На меня никто даже не взглянул. Прямо обидно. Я же вроде тут главный.

– Итак, – сказал я. – Начнем наш коллоквиум. Айрин, изложи свой вариант видения событий. Постарайся избежать откровенного вранья и оффтопных отступлений и при этом вписать в рассказ нас с фоном, Эла с мечом и пару как минимум злых мексиканцев.

– Это он, – обреченно объявила Айрин и пальцем обозначила Эла, чтобы ни у кого не возникло сомнений. – С него все и началось. Приперся посреди ночи и ну грузить, что жизнь моя в опасности, а потому надлежит мне с ним вместе отправиться черт знает куда… Нет, вы мне скажите как люди разумные: такое можно себе вообще вообразить, а?

Если под людьми разумными она, паче чаяния, имеет в виду нас с Миком, то ответ будет – да. Воображение – наше все. Или как минимум наше многое.

– Твоя жизнь, женщина, и правда в опасности, – обиделся Эл. – Вот видишь его? Он наверняка послан по твою душу.

Рамон его слов не подтвердил, но и не опроверг. Он лежал себе в благостном отрубе. Или прикидывался, что с его стороны было донельзя разумной тактикой.

– Этот? – взвилась Айрин. – Да таких я… Да лучше семь таких, чем один ты!

– Чем лучше? – поднял глаза Мик. – Нет, что количественно – это я разумею, но это не аргумент никакой! Эл большой и экзотичный, а Педро маленький, вонючий и уже успел получить по морде.

Да, от самого фона. Как будто хоть кто-нибудь не успевал. У него это быстро.

– Намек на семерых мне совсем не нравится, – подумал я вслух. – Там еще один, проблем с ним никаких, но если остальные пятеро как раз заряжают автоматы Калашникова, то я буду решительно против. Ремонтные работы нынче накладны.

– Они придут за тобой рано или поздно! – рявкнул Эл на бедолажку Айрин сильным и звучным голосом. – Бежать от опасности нелепо и бесполезно!

– Это он прав, – признал фон, опять уходя в ковыряние замков на чемодане. – Побежишь, споткнешься, тут-то опасность тебя за задницу и сцапает.

– А ты, значит, рыцарь на белой кляче? – взвилась Айрин и прямо-таки подалась на Эла всем своим внушительным фронтом, чем повергла его в некоторое замешательство и даже заставила, шарахнувшись, распластаться по стенке. Хыыы, занятно. Готов поспорить, перед бульдозером он не спасовал бы. А говорят – молодежь пошла развращенная! То ли врут, то ли он из той ее ренегатской части, которая что-то не то выбрала.

– Минуточку внимания! – Я постучал рукояткой револьвера по столу. – Спасибо. Давайте не отвлекаться, ладно? А то правда станет поздно, и придут за Айрин какие-нибудь враги, а мы все еще не разобрались, кому давать по физиономии. Продолжай, Айрин. Посреди ночи к тебе пришел Эл – так?

– Ты была голая? – уточнил прозаичный фон и сломал о замок отмычку.

Айрин смерила его уничижительным взором.

– Пришел он и правда ночью. Было душно. Очень. Буквально давило. А он появился, замахал своей железякой, дышать стало легче…

Эл с гордым видом повел плечами.

– …и ну нести полную хреновню про то, что на меня охотятся адские силы!..

– Я так и думал, – ввернул фон. – Адские силы – это, кстати, самое разумное объяснение. Эй, Чико, снимай парик, я знаю, ты рогатый.

– Это не те адские силы! – вступил трубным басом Эл. – Этот человек не оттуда, он из этого мира. Но Тени, которых я вовремя успел сразить, были…

– Да знать я не хочу тебя и твоих Теней! – завизжала Айрин в неподдельной ярости. – У нас тут такие адские силы кондиционером гоняют! Тоже мне, Копперфильд! Воздух рубит, а с меча кровь струями!

– Это Тени, адские твари! – заревел в ответ и Эл.

– Долой! Долой! Долой! – подтянул и фон, никогда не остававшийся в стороне от общего гомона. – Айрин, заткнись, моя радость, хлебни лучше коньячку, у Мейсона там где-то есть!

Ах он гад! Все-то он знает. Хорошо хоть не маме моей ябедничает. Она до сих пор свято верит, что я не пью, не курю, деньги на ее вояжи зарабатываю, торгуя энциклопедиями, а та бандитская морда, что пыхтит над замками чемодана, играет в бейсбол в высшей лиге. По счастью, фантазии ей не хватило, чтобы верно интерпретировать его нежную дружбу с битой.

– Пошел ты! И Мейсон твой пошел, и коньяк его!

– МА-А-АЛЧАТЬ!

