Мари улыбнулась в ответ, весело и насмешливо.

– Я сижу на втором ярусе, – сказала она, указывая в сторону лестницы. – Я освобожусь… ну, скажем, часа через два.

– Вы невероятно добры, – сказал Манет. – Так я поднимусь наверх и разыщу вас?

– Хорошо, – ответила она. Задумчиво взглянула на него и ушла.

Манет плюхнулся на стул и потянулся к кружке.

Симмон выглядел таким же ошарашенным, как и все мы.

– Черт возьми, что это было? – осведомился он.

Манет хихикнул себе в бороду и откинулся на спинку стула, пристроив кружку у себя на пузе.

– А это, – самодовольно сказал он, – еще одно, что я умею, а вы, щенки, – нет. Смотрите и учитесь, пока я жив!

Когда знатные люди желают продемонстрировать музыканту свое одобрение, они дают ему деньги. Когда я только начал играть в «Эолиане», я не раз получал подобные дары, и в течение некоторого времени это изрядно помогало мне платить за обучение и держаться на плаву, хотя хватало мне в обрез. Однако же Амброз провел весьма последовательную кампанию против меня, и я уже несколько месяцев не получал таких подарков.

Музыканты беднее дворян, но музыку любят не меньше. Так что, если им нравится твоя игра, они угощают тебя выпивкой. Собственно, ради этого я и явился в «Эолиан» нынче вечером.

Манет отошел к стойке за тряпкой, чтобы протереть стол и сыграть еще одну партию в уголки. Пока его не было, молодой сильдийский флейтист подошел и спросил, нельзя ли нас угостить.

Мы сказали, что можно. Он перехватил взгляд пробегавшей мимо подавальщицы, и мы все заказали, чего кому хотелось, и еще пива Манету.

Мы пили, играли в карты и слушали музыку. Нам с Манетом выпали плохие карты, и мы проиграли три сдачи подряд. Это несколько испортило мне настроение, но куда больше его портила мысль о том, что Станхион, возможно, прав.

Богатый покровитель помог бы мне решить большую часть моих проблем. И даже небогатый все равно дал бы мне возможность вздохнуть свободнее – в финансовом смысле. Как минимум у меня появился бы человек, у которого в безвыходной ситуации можно занять денег, вместо того чтобы связываться со всякими подозрительными личностями.

Поглощенный своими мыслями, я сыграл невпопад, и мы проиграли еще одну сдачу. Вышло четыре проигрыша подряд плюс штрафные.

Тасуя карты, Манет посмотрел на меня исподлобья.

– Ответь-ка сначала на вопрос для новичков.

Он поднял руку с тремя сердито растопыренными пальцами.

– Предположим, у тебя на руках три пики, а на столе – еще пять.

Он растопырил пальцы на второй руке, для наглядности.

– Сколько всего пик, а?

Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Не торопись, подумай хорошенько!

– Да он до сих пор не может прийти в себя от мысли, что Мари согласилась выпить с тобой! – сухо заметил Вилем. – Мы, между прочим, тоже.

– Ничего подобного! – бросил Симмон. – Я всегда знал, что ты мужик не промах!

Тут нас прервали: появилась Лили, одна из постоянных подавальщиц в «Эолиане».

– Что это у вас тут творится? – шутливо спросила она. – Пируете?

– Лили, – спросил Симмон, – а вот если бы я предложил тебе выпить со мной, ты бы согласилась?

– Согласилась бы, – беспечно ответила она. – Если только недолго.

Она положила руку ему на плечо.

– Вам, господа, повезло. Некий любитель хорошей музыки, не пожелавший себя назвать, просит угостить вас всех.

– Мне скаттена, – сказал Вилем.

– Меду, – улыбнулся Симмон.

– Мне саунтена, – сказал я.

Манет вскинул бровь.

– Саунтена, говоришь? – переспросил он, взглянув на меня. – Тогда и мне тоже саунтена.

Он многозначительно взглянул на подавальщицу и кивнул в мою сторону.

– На его счет, понятное дело.

– Да? – переспросила Лили, потом пожала плечами. – Минуточку!

– Ну ладно, а теперь, когда ты произвел на всех сногсшибательное впечатление, можно и повеселиться, верно? – сказал Симмон. – Как насчет песенки про барана, а?..

– Нет и нет, в последний раз говорю, – ответил я. – С Амброзом покончено. Ссориться с ним бессмысленно, это ничего не даст.

