— Посмотри вниз, — приказала Лиуджайн, разводя руки в стороны и указывая на прекрасную ночную панораму. — Что ты видишь?

Шьямала отбросила с лица прядь длинных чёрных волос, с которой играл ветер, и взглянула за край узкой каменной полосы, на которой стояла. Неимоверно далеко внизу у подножья Великой горы расстилался город Бхадренж — столица Мёртвых земель. Точнее, его первый ярус. Ещё три уровня расположились на огромных навесных террасах на могучем склоне, а на самой вершине, словно вырастая из каменной плоти горы, высился Замок Повелителей. Его главную башню венчала выстроенная в незапамятные времена грубоватая безликая статуя женщины с мечом — олицетворение Великой Ночи. В вытянутой руке она сжимала огромный каменный меч, занесённый над миром, дабы не забывал он о могущественной силе Ночи.

Древние строители предусмотрели возможность забираться на этот меч и проходить по кромке Лезвия до самого острия — ведь периодически возникала потребность в реставрационных работах на статуе. Но никто, пожалуй, не мог и помыслить, что это место облюбует для своих прогулок дочь Повелителя…

— Я вижу наш город, моя принцесса, — произнесла Шьямала. — Лес вокруг него, огромные озёра, поля — нашу великую землю.

Лиуджайн улыбнулась:

— А я вижу Ночь, моя дорогая воительница. Самую суть Великой Ночи, её дикую первозданную силу — здесь она чувствуется острее всего, свободная от приземлённости обыденной повседневной жизни. Приходя сюда, я освобождаюсь от всего вместе с нею, я почти равна ей. Здесь можно пить силу Ночи без ограничений. И она пьянит меня!

Принцесса рассмеялась, а потом быстрым движением выдернула из висящих на серебряном поясе ножен изящный короткий меч с узким лезвием.

— Не побоишься составить пару своей госпоже прямо здесь, а, Шьямала? — звонко спросила она, подмигнув собеседнице.

— Вы же знаете, я всегда готова составить вам пару, — ответила та, чуть прищурив глаза. Потом резко прыгнула вперёд, одновременно выхватывая свой меч, который был заметно тяжелее.

При этом Шьямала не столько атаковала, сколько следила за госпожой, готовая в любой миг броситься на помощь, если та вдруг оступится. Но Лиуджайн и не думала оступаться. Принцесса как всегда демонстрировала превосходную координацию и отменную технику фехтования — всё это было впитано с детства. Две девушки упоённо звенели взблёскивающей в лунном свете сталью, словно зависнув меж небом и землёю на узкой тропе, ведущей в никуда. И ни одна не могла взять верх.

Наконец, клинки в очередной раз скрестились перед грудью, принцесса левой рукой схватила соперницу за предплечье и потянула на себя, а та повторила её движение. И обе замерли, не в силах расцепиться.

Прекрасное это было зрелище: две молодые полные сил красавицы в облегающих костюмах, подчёркивающих все изгибы стройных тел, застыли друг напротив друга, почти соприкасаясь лицами. Точёные профили над перекрестьем клинков, горящие взоры, развевающиеся на ветру локоны роскошных волос — чёрных и серебряных — на фоне огромной жёлтой луны. Всё это было способно заворожить, пожалуй, любого мужчину…

Но только не того, который шёл твёрдой и упругой походкой по Лезвию, приближаясь к девушкам.

— Оставь нас! — раздался повелительный возглас.

Шьямала вздрогнула, повернула голову, затем снова посмотрела на свою госпожу.

— Иди! — одними губами приказала Лиуджайн.

Черноволосая быстро спрятала меч и проскользнула, низко поклонившись, мимо седовласого мужчины в чёрном одеянии.

— Здравствуй, отец, — произнесла принцесса с улыбкой, которая должна была показать, что она вовсе не смутилась.

Повелитель Фихташ, сюзерен Мёртвых земель, смотрел на дочь строго, колол её взглядом проницательных глаз. Но тот, кто знал его достаточно хорошо, заметил бы, что в самой глубине этих глаз притаилась гордость за своё дитя — непокорное, своевольное, сильное, жёсткое и умное. Такое, каким и должно быть истинное чадо Великой Ночи.

