Потом была презентация, которая получилась. Без ложной скромности могу сказать, что такой презентации не было ни у одного русского писателя. Впрочем, может оно им и не надо. Не врубаются, что это круто.

Меньше всего мне хотелось, чтобы это действо было похоже на обычные презентации книжек, когда издатель или автор предисловия представляет почтенной публике героя дня в коротких штанишках со словами: «Вот Вася. Он пИсатель (как говорит А). Он напИсал (следовательно) книжку». И все кричат: «Попросим! Попросим!» И Вася, блядь, снисходительно улыбаясь, начинает читать с таким видом, будто он сейчас от счастья потеряет сознание, а то и вовсе откинет копытца.

Нет, получилось иначе. Получился, блядь, мультимедийный перформанс. В интерпретации Илюши Кукулина, опубликованной на «Вавилоне.ru», это выглядело так, как собственно, это и было на самом деле:

Презентация книги романов Максима Скворцова "Душа и навыки" (М.: Автохтон, 2001) была организована как мультимедийный перформанс. Под музыку, частично подобранную Скворцовым (из репертуара групп, в которых он принимал участие - фри-джаз-группы "E-69" и easy-listening-группы "Новые праздники"), частично написанную им же специально для данной акции, литераторы, близкие Скворцову, читали с экрана компьютера отрывки из романов Скворцова по собственному выбору (впрочем, Максим Горелик читал с карточек, перебирая их на манер Льва Рубинштейна); в акции участвовали Ирина Шостаковская, Вадим Калинин, Владимир Никритин, Станислав Львовский, Герман Лукомников и Илья Кукулин. Чтение по преимуществу проходило в темноте, при этом на боковую стену зала проецировался с монитора звучащий текст, а на переднюю (над сценой) – видеоимпровизация, частично состоящая из абстрактных разноцветных узоров, частично – из видео-арт-работ Яны Аксеновой (известной также как исполнительница на терменвоксе из группы "e69"), частично – из документальной видеосъемки, включая изображение Скворцова, набирающего текст на компьютере или говорящего по телефону; в финале перформанса экранный Скворцов выключал компьютер и выходил из комнаты. Наиболее удачным следует признать выступление Германа Лукомникова, органично подстраивавшего свое чтение к музыкальному сопровождению (по экспрессии близко к лучшим перформансам Дмитрия А. Пригова). Все прочитанные фрагменты большей частью концентрировались на двух важных для Скворцова тематиках – языковой и сексуальной. Проза Скворцова продолжает линию "подпольного человека" Достоевского и Эдуарда Лимонова; это в значительной степени рассказ о сексуальной и творческой жизни автобиографического персонажа. Однако характерное для этой линии ощущение изгойства и личной катастрофы в текстах Скворцова постоянно остраняется и преодолевается.

Тогда же совместно с Соколовским при живейшем участии возлюбленной Чехова Наташи Чегодаевой мы создали сайт «Летающий остров Лапута» (www.laputa.narod.ru), и всё, казалось бы, как-то стало закручиваться, хоть и работы был непочатый край, но при этом, правда, удалось сделать вид, что в мире (при «Лапуте», в частности) существует некий независимый лэйбл «Синтез-3», который реально выпускает CD всяко разных творцов. Действительно, все пять заявленных проектов распространялись на презентации в количестве пяти же дисков с оформлением каждый. И всё, наверное, как всегда могло б получиться, но тут начался пиздец.

«No drugs! No depression!» не получился. Меня всё-таки догнало и добило. Дело в том, что... я выполнил свою миссию. Книга вышла, её читали немногие, но те, кто прочёл оценили и писали мне письма. И каждому я отвечал, с каждым разом всё отчётливей чувствуя, что я не имею к автору этих романов ни малейшего отношения. В лучшем случае, я его доверенное лицо - в наилучшем же, брат или сын.

Таким образом, в значительной степени всё состоялось и получилось. В том числе, в личной жизни. Я неожиданно достиг цели, хотя раньше считал, что достиг её, когда, собственно, всё написал, но оказалось, что публикация этих, блядь, творений и стала последней строчкой этих романов, которую мне помогли дописать Никритин и Соколовский. Подлинный эпилог и воистину эпитафию.

