С достройкой тяжелого крейсера «Зейдлиц» возникли серьезные проблемы: турбины, поставленные на корабли данного типа, оказались жутко прожорливыми, как голодные студенты, и ненадежными, как путана на Тверской. Потому Родионов принял решение продать этот корабль СССР, вслед за «Лютцовым», — и Сталин оценит такой шаг, и сырья можно взять бартером много. Даже непристойно много для бедной ресурсами Германии.

Имелись еще авианосцы, в той истории недостроенные рейхом. «Граф Цеппелин» кое-как доделывали на плаву, его младший собрат, названный в честь известного аса Первой мировой, «красного барона», застыл на стапеле из-за безденежья, все работы на нем остановлены. Красота!

Главное оружие на море, Его величество Авианосец, оказался неоценен в Германии, и все потому, что Геринг с Редером до сих пор не могли выяснить, кому принадлежит небо над морем, а значит, самолеты. Теперь, конечно, «лед тронулся», но вот время упущено безвозвратно — раньше конца 1941 года первый корабль в строй не введут. А второй так вообще только в сорок третьем, не раньше, выпустит с палубы первые самолеты.

Впрочем, насчет их боевых качеств Андрей сильно засомневался. Ибо вместо того, чтобы забить в авианосец лишний десяток самолетов к штатным тридцати, конструкторы предпочли поставить 150-мм пушки, дабы корабль мог действовать как лихой рейдер, безжалостно топить своей грозной артиллерией транспорты и даже вступать в бой с крейсерами.

Причем пушки устанавливали не в башнях, как на американских авианосцах, а в казематных установках и впервые в мире (это надо до такого додуматься, не иначе как «косяки» наперебой курили да шнапсом сверху придавливали для возбуждения фантазии)… в спаренных установках.

Да уж, немецкие адмиралы в солдатики не играют, они кораблики в тазике предпочитают пускать и мыльные пузыри. И совести нет, вечно Россию шпыняют за глупость, а сами такие затейники…

Рейкьявик

Радиограмма ошарашила вице-адмирала Гюнтера Лютьенса, одновременно вселив в сердце радость. Еще бы — не прошло и полгода, как его линкорам предстоит новая встреча с «Ринауном», что оказался вместе с авианосцем «Игл» у берегов Исландии.

В другое время гросс-адмирал категорически запретил бы ввязываться в бой, но не сейчас, когда за германскими линкорами идут три лайнера с великолепным «Вильгельмом Густловым» во главе. На них пять тысяч горных егерей генерал-лейтенанта Дитля, герои Нарвика, которым предстоит вышибить англичан с острова. И солдаты сделают это — Лютьенс не имел ни малейших сомнений, главное, их высадить на остров.

Адмирал прекрасно знал, что в порту Рейкьявика стоит старый британский легкий крейсер, несколько не менее устаревших эсминцев да вооруженные лайнеры, превращенные во вспомогательные крейсера. С ними немцы расправились за час, но известие о «Ринауне» и «Игле» стало бы ошеломляющим, если бы не одно «но».

Линейный английский крейсер был атакован U-ботом, всадившим в высокий борт две торпеды. Факт попадания зафиксировал не только разведывательный «Кондор», что без помех кружили сейчас постоянно над районами бывших датских колоний — от Фарерских островов, Исландии до Гренландии, но и служба радиоперехватов, которая немедленно уведомила Адмирал-штаб, а тот немедленно переправил ее Лютьенсу.

— «Атаковать в любой ситуации и высадить десант, даже ценой потери линкора», — командующий флотом негромко повторил запомнившуюся ему строчку из приказа фюрера. И, стиснув зубы, прошипел, словно превратился в змею, пропитанную ненавистью: — Надеюсь, что сегодня фортуна будет на нашей стороне, как прошлый раз с «Глориесом».

Надежды Лютьенса на «госпожу удачу» были небеспочвенные — под его флагом шли те самые четыре корабля, что устроили англичанам разгром в Норвежском море, потопив за одно утро авианосец, тяжелый крейсер и два эсминца. И хоть сейчас крейсер противника линейный, но две торпеды в борт наверняка уменьшили ему прыти, чем весьма ослабили. А значит, шансы велики, успех как нельзя близок и потопление искалеченного «Ринауна» стоит повреждений одного из германских линкоров. А если удастся настичь и утопить вдобавок «Игл», то тогда весь риск возможных потерь оправдан.

