Он сразу понял, что женщины связаны родством. Пожилая была страшно худа, темное платье болталось на ней, как на вешалке, а волосы, стянутые под капюшоном в тугой узел, совершенно побелели, — однако, невзирая на значительную разницу в возрасте, внешнее сходство бросалось в глаза. Бледная кожа старухи так обтягивала скулы, что казалось, вот-вот порвется; крепко сжатые губы алели кровавой раной, макияж только подчеркивал бледность лица. Но глаза тоже являли собой озера безбрежной тьмы, хотя их и застилала дымка, напоминая поверхность водоема, соскучившегося по дождю.

После секундного замешательства Скай протянул девушке нож, также взяв его рукояткой от себя.

— Спасибо. Не знаю, что это было, но…

Высвободив запястье, девушка приняла кинжал.

— Я всегда ношу с собой запасной, когда имею дело с мертвыми. Они не любят холодного оружия.

Скай сделал глубокий вдох. Сердце забилось реже.

— Мертвыми?

— Вы ведь видели их, только что, возле двери. Этих призраков. Мы наблюдали за вами. Скуадра д’Ароцца.

— Простите, что?

— Скуадра… Это типа команды.

— Как эскадра, эскадрон?

— Вроде того. А Ароцца — так мы называем… — Она нахмурилась. — Идора? Царя, который убивает младенцев. Ищет Иисуса.

— А, Ирода.

— Ирода. Точно!

Скай содрогнулся. Кому-нибудь другому этот разговор показался бы абсурдным, но он сам лично сталкивался с мертвыми.

— Что они здесь делали?

— У них было… как это называется?.. Сборище? Да, сборище, встреча.

Она повернулась к своей пожилой спутнице и быстро заговорила. Старуха в ответ закивала. Девушка снова обратилась к Скаю:

— Но что здесь делаете вы?

— Я?

Вопрос действительно непростой, и пришлось поломать голову, как бы лучше на него ответить.

— Я искал хостел, — наконец признался Скай.

— Хостел? Он закрыт.

— Да, я знаю. Но… — Юноша пожал плечами. — Может, мне подождать до рассвета?

Старуха что-то прошептала, девушка повернулась к Скаю.

— У нас есть свободная комната, где вы можете остановиться.

Он снова испытал легкий шок и в то же время обрадовался.

— С удовольствием, если это не причинит вам излишних хлопот… — начал он как истинный англичанин.

— Никаких хлопот. Идем!

Девушка протянула руку старухе, и та крепко за нее ухватилась. Затем они пошли, довольно быстро, в направлении центра города, в сторону, противоположную той — как с благодарностью заметил Скай, — куда отправились призраки.

Он догнал женщин.

— Скажите… Это был отряд смерти?

— Да.

В голове роился миллион вопросов. Наконец он выбрал один.

— Я… Я оказался там случайно, но…

Темные глаза девушки уставились на него.

— Случайно? Вы так думаете?

— Ну…

Она покачала головой.

— Мы были там неслучайно. Бабушка знала, что отряд соберется сегодня ночью.

— Именно там? У этого дома?

— Верно. Только там. Потому что… Как же это сказать? — Она остановилась и взглянула прямо в глаза Скаю. — Потому что бабушка убила Люсьена Беллаги.

К этому времени они уже дошли до главной улицы городка. Скай узнал скамейку. Ах, если бы он только решил тогда заночевать на ней.

— Убила? Что вы имеете в виду? Он ведь живой. Я только что видел его.

Ничего не ответив, девушка направилась к переулку на противоположной стороне площади.

— Идемте, — позвала она.

Скай неохотно последовал за ней.

— Вы хотите сказать, она прокляла его?

— Не прокляла… — начала девушка, но ее прервала быстрая речь старухи.

Она выслушала пожилую женщину, затем подняла глаза на Ская.

— Бабушка права. Не зная вашего имени, как же мы можем пригласить вас к себе в дом?

Они снова остановились, на этот раз перед массивной дубовой дверью. Старуха сунула руку в складки своего одеяния и вытащила на свет божий ключ. Скай был немного смущен внезапным поворотом событий, но ответил спокойно:

— Меня зовут Скай. Скай Марч.

— Скай? Какое странное имя. Как?.. — Девушка показала на небо.[7]

— Совершенно верно. А вы?

— Жаклин Фарсезе.

