Опасный пергамент

Граф Няри стоял перед Алжбетой Батори, терзаясь догадками. Куда клонит чахтицкая госпожа, что она имеет в виду? Неуверенность лишала его сил, он взволнованно переминался с ноги на ногу, руки тряслись. С какой радостью он задушил бы эту женщину, которая так играла с ним!

— Скажите наконец, на что вы намекаете? — вырвалось у него.

— Потише, дорогой друг! Потише! Вы снова забываете об осторожности, а она никогда не повредит. Сейчас вы узнаете, о чем речь. Не могли бы вы вспомнить, где и в какой форме расцветает в наше время торговля женщинами и девушками?

Он позеленел.

— И сколько платит, — продолжала она резко, не отрывая от него взгляда, — сколько платит турецкий паша в Новых Замках, ненавидящий иноверцев, но обожающий христианских женщин и девушек, и сколько бы он заплатил, если бы ему кто-то однажды предложил дюжину христианок?

Вид жертвы, вплотную припертой к стене, заставил Алжбету Батори рассмеяться.

— Похоже, вы потеряли дар слова, дружок…

— Мне кажется, что вы и сами достаточно осведомлены в этом деле и не нуждаетесь в моих скромных знаниях! — ответил, вскипая гневом, граф Няри. Он не знал еще, насколько осведомлена она о его торговых сделках, и следил за тем, чтобы неосторожно не проговориться или не дать ей возможности догадаться о том, чего она пока не знает.

— Верно, друг мой, — усмехнулась она, — о торговле женщинами я кое-что знаю. Неудивительно, потому что у меня на руках имеется превосходная грамота, автором которой являетесь вы, искусный дипломат…

И она, развернув узкую полосу пергамента, повернула его таким образом, чтобы на него упал бледный свет, проникавший через окно в нишу.

Увидев этот пергамент и молниеносно пробежав его главами, Няри подскочил к графине и, схватив ее за руку, попытался вырвать опасный документ. Но она так ударила его кулаком в грудь, что он отлетел на несколько шагов в сторону.

— Бестия! — прохрипел он, схватившись за голову. Все поплыло перед глазами.

— Вы могли бы обойтись и без этого, милый друг, — проговорила она с натянутой улыбкой. Его нападение глубоко возмутило ее. — Ваше счастье, что при этом не было свидетелей, не то пришлось бы прилюдно возмутиться вашей навязчивостью. И не знаю, кому бы понравилось, что жених очаровательной невесты нахально заигрывает с вдовой.

Испепеляющим взором смотрел он, как она спокойно свертывает пергамент и засовывает его за корсаж.

Он полностью в ее власти. Документ, которым она завладела, представляет для него самую большую угрозу.

— Итак, ответьте мне, Иштван Няри, женитесь вы или нет?

Она вызывающе смотрела на него.

— Женюсь! — прошипел он сквозь зубы.

— Тогда все образуется. Но пора вернуться в общество. Вы несколько растерянны, дорогой друг. Стоите точно столб, вперивши взгляд неведомо во что, и даже забываете предложить мне руку. Пойдемте, пойдемте, сиятельный друг.

Спустя минуту граф привел в ту же нишу Эржику.

— Хочу с глазу на глаз подумать вместе с тобой, как нам избежать этой принудительной свадьбы.

— Ведь это просто: не женитесь на мне, и все тут!

— Да не могу я на тебе не жениться. Все повернулось так, что я должен это сделать.

— Почему? — всполошилась Эржика.

— О причинах я не могу распространяться, в конце концов, не в них дело. Наша судьба в твоих руках, наше общее спасение в том, чтобы ты исчезла. Да, ты должна исчезнуть. Иного выхода нет.

— Куда? — В ней нарастал страх, она чувствовала, что граф готов на все, лишь бы сломить ее сопротивление.

— Куда угодно. Главное, чтобы о месте, где ты будешь, не знала графиня или кто другой, кто мог бы ей об этом сказать.

— Я не представляю, куда могла бы я исчезнуть.

Он подошел к ней совсем близко и пытливо заглянул в глаза, словно хотел прочесть ее мысли.

— Скажи, ты не хочешь выйти за меня потому, что у тебя есть любимый?

— Да, именно поэтому, — ответила она. Печаль захлестнула ее, на лице вспыхнул румянец.