Ух, какой я бываю громкий. И убедительный. Сам замолчал. И горлопаны тоже стихли. Я откинул барабан револьвера и убедился, что все шесть патронов на месте. Захлопнул барабан в раме и демонстративно воздел оружие к плечу.

– Следующему, кто поднимет хай или вообще издаст звук без приглашения, я отстрелю палец на ноге! – (Если, конечно, ухитрюсь попасть). – Фон, тебе – сразу голову. Айрин, успокойся и продолжай. Эл, терпи, ты следующим расскажешь нам свою версию.

Эл с достоинством кивнул. Парень определенно начал мне нравиться. Пока еще чисто интуитивно, но за Айрин я и того не мог бы сказать. Эл хотя бы не такой утомительный. Да и пристрелить его при надобности будет проще, нежели женщину. Да, я джентльмен.

– Ну чего тут продолжать? Сказал, что адские силы ведут на меня охоту, и я должна идти с ним, чтобы… млин, он ТАК выражается! Не упомнишь. В общем, чтобы те меня не поймали, я должна успеть им нос натянуть, куда-то там припершись первой.

Эл открыл рот.

Я качнул револьвером.

Эл закрыл рот.

– Урод, одно слово, – свирепо зыркнула на него Айрин, явно нежнейшее создание. – Щас, ага. Разбежалась и дернула с ним – куда бы вы думали? – в самый ад.

Во поет, во поет. Эл возмущенно забулькал, покосился на мой револьвер, решительно уселся на табурет и поджал под себя ноги. С одной стороны, мудро. С другой – теперь и его придется сразу в башку.

– А в ад ты без меня не согласна? – догадался Мик. – Ну вот, а Мейсон все плачется по поводу женского вероломства! Не там копаешь, старик. Вот она – преданность!

– Что ж мне, с этим гадом переться? Да он же маньяк, по морде видно!

Наговаривает. Ничего подобного по морде Эла видно не было. Было у него классическое сосредоточенное лицо абитуриента, вторую неделю бьющегося над выбором колледжа. Вот фон – тот да, нечего возразить. Встретившись с ним вечерком на задворках иного бара, даже патрулирующие копы порываются отдать деньги, часы и оружие. Чтоб просто убил, а не надругался. Хотя он давно уже ведет праведный образ жизни. Карма, однако.

– Мне как раз письмо твое подвернулось. – Айрин вытащила из кармана узких джинсов измятый сложенный конверт. – Прикинула, что недалеко. Ну и сказала ему – приезжай, мол, туда, там поговорим.

– Если отпустил, то совсем не маньяк, – разочарованно заметил фон.

Эл покраснел.

– Он отпустил, как же, – злорадно накляузничала Айрин. – «Ты пойдешь со мной»! Тоже мне, робокоп. Только он, видать, привык спасать принцессок похлипче. Как врезала с ноги, все ступеньки с четвертого этажа до первого пересчитал!

– На втором этаже остановился, – пискнул униженный Эл и пошел вовсе пунцовыми пятнами. – Глупая женщина, я же тебе пытаюсь помочь!

Занятно повидать человека, способного цветом лица вызвать мысли о кетчупе. Кстати, о кетчупе – без пол-литра данной субстанции не разобраться.

– Кому сосиску?

– Парочку, – отметился фон. – Айрин, сестренка, среди этих роскошных черных волос нет, часом, шпильки?

– Есть.

– Вскрой этот гроб, а?

– Не умею.

– А на хрена тогда шпильку носишь?

– Я, право, не хотел бы обременять… – завелся Эл, хотя глаза его при упоминании сосисок заблестели. – Если не трудно, без белого… Майонеза?

– Усек. Мисс Ким?.. Ладно, понял, тебе сосиску прописываю как врач. Итого… – итого до фига.

Я снял с полки большой декоративный поднос. У Билли открыт для меня кредит, и сегодня Билли об этом узнает. И пожалеет. Ну и правильно. Зато ему никто на голову не выливает историю об адских тварях. Если по итогам допроса всплывет, что это съемки скрытой камерой, психологический тест или следствие прошлонедельной обкурки, то хотя бы понятно, как поступать: соответственно бить морды Элу, Айрин и съемочной группе, бить морды Элу, Айрин и набежавшим санитарам либо же бить морду фону, который клялся Брахмапутрой, что трава так, чисто для хихи. А вот если история имеет корни несколько более реальные и мне придется в корне изменять свой взгляд на теологию – как бы чего не вышло. Очень не люблю, когда из-под ног уваливается почва, будь то земля, палуба или мировые устои. Болтаясь над образовавшейся пропастью, я жутко нефотогеничен и, по слухам, грубо ругаюсь.