Человек сделал еще несколько шагов, остановился и присел.

Стас опустил ствол чуть ниже и разглядел лежащее на земле тело в неопределенного цвета лохмотьях. В том, что это было именно тело, а не раненый или просто мирно отдыхающий, сомнений не возникло. Лицо трупа уткнулось в землю, правая рука неестественно вывернута за спину.

Бородатый склонил голову, что-то неслышно произнес над мертвецом и, поднявшись, осенил его висящим на шее распятием.

– Что за херня? – вырвался у Стаса тревожный шепот.

Справа в окуляре ПСО появилась еще одна фигура в точно таком же плаще, ведущая под уздцы лошадь. Второй бородач снял с седла уложенную кольцами веревку и, опустившись на колено рядом с трупом, принялся обматывать ее вокруг щиколоток бездыханного тела.

– Поднимайся! – вдруг проорал первый раскатистым басом.

Стас, не веря собственным ушам, приготовился уже было засвидетельствовать таинство воскрешения мертвых, но бородач, не оборачиваясь, снова подал голос, зародив сомнения по поводу адресата:

– Я тебя видел. Поднимайся.

Внутри сразу сделалось как-то нехорошо и до жути неуютно. «Выстрелить? А вдруг там еще кто заныкался? Эти-то двое как из-под земли выросли. Черт! Может, на прицеле держат. Уж больно козел борзо раскомандовался. Демонстративно спиной встал. Смелый, бля. Ну ладно, а мы не такие, мы подождем».

Стас молча продолжал глядеть через прицел в спину бородача. Тот наконец повернулся и, подняв на лоб очки, сделал сердитое лицо.

– Мы не причиним вреда. Я просто хочу поговорить, – крепкий мужик с массивным крестом на цепи поверх застегнутого под горлом кожаного плаща смотрел прямо в окуляр нацеленного ему в грудь ПСО, и сомнения на счет адресата окончательно отпали.

– Вы кто такие? – проорал в ответ Стас, не двигаясь с места.

Второй бородач меж тем закончил обматывать веревкой ноги безвременно почившего и, привязав другой ее конец к седлу, тоже повернулся лицом в сторону незваного гостя.

– Кто мы такие? – ответил он вопросом на вопрос и ухмыльнулся: – Мы слуги Господни, а это, – рука, держащая за цевье «АЕК-971», широким жестом обвела вокруг, – приход наш, и все, кто пребывают в нем, – паства наша.

«Ну ни хера себе! А где кадило?» – подумал Стас и медленно, не опуская ствола, поднялся на ноги.

– Ладно, отцы, аккуратно кладем волыны на землю, и пять шагов назад. Станете дурить – запишу в мученики без очереди, – прокричал он и сделал несколько шагов в направлении святош.

Бородачи переглянулись, но оружие из рук не выпустили.

– Никак невозможно, сын мой, – взял слово первый «отец», нарочито бережно, почти как ребенка, держащий возле груди странного вида «Абакан»: уродливый родной приклад и криво приляпанная акашная рукоятка были заменены деревянными в едином блоке, на манер «СВД», украшенными к тому же резьбой; на оксидированной ствольной коробке поблескивала гравировка. – Сие есть орудие Господа, – продолжил «отец», – великодушно вложенное им в руки наши. Негоже дар оный по земле валять.

Стас замер метрах в пятидесяти от несговорчивых поборников веры и сделал последнюю попытку ненасильственного разоружения:

– Даю шанс разойтись по-хорошему. На счет «три» стреляю.

Ситуация не изменилась.

– Раз…

Что-то больно ударило по затылку, и мир вокруг потемнел. Некто тихий и невидимый за спиной вел собственный счет, оказавшийся куда короче трех.

Голова покачивалась и мягко стукалась обо что-то теплое. В правое ухо, будто через паклю, пробивался неспешный ритмичный топот. Левое – слушало дробь пульса.

Стас разлепил веки, глубоко вдохнул и поморщился от ударившего в нос запаха конского пота. Перед глазами плыли мелкие камни на красноватой, подернутой остатками травы земле, и размеренно ступала меж ними нога чубарой лошади. «Правая», – машинально отметил Стас и попытался придать телу вертикальное положение, но смог только потереться щекой о жесткий ворс. Руки были привязаны к сбруе и нежно обнимали шею животного. Ноги примотаны к стременам. Все мышцы, особенно те, что пониже поясницы, жутко болели, голова раскалывалась, да еще и лука седла упиралась в брюхо, норовя вытолкать завтрак из желудка на свет божий.