– Ты ж ему руку сломал, – сказал Вил. – Так что вы уже в ссоре, как ни крути.

– А он разбил мне лютню, – сказал я. – Так что мы квиты. И я предпочитаю не поминать старого.

– Ага, щас! – заметил Сим. – То-то ты бросил ему в трубу фунт тухлого масла! И подпругу на седле ослабил…

– Обожженные руки! Заткнись!

Я поспешно огляделся по сторонам.

– Это было почти месяц назад, и никто не знает, что это сделал я, кроме вас двоих! Ну, теперь вот еще Манет знает. И все, кто мог нас слышать…

Сим пристыженно побагровел, и разговор затих до тех пор, пока Лили не принесла нам напитки. Вилу подали скаттен в традиционной каменной чаше, мед Сима сиял золотом в высоком бокале. Нам с Манетом подали деревянные кружки.

Манет улыбнулся.

– Я даже и не помню, когда я последний раз заказывал себе саунтен, – задумчиво произнес он. – По-моему, я себе его вообще никогда не заказывал.

– Да ты единственный человек, который это пьет, – сказал Сим. – Кроме Квоута, конечно. Вот Квоут его дует как воду. По три-четыре кружки за вечер.

Манет взглянул на меня, приподняв лохматую бровь.

– Так они ничего не знают?

Я покачал головой и отпил из кружки, не зная, смеяться мне или стыдиться.

Манет подвинул свою кружку к Симмону. Тот взял, отхлебнул. Потом нахмурился и отхлебнул еще раз.

– Да это же вода, нет?

Манет кивнул.

– Это старая уловка, ее все шлюхи знают. Вот, предположим, болтаешь ты с ней в общем зале борделя и желаешь показать ей, что ты не такой, как все прочие, ты человек культурный. И ты предлагаешь ее угостить.

Он потянулся через стол и взял у Сима свою кружку.

– А она же на работе. И вина ей совсем не хочется. Она предпочла бы взять деньгами. И тогда они заказывают саунтен, или певерет, или еще что-нибудь этакое. Ты платишь за выпивку, буфетчик наливает ей воды, а в конце вечера она делит деньги пополам с заведением. Если девушка умеет хорошо слушать, то в баре она может заработать не меньше, чем в постели.

– Вообще-то мы делим деньги натрое, – вмешался я. – Треть заведению, треть буфетчику, треть мне.

– Значит, тебя надувают, – напрямик сказал Манет. – Буфетчик получает свою долю с заведения.

– Но я никогда не видел, чтобы ты заказывал саунтен у Анкера, – заметил Сим.

– Значит, это грейсдельский мед, – сказал Вил. – Ты его все время заказываешь.

– Да нет, грейсдельский мед я заказывал! – возразил Сим. – Он на вкус – как маринованные огурцы с мочой. И к тому же…

Он осекся.

– И к тому же он стоит дороже, чем ты думал? – ухмыльнулся Манет. – Не стоит пить такую дрянь по цене приличного пива, верно?

– Когда я заказываю у Анкера грейсдельский мед, там знают, что я имею в виду, – объяснил я Симу. – Если бы я заказал напиток, которого не существует, рано или поздно все бы догадались, что к чему.

– А ты про это откуда знаешь? – спросил Сим у Манета.

Манет хмыкнул.

– Я старый пес, все трюки наизусть знаю!

Огни начали тускнеть, и мы снова обернулись к сцене.

Вечер шел своим чередом. Манет удалился на более тучные луга, а мы с Вилом и Симом не успевали опрокидывать бокалы: благодарные музыканты то и дело нас угощали. Угощали нас очень много. Куда больше, чем я смел надеяться.

Я заказывал по большей части саунтен, поскольку затем и явился сегодня в «Эолиан», чтобы собрать денег на оплату учебы. Вил с Симом, узнав, в чем дело, тоже несколько раз заказали саунтен. Я был им вдвойне благодарен: иначе мне пришлось бы везти их домой на тачке.

В конце концов мы поняли, что по уши сыты музыкой, болтовней и бесплодным ухаживанием за подавальщицами (это что касается Сима).

Перед уходом я задержался и втихомолку побеседовал с буфетчиком, выторговав у него разницу между половиной и третью. В результате я заработал еще талант и шесть йот. Большую часть этого за выпивку, которой угощали меня мои товарищи-музыканты.