Мальцева на полном автомате нашарила мобильный, прыгающий в виброрежиме где-то на полу. Будь проклят тот, кто придумал мобильные! Будь проклят тот, кто придумал телефон! Будьте вы все прокляты! Те, кто придумал хоть какую-то связь… И те, кто решил, что без связи человечеству никуда. То есть скопом – будь проклято всё человечество. Будь проклята заодно и её собственная профессия, помогающая этому самому человечеству размножаться в самое неподходящее время суток!

Татьяна Георгиевна взяла трубку и пошла с нею на кухню. Чёрт, где здесь кухня-то? Где она сама вообще?! И кому там вздумалось рожать в… Она глянула на мерцающее в темноте табло… В три часа ночи!

– Танька!.. Алло! Танька, ты спишь?! – зашипела трубка голосом Маргариты Андреевны.

– Теперь уже нет! – грозным шёпотом ответила Мальцева. – Марго, если ты звонишь мне не по достаточно важному поводу – тебе конец! Если ты бессовестно пользуешься тем обстоятельством, что я никогда и нигде не могу насовсем отключиться из эфира – будь и ты проклята вместе со всеми! – Мило пожелала заведующая обсервационным отделением крупного родильного дома старшей акушерке этого же отделения и по совместительству своей лучшей подруге.

– Ты где вообще?! – возмущённо уточнила Маргарита Андреевна, не слишком испугавшись пожеланий своей начальницы. – Я звонила тебе на домашний, никто не взял трубку!

– А я не беру трубку домашнего телефона по ночам. Я его вообще отключаю!

– Не гони! Ты всегда берёшь трубку и никогда не отключаешь телефон. Немедленно отвечай, где ты!

– Марго, ты за этим звонишь в три часа ночи? Чтобы уточнить, где я?! Я уже давно взрослая девочка!

– Но ты же ушла вместе с интерном!

– Да, ушла! Вместе. К сожалению, менее взрослой девочкой от этого не стала. Ушла вместе и теперь пытаюсь выяснить, где в его долбаной кухне включается свет и хранится кофе… Какого чёрта, Марго?!

– Ты стоишь?

– Стою.

– Так сядь!

– Я не знаю, куда здесь можно сесть. И можно ли тут вообще куда-нибудь садиться голой жопой.

– Ты на кухне интерна в три часа ночи с голой жопой?! – ахнула с той стороны Марго. – Ты что, переспала с ним?

– Нет, блин! Я в три часа ночи на кухне интерна с голой жопой лишь потому, что не знала, откуда бы и как ещё с тобой поговорить! Я же, понимаешь, не имею права не брать телефон. Особенно, когда входящий от тебя. А с голой жопой я, потому как, прости мне мою нерасторопность, ещё не обзавелась халатиком на его территории! – съязвила Мальцева. – Ты будешь мне что-то по делу говорить?!

Щёлкнул выключатель и на кухне загорелся мягкий свет. Абсолютно голый интерн стоял с перекинутой через плечо рубашкой и иронично улыбался. Гад! Пару секунд нагло поразглядывав Татьяну Георгиевну, он, изображая любезного джентльмена, подал ей эту самую рубашку с таким видом, будто это было меховое манто. Она молча по очереди продела руки в рукава и сартикулировала ему: «Кофе!» Интерн достал из-под стола табуретку, демонстративно-галантно промахнул её кухонным полотенцем и жестом пригласил садиться, мол, не беспокойтесь, стерильно!

– Эй! Куда пропала? Танька!

– Пантомиму изображаю. Марго, что случилось? Или ты говоришь, или я нажимаю отбой!

– У Панина внучка родилась!

– Поздравляю! Мне что, срочно приехать и в жопу её поцеловать?! Эта новость могла подождать и до утра!

– Нет, если ты ещё стоишь, так сядь. Потому что я тебе сейчас скажу, где она родилась!

– Я уже сижу. Говори.

– Первая внучка Семёна Ильича Панина, заместителя главного врача по акушерству и гинекологии нашей нехилой больницы, доктора наук и доцента кафедры родилась… – Марго выдержала многозначительную паузу и выпалила: – на автобусной остановке! Реально – на скамейке автобусной остановки! Это же анекдот на сто лет! Ты представляешь, как над ним будет потешаться вся медицинская общественность? Я уже не говорю о бабушках на тех самых и всех прочих скамейках! – Маргарита Андреевна жизнерадостно заржала.