— Не мог бы тебя твой милый похитить, допустим, даже с моей помощью?

— Нет, он не похитит меня.

— Если любит — похитит. Постараюсь дать ему знать, что тебя хотят насильно выдать замуж и что перед свадьбой спасти тебя может только он, причем исключительно путем похищения.

— Я не уверена, любит ли он меня.

— Увидим!

— Но я не хочу, чтобы кто-то уговаривал его похитить меня. Я запрещаю вам это.

— Стало быть, хочешь стать моей женой?

— Нет, нет.

— Тогда ты должна пойти на все. Делай, что понадобится. Иначе мне придется жениться на тебе вопреки своему желанию. Стать твоим отцом я бы еще согласился, но мужем…

Сперва вместо «отцом» он собирался сказать «любовником», но вовремя спохватился.

Они вернулись к гостям. Граф Няри — успокоенный надеждой, что ему удастся принудить ее любимого к действию. Эржика — обеспокоенная, полная тревог…

— Улыбаться, улыбаться! — шептал он Эржике, показывая собственным примером, как перехитрить окружающих.

Улыбалась и Алжбета Батори.

— Наш друг Няри неслыханно счастлив, — заявила она громко, чтобы услышал и он, танцевавший близ неё и трех ее собеседников.

— Скорее он сошел бы за отца твоей очаровательной подруги, а он между тем собирается стать ее мужем.

— А нельзя ли узнать, какое приданое он получает? — откликнулся один из любопытствующих.

— Да никакого!

Друзья чахтицкой графини рассмеялись так громко, что внимание всей залы обратилось к ним. Граф слышал весь разговор. В этом взрыве хохота, превышавшего границы приличия, было сплошное злорадство. Он, стиснув зубы, продолжал улыбаться, будто ничего не случилось, но при этом так сжал руку Эржики, что та в укоризненном испуге воззрилась на него.

Но чему Алжбете Батори понадобилось принудить его к этому браку? Вопрос не выходил у него из головы, но ответа не было.

С улицы доносился стук лошадиных копыт и погромыхивание повозок.

В зале началось волнение: это прибыли гости из Вены. Дамы не скрывали радости. Новыми гостями оказались одни мужчины, стало быть, прибавилось рыцарей. Господа, в свою очередь, радовались случаю узнать пикантные подробности из жизни императорского двора, новости столицы и всего света.

Когда гости схлынули в прихожую, Алжбета Батори с равнодушным лицом стояла в стороне. Большинство пришедших она знала только по имени — увеличение числа гостей и оживление в зале мало волновали ее. Она приехала сюда не в поисках развлечений. И цели своей уже достигла. Среди здешних приятелей и знакомых ей стало скучно, длительное ее отсутствие сделало их совсем чужими. Хорошее настроение годилось лишь для того, чтобы легко восстанавливать прежние связи и завязывать новые.

И тут вошел последний гость.

Последний гость

Едва Алжбета Батори заметила вошедшего, лицо у нее вытянулось, глаза расширились, кровь хлынула в лицо — она вскрикнула, точно в кошмарном сне.

Все обернулись к ней, затаив дыхание. Графиня теряла сознание. Лицо мгновенно побледнело, и она стала падать.

Один из гостей подхватил ее, к ней тотчас подбежала изумленная хозяйка дома.

В дверях пораженно застыл секретарь палатина Турзо Юрай Заводский, человек могучей стати. На его круглом, полном лице светились черные, глубоко посаженные глаза, над ними белел высокий лоб, обрамленный залысинами.

Глаза гостей тщетно пытались нащупать связь между появлением секретаря и удивительным обмороком, взгляды обращались то на Юрая Заводского, то на Алжбету Батори, которую выносили из залы ее не потерявшие присутствия духа друзья.

— Несите ее в покои заезжего двора, — распорядилась графиня Эстерхази, — или нет, лучше в нашу спальню. Там полнейшая тишина, туда не доходит ни музыка, ни шум!

— Пойдем, — позвал Иштван Няри Эржику, — твое место сейчас рядом с твоей приятельницей.

Эржика, испуганная обмороком матери, была признательна Няри, что он оказался рядом в минуту ее растерянности. А ему пришлась весьма кстати возможность вместе с ней войти к Алжбете Батори.