— Конечно же, тебе не сидится спокойно в замке, — своим не по возрасту молодым голосом констатировал очевидное Фихташ. — Что же, возможно, тебе пришла пора отправиться в путешествие.

— В путешествие? — удивлённо вскинула брови тяжело дышащая девушка, возвращая клинок в ножны. — Куда?

— Туда, где твои таланты найдут достойное применение, дочь моя. На первый континент. Видишь ли, есть на свете один человек, который пока что очень важен для нас. И хотелось бы иметь над ним определённый контроль.

— И средством контроля должна стать я? — спросила Лиуджайн, привыкшая мгновенно вникать в ход мыслей отца.

— В некотором смысле, — кивнул Фихташ. — Пойдём, обсудим детали в более подходящем месте.

С этими словами он развернулся и зашагал обратно к огромной каменной гарде, где таился маленький проход внутрь статуи.

Лиуджайн, прежде чем последовать за отцом, снова бросила взгляд на необъятное звёздное небо, через которое говорила с ней сама Великая Ночь. И пригрезилось девушке, что видит она молодого мужчину с узким бледным лицом и короткой бородой, целеустремлённо шагающего куда-то по узкой тропе в лесу с непривычными для неё деревьями. На миг он застыл и почему-то посмотрел вверх, будто почувствовал её взгляд. Их глаза встретились, и принцесса будто окунулась в безбрежный океан мрачной силы — холодной и печальной. Длилось это лишь мгновенье, а потом видение растаяло, и снова только звёзды взирали на девушку с серебристыми волосами, одиноко стоящую на Лезвии.

Лиуджайн не ведала, кто этот человек, но знала точно, что Великая Ночь ничего не показывает ей просто так…

В эти двери капитан Силж входил впервые. И не удивительно: при прежнем короле путь в тронный зал дворца в Мистарте потомку Зорхажей был заказан. Ибо негоже отпрыску преданного забвению рода видеть трон, на котором когда-то восседали его предки. Неровен час, всколыхнётся что-нибудь в душе…

Новый Правитель Мадженси Турон Саргеж, похоже, от таких опасений был свободен. По собственной инициативе он решил вызвать к себе на приём магвоя, особо отличившегося при обороне столицы. Силж от такого проявления высочайшего внимания был не в восторге. Скорее наоборот, испытал по этому поводу недовольство и исполнился подозрений. Ничего хорошего от предприимчивого разведчика, захватившего власть в королевстве, магвой не ждал. К тому же помнил, что именно после такого вот неожиданного вызова к Саргежу когда-то пропал Зоклас Анеж, которого теперь официально было велено считать преступником и душевнобольным злодеем.

Как бы то ни было, Силж понимал, что ему стоит быть крайне настороженным и осмотрительным при беседе с Правителем, всерьёз ожидая какой-нибудь каверзы. Переступая порог тронного зала, магвой внутренне весь подобрался и нацепил на лицо маску тупого служаки, пребывающего в полном восторге от внимания высокого начальства.

— А-а, Силж Зорхаж! — сердечно улыбнулся ему Правитель, вставая с трона и делая пару шагов навстречу.

Магвой сходу заострил внимание на трёх моментах. Первое — Саргеж назвал его полным именем, давая понять, что ни в коей мере не смущается упоминать его род. Второе — он сознательно повёл себя не как король, взирающий на подданных с трона и ожидающий от них первого поклона и подобающего приветствия. И третье — во всём огромном зале больше никого не было — ни сановников, ни, даже, королевской стражи. По всему выходило, что предстоит скорее частная беседа, чем официальный приём, и Правитель демонстрирует высокую степень доверия вызванному магвою. Крайне удивительно, но у Силжа даже не отобрали меч! И это тоже был сигнал от Саргежа: «Я уважаю традиции, права и привилегии Магармуса!».

Силж подумал, что если бы только ему захотелось, он мог бы убить Правителя прямо сейчас. Но при этом отдавал себе отчёт, что до такого не опустится. Это ниже его достоинства — убить безоружного, который выказывает ему своё доверие и расположение, пусть и мнимое. И Саргеж это тоже прекрасно понимал…