— Ты не обязана оставаться одна, — сказал Далквист.

— Знаю, Бак, — тоскливо отозвалась Барбара. Они долго смотрели друг на друга.

Потом мы сели обедать.

Я торчал в своем кабинетике на корабле. Прошло уже тридцать часов после подписания контракта, а я все еще не знал, какой груз буду разгонять. Вся эта история начала приобретать какой-то дурацкий оттенок.

Джанет решительно отказалась забивать голову всяческими сомнениями. Мы перевели деньги в Марсопорт — и всю казну Джефферсона, и то, что мы выручили за свой груз, — так что Барклай останется доволен. Дейтерия на борту хватит, чтобы добраться до заправочного танкера. Джанет пару раз спросила, чем я обеспокоен, но у меня не было ответа.

Я все еще угрюмо размышлял над этим, когда в дверь постучал Освальд Далквист.

— Присаживайтесь, — сказал я.

Мое предложение, разумеется, было чистой формальностью. При такой гравитации стоять не труднее, чем сидеть.

— Лихо вы тогда справились с Хорни. Кажется, мне прежде не доводилось видеть такое оригинальное решение.

Он слегка растянул губы в улыбке. Его улыбка, пожалуй, тоже не изменилась, но и она теперь не напоминала улыбку бухгалтера.

— Вообще-то, это долгая история, — сказал он. — Как-то давно я летел на большом корабле с колонистами. Рейс был долгим, заняться нечем. Вот я и обнаружил, что почти никто из колонистов не умеет играть в покер.

Мы снова обменялись улыбками.

— Я выиграл так много, что начал беспокоиться — а вдруг меня попросту ограбят? Тогда я нанял одного верзилу, чтобы тот прикрывал мне спину. И точно — вскоре один тип обвинил меня в шулерстве. Тогда я подозвал своего большого друга…

— И?..

— И он крикнул: «Полсотни первому, кто его вырубит!» Сработало великолепно, хотя я, нанимая его, ожидал вовсе не этого…

Мы посмеялись.

— Когда вылетаем, капитан Кефарт?

— Понятия не имею. Полагаю, как только подготовят груз к запуску.

— Возможно, ждать придется долго.

— Как это понимать?

— Я тут поспрашивал… И у меня создалось впечатление, что подготовка к запуску грузовой капсулы даже не начиналась.

— Ерунда какая-то. Что ж, это их дело. А сколько у меня будет пассажиров, когда мы взлетим?

Его легкая улыбка увяла.

— Я сам хотел бы это знать. Вы, наверное, уже догадались, что мы с Джо Колеллой были старыми друзьями. И соперниками из-за одной девушки.

— Да. И до сих пор удивляюсь, почему вы… черт, мы же говорили о них, когда летели сюда. А вы вели себя так, словно никогда о них не слышали.

Он кивнул:

— Хотел сперва убедиться. Я знал лишь, что Джо погиб. Якобы несчастный случай. А он был не из тех, с кем такие случаи происходят. Даже здесь.

— То есть?

— Джо Колелла был одним из самых осторожных людей на свете, и я не посмел обсуждать наши с Барбарой дела до тех пор, пока не узнал подробности ситуации на Джефферсоне. И теперь я начинаю думать, что…

— Пап! Пап! — На вахте в кабине сейчас находилась Пэм, и голос ее прозвучал возбужденно.

— Да, детка?

— Быстрее поднимайся! Мы принимаем сообщение. Да поторопись же!

«SOS, SOS!»

Голос звучал холодно и бесстрастно, как это всегда бывает, когда такие сообщения произносятся всерьез. Я прокручивал сделанную Пэм запись.

«SOS, SOS! Говорит лайнер «Агамемнон» компании «Пегас лайнз», идущий рейсом Земля — Паллада. Наши главные двигатели вышли из строя. Повторяю, наши главные двигатели вышли из строя. Наша скорость относительно Солнца один четыре ноль километров в секунду. Вспомогательный источник энергии отказывает. Главные двигатели не могут быть починены. Масса корабля 54 тысячи тонн. На борту тысяча семьсот пассажиров. SOS, SOS, SOS!»

— Боже милостивый, — пробормотал я. Дети набились в кабину, и мы все слушали, как записанный голос выдает цепочки цифр — вектора, описывающие точные координаты «Агамемнона». Я начал вводить их в компьютер, но Пэм меня остановила.