— Если они там стоят, то с рассветом нужно нагрянуть, не позже. Тогда на авианосце не успеют поднять самолеты в воздух. Никак фортуна снова благоволит нашему фюреру…

«Фельзеннест»

— Геринг «загнул», когда говорил генералам о полутысяче самолетов! Хорошо приврал, как раз наполовину.

Родионов усмехнулся — главнокомандующий люфтваффе был в своем репертуаре и врал не краснея. Нет, по бумагам все выходило красиво, но ведь война всегда уменьшает штаты любого соединения, а отнюдь не увеличивает. Потери есть не только в бою, в авиации катастрофы и аварии как раз и составляют чуть ли не половину выбывших с учета самолетов. Ничего не поделаешь, такова в ВВС специфика ремесла.

Так что рвущийся к Па-де-Кале флот встретили на подходе всего сорок торпедоносцев, однако массированный удар по кораблям произвел на англичан прямо удручающее впечатление — количество линкоров, упрямо ползущих к Каналу, сократилось до одной единицы.

Теперь в игру должны были вступить Ю-87 числом в семь десятков натасканных экипажей. В Ирландском море они уже проявили себя во всей красе, и, как браво докладывал командующий 3-м воздушным флотом генерал-оберст Шперле, 37 «штукас» удалось повредить три крейсера и утопить пару эсминцев — остальные корабли британской эскадры отвернули от выбранного курса. Это бегство приятно удивило не только фюрера, но и генералов, что переживали за снующие по проливу десантные средства — ведь упрямство островитян давно вошло в поговорку.

Однако главные силы «Гранд Флита», ползущие на восемнадцати узлах от Розайта, а именно столько мог дать отлично вооруженный, но тихоходный линкор, упрямо шли вперед. И это вызывало у Андрея определенные опасения, хотя его и пытались рассеять как начальник штаба кригсмарине Шнивинд, так и адъютант фон Путткамер. Оба моряка наперебой твердили, что англичане сделали большую ошибку, им нужно было бросить вперед только быстроходные крейсера и эсминцы. Тогда бы они избежали на переходе и массированных атак люфтваффе и намного легче прорвали бы завесу подводных лодок. Ну а потеря нескольких кораблей в ночном проломе минных заграждений — не столь высокая цена за потопление скопища немецких лоханок и полный срыв «Морского льва».

Утешили, бля!

Он чуть на бешеный крик тогда не сорвался, но переборол внутри себя очнувшегося от ярости настоящего Гитлера. Но ничего поделать с этим было нельзя — прорыв за минное заграждение представлял собою крайнюю опасность. Однако даже там имелась определенная страховка в виде ночного боя с двумя десятками германских миноносцев, поддержанных таким же числом торпедных катеров.

В качестве дополнительного бонуса для немцев, главной цели для снарядов английских крейсеров, у захваченных плацдармов встали полдюжины броненосцев — два германских, солидного размера, и совсем маленькие корабли береговой обороны — датские с норвежскими. Последних было по паре, захваченных целыми и невредимыми в апреле и с лихорадочной спешностью введенных в строй как раз для «Зеелеве».

Но главная сила, способная устроить английским эсминцам и шлюпам, прорвись они через минные заграждения (у англичан их сотни, и потратить приличную часть их на это форсирование они могли не колеблясь), хорошую трепку, была укрыта во французских портах. Здесь в полной готовности стояли корабли, не потребовавшиеся Лютьенсу в его набеге. Тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» с легкими крейсерами «Эмден» и «Нюрнберг», плюс восемь эсминцев с одним новейшим, что вооружили солидной артиллерией в 150 мм, вполне адекватной любому английскому старому крейсеру типа «С». Остальные имели хоть и такое же число орудий, но поменьше калибром — в 128 мм. Однако и это было все же более внушительным аргументом для их английских коллег со 120-мм и 114-мм пушками.