Она протянула руку. Скай протянул свою, и девушка коротко и официально пожала ее, затем повернулась к пожилой женщине:

— А это моя бабушка, мадам Фарсезе. Grandmaman, je te présente Monsieur March.[8]

Старуха откинула с лица вуаль, шагнула к Скаю и взяла его за руку, но не в знак приветствия, а чтобы опереться, как он понял. Хватка костлявых пальцев оказалась весьма болезненной. Скай почувствовал, что не может заставить себя посмотреть женщине в глаза. Когда же наконец осмелился, изумленно пробормотал:

— Она же… Слепая?

— Да. Вы это только сейчас заметили?

— Да.

Теперь, стоя так близко, он хорошо разглядел глаза старухи и понял: то, что он принимал за свет, на самом деле являлось его отражением. Радужки были словно зеркала, и тьма, плескавшаяся в них, была лишена жизни.

Пожилая женщина о чем-то спросила Ская.

— Боюсь, я недостаточно хорошо владею французским, чтобы…

— Она говорит не по-французски, а на более древнем языке, языке нашего острова. На корсиканском, — пояснила Жаклин. — Бабушка спрашивает, можно ли ей дотронуться до вашего лица.

— Моего лица? — пробормотал Скай. — А зачем?

— Чтобы посмотреть вас.

Подумав, он кивнул и нагнулся к старухе. Жаклин что-то сказала, и клешнеобразная кисть отпустила Ская и поднялась к лицу. Он вздрогнул, когда слепая тронула его одной рукой, и вздрогнул снова, почувствовав прикосновение второй. Но оно не было неприятным. Пальцы осторожно скользили, ощупывая нос, скулы, рот, линию сросшихся бровей. Скай чуть поморщился, только когда они нырнули вниз со лба и легонько надавили на прикрытые веками глаза. Он непроизвольно вспомнил покойника в гробу и серебряные монеты. Вскоре нажим ослаб, старуха отняла руки и вновь уцепилась за Ская.

Женщина опять заговорила, и Жаклин перевела:

— Она чувствует, что вы видели Скуадру. Она говорит, что вы обладаете даром. Но этот дар может также быть и проклятием. Поэтому она рада… И одновременно переживает за вас. Говорит, она знает, что ваш дар причинил вам боль.

Возможно, причиной тому было прикосновение мадам Фарсезе, но у Ская вдруг сильно заболели глаза. В конце долгого путешествия его поджидала ночь, полная странных событий, сравнимых с теми, от которых он бежал. И здесь он встретил слепую женщину, за несколько секунд прочитавшую его как открытую книгу, а ее прелестная внучка предложила ночлег. Но пока Скай пытался облечь свою благодарность в слова, старуха снова заговорила, до боли сжав его руку.

— Но бабушка не может понять, откуда у вас этот дар, — пояснила Жаклин. — Очень немногие имеют его, даже здесь, на Корсике. И она никогда в жизни не слышала, чтобы чужестранец видел Скуадру.

Скай хотел вырваться — настолько яростно сжимала его запястье старуха; хотел отвести взгляд — так пристально смотрела она на него невидящими глазами, но обнаружил, что не может сделать ни того ни другого. Он должен что-то сказать ей в ответ… Но он совершенно не знал, с чего начать. Скай посмотрел на свою руку, на которой под костлявыми пальцами мадам виднелись четыре багровых шрама, так и не заживших до конца, и они напомнили обо всех тех событиях, что привели его сюда. Как же хотя бы попытаться объяснить все двум незнакомым женщинам в чужом городе посреди ночи?

Но слепые бездонные глаза требовали ответа. И, глядя прямо в них, Скай заставил себя заговорить.

— Мне доводилось беседовать со своими мертвецами, — мягко произнес он. — Я знаю, где их найти.

Он сказал это на английском, и, хотя старуха не говорила даже по-французски, она резко оборвала внучку, когда та взялась переводить. Скай догадался, что мадам Фарсезе прекрасно все понимает. Она наконец отпустила его руку и, опершись о Жаклин, позволила той подвести себя к порогу. Пожилая женщина отперла дверь, и изнутри вырвалась волна теплого воздуха с ароматом свежеиспеченного хлеба. Только сейчас Скай почувствовал, как же на самом деле проголодался и устал. Затем, когда хозяйки кивком предложили войти, он припомнил и другую причину, которая привела его в эти края. Об этом он вполне мог рассказать.