— Я это уже сделала, папа.

Она нажала клавишу и вывела результат расчетов на экран.

Мы увидели схему нашего участка Солнечной системы, внутренние планеты и обитаемые астероиды, колонки цифр и длинную тонкую линию с точкой на конце, обозначающей «Агамемнон». Мигающие точки поблизости указывали координаты всех кораблей в этом районе.

И мы оказались единственными, кто имел хотя бы шанс перехватить «Агамемнон».

На другом экране появились регистровые данные на «Агамемнон». Ничего хорошего я не увидел. Это оказался огромный старый грузопассажирский корабль, построенный более тридцати лет назад — а в космосе это воистину почтенный возраст. Корабльбыл рассчитан на эффективный срок службы в пятнадцать лет, после чего продан «Пегас лайнз» как отслуживший свое и небезопасный.

Вспомогательным источником энергии на нем служил плутониевый реактор. Если с ним что-то случится, то починить его в космосе не представляется возможным. А без этого реактора не смогут функционировать системы жизнеобеспечения. Я все еще изучал спецификацию, когда засветилась панель интеркома. Местный вызов на частоте диспетчера порта.

— Да, Джед? — отозвался я.

— Ты получил сигнал бедствия?

— Конечно. По моим расчетам, у нас максимум шестьдесят часов на заправку и перехват. Но попытаться я, разумеется, обязан.

— Конечно, капитан. — В разговор вступила Рода. — Я уже послала рабочих к топливному баку. Советую вам проследить за заправкой и убедиться, что все в порядке.

— Обязательно. Но работать им придется чертовски быстро. У «Рогатки», разумеется, нет баков такого объема, который потребуется для спасательной операции.

— И еще одно, капитан, — добавила Рода. — Помните, что вы заключили эксклюзивный контракт с корпорацией «Джефферсон». Все юридические вопросы с «Пегас» мы решим сами. А вы занимайтесь только подготовкой корабля.

— Да, хорошо. Конец связи. — Я щелкнул тумблером записи на коммуникаторе. — «Агамемнон», это грузовой буксир «Рогатка». Я принял ваш сигнал бедствия. Перехват возможен, но я не смогу доставить достаточно топлива и массы для торможения вашего корабля. Я должен буду воспользоваться вашим дейтерием и массой. Повторяю, мы должны переместить ваше топливо и реакционную массу на мой корабль.

Мы не сможем принять на борт ваших пассажиров. Попробуем разделить ваш корабль на две части и затормозить одну из них, пользуясь вашим дейтерием и реакционной массой. У нас стоит модифицированный ионно-ядерный двигатель «Дженерал электрик», модель пятьдесят два. Подготовка к спасательному вылету уже начата. Рекомендую вашему экипажу начать подготовку к перемещению топлива. Конец связи.

Закончив сообщение, я обвел взглядом кабину. Джанет и старших детей на борту не было.

— Пэм, остаешься на вахте. Отправь это сообщение и запиши ответ. Потом можешь начать предстартовую проверку. Закрепи на корабле все, что может сдвинуться при старте. И попробуй послать вызов маме. Бог знает, где она сейчас.

— Конечно, папа.

Вид у нее был очень серьезный, и это меня успокоило. Хэл у нас самый старший, зато Пэм все делает гораздо тщательнее.

Регистр выдал мало сведений об «Агамемноне». Судя по опознавательному изображению корабля, баки для реакционной массы располагались у него снаружи вдоль корпуса, а не в отделяемых емкостях на носу, как у «Рогатки». А это означало, что перед началом торможения нам, возможно, придется перебросить их содержимое к себе.

Это был корабль универсального назначения, поэтому структура его корпуса со стороны носа имела приличный запас прочности. Тормозной импульс моего буксира он выдержит, однако насколько велик этот запас? Если мы собираемся сажать корабль, то при торможении на его нос придется очень большая нагрузка. Не знаю, хватит ли у корпуса «Агамемнона» прочности.

Я понаблюдал за тем, как Пэм разворачивает нашу узконаправленную антенну, собираясь послать сообщение на «Агамемнон». Вид у нее был такой, точно она всю жизнь только этим и занималась. Так оно, пожалуй, и было, но по большей части на тренировках. У меня возникло странное ощущение, что за последние год-два Пэм здорово повзрослела, а мы с Джанет ухитрились этого не заметить.