И крыша потекла полноводной рекой. Я выполнил свою миссию, достиг цели жизни и... жизнь моя реально оборвалась.

Что и говорить, я действительно не имею никакого отношения к автору книги «Душа и навыки», хотя на уровне стиля может и можно найти что-то общее. Но с таким же успехом можно найти что-то общее с любым другим автором. Куда делся тот Максим Скворцов? Да я, блядь, не знаю! Видимо, его языком слизала корова. Та самая - одна из тридцати трёх!

Или он умер ещё тогда, в «Достижении цели» или в «Космосе»? Я не знаю, куда он делся, но он исчез...

Он остался там, в серой книжке, и я, как его родной брат (не знаю, старший ли) этому рад. Он сделал правильный выбор. Он никого не предал. Он остался там, в той узкоспециальной вечности, которую не покладая рук создавал, реально жертвуя всем. Он остался там, и он - это не я.

Он остался там со своей Имярек, с Милой, с Вовой, который тоже уже не Вова; с Серёжей Большаковым, который давно уже не Серёжа и с Дуловым, который уже не Дулов. Я знаю, что всем им там хорошо. Я это знаю точно. Он, которым раньше был я, старался в правильном направлении.

Началось что-то ужасное. Нет, конечно, я успевал делать свою ебучую полосу в «Экслибрисе» под названием «Музыка», и ряд консерваторских дядей и тётей, книжки которых я с пристрастием рецензировал, при встрече говорили моей тётушке, что я, де, талантлив, и всё такое, но мне было хуёво. Я чувствовал, что родился заново, и снова не был этому рад. В первый раз мне было намного проще, ибо я был намного глупей и намного менее (извините!) знал. Я хотел найти себе новую миссию, потому что выполнил старую, но стал слишком опытен и умён, чтобы не понимать, что время миссий прошло, романтизьма состарилась и издохла своей естественной смертью - всё однохуйственно.

Поскольку я ещё в четырнадцать лет зарёкся от суицида, потому что считаю, что это слабость и глупость, этот вариант отпадал, хоть и, не скрою, весьма хотелось (вельми понеже, ёбтыть!).

Абыла почти всё время со мной и почти всё время я ждал, что она меня вот-вот бросит. Эти, блядь, мои остекленевшие глаза, эти бессмысленные взгляды в пространство не могут не заебать, думал я. Но она всё не бросала и не бросала. И я был с ней счастлив, хотя время от времени мне хотелось поставить всё с ног на голову (или с головы на ноги - не знаю) и уебать куда-нибудь заграницу собирать там апельсины, чтобы всё вытравить, всё перевернуть, убить себя хотя бы таким, легальным, способом.

Но я не поехал собирать ни апельсины, ни помидоры. В апреле-мае мне захотелось написать роман «Ложь» о том, что всё ложь. Я и сейчас так думаю. В принципе, меня, конечно, расстраивает, что все друг другу и самим себе лгут, с каждым днём совершенствуясь в этом нехитром, право, ремесле, и уже начинают лгать себе, что ложь - это благо. Это всё искусство, говорят они, а это - жизнь! И считают, что это хорошо. А я так не считаю! Я считаю, что искусство, построенное на лжи - говно! И не надо убеждать меня, что говно - это мёд! Говно - это говно, а мёд - это мёд! Можно, конечно, сказать, что мёд - это говно, в том смысле, что это его, говна, первичная стадия, а когда, мол, мы его жрём, то запускаем эволюционный механизм развития мёда, финальной стадией какового является говно. Но... я вас в рот всех ебал, лживых козлов!

Короче говоря, роман «Ложь» не шёл. Я понял, что написать об этом невозможно. Это просто противоречит законам физики. Если бы я смог написать такой роман, я бы смог поднять себя за волосы, а этого не может никто.

И тогда, 7-го августа 2001-го года я сел с двумя бутылками крепкого «Ярпива» на ту самую лавочку между двумя церквями на Никитских воротах, на которой сижу в данный момент, и написал: «...Мои друзья решили снять меня с героина, хотя никто об этом их не просил». И действительно! Так бы и сидел, а потом бы сдох. Правда, серая книжка не вышла б тогда.