«Божий… – прокрутил Стас в голове обрывок мысли. – Ах ты ж епт!»

– Эй! – обратился он к невидимым спутникам. – Вы кто? Куда меня везете?

– Опять заладил, – недовольно проворчали слева.

– Я против вас ничего не имею, мне в Арзамас нужно. Давайте все обсудим.

В качестве ответа за ухо уперся пламегаситель. Холодная сталь надавила, вынуждая пригнуться, и отошла, дав ясно понять, что разговор окончен.

Пейзаж справа никаких изменений за время пути не претерпел – все те же чахлые деревца на выветренной земле, уходящие к горизонту и тонущие там в пыльной дымке, подсвеченной заходящим уже солнцем. Виды слева и сзади оставались загадкой, но не особенно интригующей. А вот прямо по курсу вырисовывалось нечто интересное – метрах в трехстах, или чуть меньше, посреди пустоши стояла самая что ни на есть натуральная крепость. Почти точь-в-точь такая, какую Стас давным-давно видел на картинках в книжке. Правда, у той нарисованной крепости габариты были чуток повнушительнее. Или это только казалось? Стена фортификации издали напоминала муромскую с поправкой на масштаб, но по мере приближения стало видно, что в отличие от заокского монстра она сооружена в основном из дерева. Форты с такими стенами были не редкостью в лесных районах. Обычно они строились из двух-трех параллельных срубных стенок, пространство между которыми засыпалось землей или песком – простая и очень прочная конструкция, позволяющая удержать выстрел из «РПГ». Но то в лесу. Здесь же, посреди редких приземистых недодеревьев, такое сооружение выглядело как минимум инородно. Стас невольно проникся уважением к работягам, умудрившимся допереть тонны леса в эту лишенную естественного стройматериала пустошь.

В плане крепость, вероятно, представляла собой квадрат или другой прямоугольник с башнями по углам. Стасу видна была только одна сторона. Древоземляные стены, в основании укрепленные разногабаритными бетонными блоками, сверху венчались навесом, под которым в бревнах виднелся ряд узких вертикальных прорезей-бойниц. По центру располагались большие двустворчатые ворота с врытыми перед ними в шахматном порядке сваями, расстояние между которыми было вполне достаточным, чтобы пропустить телегу или даже грузовик, но не по прямой, а с двумя поворотами. Это делало невозможным осуществление тарана на полной скорости.

Однако больше всего Стаса впечатлили башни. Квадратные, где-то три на три метра в сечении и около десяти метров высотой, чуть выступающие боковинами за общий контур стены, они так же представляли собою бревенчатый сруб, обшитый, правда, стальными листами. Конечно, ни в какое сравнение с муромскими гигантами местные фортификации не шли, но тем не менее выглядели очень внушительно, даже не столько из-за своих размеров, сколько из-за вооружения. Под жестяным навесом левой башни красовалась двадцатитрехмиллиметровыми стволами «зушка» с двумя приваренными по бокам от стрелка бронепластинами. А правую башню украшала и вовсе невиданная металлоконструкция, представляющая собой усеченный конус или, скорее, многогранную пирамиду, чуть выше человеческого роста, с длинной горизонтальной щелью по центру, открывающей сектор обстрела градусов в сто шестьдесят. Из щели грозно взирал на окружающий пейзаж ствол, принадлежащий, судя по виду, тридцатимиллиметровой автоматической пушке 2А42. Ко всему этому, будто орудий, коим сам Муром бы позавидовал, казалось недостаточно, стену украшало пулеметное гнездо с «Кордом», полукругом нависающее над воротами.

Такое изобилие тяжелой скорострельной аргументации навевало мысли о непрекращающихся атаках отчаянного и многочисленного врага на эту небольшую крепость. Однако ни стреляных гильз на земле, ни разорванных главным калибром тел вокруг не наблюдалось. Да и поведение бойцов на башнях вряд ли можно было охарактеризовать как напряженное. Стрелок «зушки» сидел на рабочем месте, расслаблено привалившись к бронещитку, а второй разминал ноги, прогуливаясь вокруг пушечной пирамиды. Двое часовых у ворот излишней бдительности также не демонстрировали.