– Ну, судя по тому, как ты хохочешь, всё в порядке. Подробности подождут до утра. Марго, я жутко хочу курить, мне вообще неловко… – Татьяна Георгиевна приняла у интерна прикуренную сигарету.

– Не-е, неловко тебе будет завтра! Потому что Сёма, во-первых, чуть не сошёл с ума, но вовсе не из-за внучки. Чуть было не развязал безобразную драку с доцентом Матвеевым, и если бы не Святогорский… В общем, он рвался в ночь!

– А что во-вторых?

– Что – во-вторых?

– Ты сказала, что Сёма, во-первых, чуть не сошёл с ума, но вовсе не из-за внучки…

– А во-вторых, он чуть не сошёл с ума, когда ему старшенький его позвонил. У папы, понимаешь, половые страсти в нешуточном разгаре, а тут ему звонит сынишка и говорит, мол, папа, ты только не сердись, мы едем в родильный дом, но уже с ребёнком… В общем, у нас лежит невестка Семёна Ильича. Показания к обсервации «роды на дому», ага. Вот смеху-то!

Интерн поставил перед Татьяной Георгиевной чашку горячего кофе.

– Всё Марго, до завтра!

– Эй, не смей бросать трубку! А как там интерн?

– Маргарита, он не там, а тут. Прямо передо мной. Потому, прости, мы не будем его обсуждать.

– Ладно. Тогда передавай ему привет.

Мальцева нажала отбой и затушила в пепельнице бычок.

– Вам, Александр Вячеславович, привет от Маргариты Андреевны.

– Спасибо. Я догадался.

Он сидел напротив Татьяны Георгиевны, подперев подбородок руками и смотрел на неё влюблённо-влюблённо.

– Александр Вячеславович, я чувствую себя очень глупо, – через пару минут наконец выдавила из себя Мальцева.

– Татьяна Георгиевна, мы с вами уже были на «ты».

– Ну, мало ли с кем я в постели на «ты» была… – она коротко хохотнула. – И хорошенький юный глупец кофе прямо в кабинет подаёт… Не сердитесь, это я озвучила свои мысли. Промелькнувшие, когда вы мне кофе в кабинет подавали[1].

– Я готов вам всю жизнь подавать кофе. В кабинет, за стол, в постель…

– Да-да, конечно, и звезду с неба не забудьте… – рассеянно прервала парня Татьяна Георгиевна. – На Аллу Борисовну с Галкиным мы с вами пока не тянем, но на Филю с ней же – вполне. А такое, как подсказывает опыт, хорошо не заканчивается. Вы очень красивый парень, Александр Вячеславович. Но вы…

– …интерн, а вы – заведующая! – ласково улыбаясь, немного иронично резюмировал он, сглаживая повисшую паузу.

– И это тоже, разумеется. Но для начала – я могла бы вас родить. С небольшой натяжкой.

– С очень большой натяжкой, Татьяна Георгиевна.

– Ну не важно… Важно то, что я никогда не спала с мужчиной моложе себя. Никогда. У каждого свои фобии и свои табу. Кто-то пауков боится до одури, кто-то в застрявшем лифте задыхается. Мусульманину – свинину нельзя. А я, Александр Вячеславович, боюсь мужчин моложе себя. Мне их нельзя. Религия не позволяет. Табу! И вот я, поддавшись минутной слабости, поддавшись желанию утереть кое-кому нос, поддавшись глупому порыву… В общем – поддавшись!.. И теперь испытываю чувства человека, предавшего свою веру, подорвавшего свои собственные устои. Я как будто пнула щенка. Что противоречит всей картине моего мира. И ещё – то, что я переспала с мужчиной моложе себя, означает, Александр Вячеславович, что я старею. – Она прикурила следующую сигарету. – И более ничего. Короче!.. – Мальцева запнулась ненадолго и выпалила: – Наше с вами приключение ровным счётом ничего не значит, Александр Вячеславович. Зарубите это себе на носу!

– Ладно… Ещё кофе, Татьяна Георгиевна? Может быть, с коньяком?

– С коньяком? Уже полчетвёртого. В полвосьмого я обычно прихожу на работу. Когда я вообще на неё прихожу. В том смысле, если я вообще с неё ухожу… Глупость какая-то… И что значит ваше «ладно»?!

– Ладно, я зарублю это себе на носу.