно сблизился с эльфийкой-магом. Сейчас, однако, она держалась в стороне. В те два-три раза, когда Дункану подвернулся случай заговорить с Фионой, она была отчего-то взвинчена, а стоило королю подъехать ближе, как девушка становилась чернее тучи. Мэрику она до сих пор не соизволила сказать ни единого слова, а все его попытки завязать разговор демонстративно пропускала мимо ушей.

Король после этого озадаченно смотрел на Дункана, но тот в ответ только пожимал плечами. Кто знает, почему эльфы делают то или другое?

Первая ночь, которую отряд провел в деревне, выдалась, мягко говоря, неуютной. Женевьева была не в восторге оттого, что они мозолят глаза местным сплетникам, однако они слишком спешно покинули столицу, чтобы как следует подготовиться к дальнему пути. Ночевали они в трактире, нервы у всех были на пределе, а король, прячась от посторонних взглядов, все время прикрывал лицо капюшоном. Дункан спал на дощатом полу рядом с койкой Мэрика и дрожал, проклиная на все лады ферелденский промозглый холод.

После этого они обошли стороной большинство селений, рассыпанных вдоль тракта, и, огибая по краю Баннорн, продолжали двигаться на запад. Один только раз король настоял, чтобы они остановились у некоего хутора, расположенного на отшибе. С точки зрения Дункана, хуторок был ничем не примечателен – жилой дом, сложенный из старого, изрядно растрескавшегося гранулита, да огороженные пастбища с козами и овцами.

Кто жил на этом хуторе, так и осталось загадкой для Серых Стражей, король общался с хозяевами один. Фиона из-за этой краткой задержки негодовала даже больше, чем Женевьева.