Эль-Тарик, Марокко

– Кончай ублюдка! Он в ловушке.

Черта с два, в ярости подумал Килмер, направляя джип по склону холма вверх. Глупо было бы попасть к ним в лапы, ведь он уже почти прорвался.

Пуля просвистела возле самого уха и разбила ветровое стекло.

Слишком близко. Догоняют.

Он нажал на тормоз, и джип сбросил скорость.

Пройдя поворот, Килмер сгруппировался и прыгнул в полную грязи и песка канаву у обочины.

Черт, до чего же больно.

Ладно, плевать.

Он перекатился по земле и нырнул в кусты, наблюдая, как оставшийся без управления джип удаляется от него, а затем сворачивает к обочине. Если повезет, они решат, что пуля попала в цель, и не станут выяснять, почему машина потеряла управление.

Теперь нужно дождаться грузовика преследователей.

Долго ждать не пришлось. Из-за поворота показался «Ниссан». Двое в кабине. Трое в открытом кузове грузовика. У мужчины справа в руках винтовка, нацеленная на джип.

Нужно подпустить поближе…

Вот «Ниссан» поравнялся с ним…

Пора!

Килмер вынырнул из кустов и метнул гранату, которую вытащил из рюкзака.

Едва он успел упасть на землю, как граната ударилась о грузовик и взорвалась. Затем земля вздрогнула второй раз – вероятно, взорвался бензобак.

Килмер поднял голову. Грузовик превратился в почерневшую, охваченную пламенем груду металла; в небо поднимался столб дыма.

Наверняка дым видно за несколько миль.

Вперед!

Он вскочил на ноги и побежал к прогалине на вершине холма.

На это ушло пять минут. Едва он выскочил на поляну, где был спрятан вертолет, как за спиной послышался рев автомобильных моторов. Увидев Килмера, Донован сразу же запустил двигатель.

– Давай! – Килмер нырнул на пассажирское сиденье. – Держись подальше от дороги, потом сворачивай на юг. А то получишь пулю в бензобак.

– Я слышал взрыв. Мне показалось, ты решил эту проблему. – Донован поднял вертолет в воздух. – Граната?

Килмер кивнул.

– На этот раз одним грузовиком дело может не ограничиться. Заметив дым, они первым делом проверят сейф, а потом поднимут на ноги всех мужчин в поселке.

– Понятно. – Заметив цепочку грузовиков на дороге внизу, Донован присвистнул. – На одном установлена зенитка. Надо поскорей валить отсюда, пока нас не заметили. Он у тебя?

– О, да. – Килмер достал из сумки на поясе золотую цепочку с кисетом, украшенным драгоценными камнями и вышивкой. Синие сапфировые глаза лошадей, вышитых на мешочке, ярко блеснули. В них чувствовалась угроза. Такие красивые. И смертельно опасные. Сегодня пришлось убить семерых, чтобы завладеть кисетом. Но где же чувство радости от победы? Наверное, не дает покоя предчувствие: эти жизни, скорее всего, только начало хаоса, который ждет впереди. – Да, он у меня, Донован.

Таланвиль, Алабама

– Поговори с ним, Фрэнки, – сказала Грейс, поглаживая морду коня. – Когда приблизишься к барьеру, наклонись и скажи, что ты от него хочешь.

– А он все равно заартачится, – Фрэнки скорчила гримасу. – Может, тебя лошади и слушают, а я для них – пустое место.

– Сначала попробуй, а потом говори. Понимаешь, дорогая, вопрос в том, чья воля сильнее. Ты не должна позволять ему взять власть над тобой.

– Мне все равно, мама. Совсем не обязательно чувствовать себя главным. Если бы Дарлинг был не конь, а пианино, тогда было бы интересно стать главной, но… – Она посмотрела в лицо Грейс и вздохнула. – Ладно, попробую сделать, как ты говоришь. И все-таки он меня сбросит.

– В таком случае падай правильно, как тебя учили. А потом снова садись в седло. – Она помолчала. – Знаешь, как мне страшно, когда ты падаешь? Но тебе нравится ездить верхом, и ты сама захотела участвовать в этих состязаниях. Совсем не важно, победишь ты или нет, но нужно быть готовой ко всему, что бы ни случилось.

– Знаю. – Лицо Фрэнки осветилось улыбкой. – И я выиграю. Смотри на меня. – Она пришпорила пегого жеребца и послала его галопом по рингу. Потом оглянулась. – Но хорошо бы, чтобы этого захотел и Дарлинг.

Фрэнки выглядит такой маленькой по сравнению с лошадью, со страхом подумала Грейс. Ладная фигурка в джинсах и красной клетчатой рубашке, с выбившимися из-под шлема темными кудрями, которые на ярком солнце кажутся черными. Ей уже восемь, но девочка всегда была маленькой для своего возраста и выглядела младше.

– Она еще ребенок, Грейс. – Чарли подошел к ней и остановился у ограды. – Ты с ней слишком строга.

– Будет гораздо хуже, если она вступит в жизнь неподготовленной. – Увидев, как Фрэнки приближается к барьеру, Грейс мысленно прочитала молитву. – Не могу же я оберегать ее до конца своих дней. А если меня не будет рядом? Она должна научиться выживать сама.

– Как ты?

– Да, как я.

Дарлинг был уже у самого барьера.

«Не упрямься, не упрямься, мальчик. Не сбрасывай ее». – Грейс сверлила глазами гордое животное.

Конь слегка замешкался, потом взвился в воздух и перемахнул через препятствие.

– Отлично! – Грейс спрыгнула с ограды. Фрэнки издала радостный вопль и галопом поскакала к ней. – Ну вот, говорила же, у тебя получится. – Когда девочка соскользнула на землю, Грейс подхватила ее на руки и закружила. – Ты умница.

– Точно. – Фрэнки широко улыбнулась. – Может, ты не единственный член семьи, кто умеет заговаривать лошадей. – Она посмотрела за спину Грейс на Чарли. – Здорово, правда?

Чарли кивнул.

– А я уж думал, эта твоя игра на пианино совсем отвлекла тебя от достойных занятий. – Его обветренное лицо расплылось в лукавой улыбке. – Летом можно пристроить тебя на работу – чистить конюшни на ферме Бейкера.

– У меня и здесь дел хватает. – Фрэнки взяла Дарлинга за повод и повела к воротам. – И ты оставляешь мне время для пианино. Наверно, мистер Бейкер бы не разрешил. Ему нравится деревенская музыка.

– Когда закончишь с Дарлингом, прими душ и переоденься, – сказала Грейс. – Через час у нас тренировка по дзюдо.

– Ладно. – Фрэнки сняла шлем и взъерошила свои вьющиеся волосы. – А потом Роберт обещал угостить нас пиццей. Ты с нами, Чарли?

– С удовольствием, – ответил Чарли. – А если договоришься с мамой, я даже поставлю в конюшню Дарлинга вместо тебя. – Он поморщился. – Не обращай внимания. Я все время мешаю людям выполнять их обязанности.

– Она тоже. – Фрэнки повела Дарлинга к конюшне. – Но мне все равно. Я люблю ухаживать за Дарлингом. Это вроде благодарности за удовольствие, которое он мне доставляет.

– Когда сбрасывает в грязь.

– Мне было не больно.

– Слава богу, – прошептала Грейс, глядя вслед Фрэнки, которая скрылась в конюшне. – У меня, Чарли, чуть сердце не разорвалось.

– Но ты заставила ее повторить. – Чарли кивнул. – Знаю. Ей нужно научиться выживать.

– И получить шанс на победу. Я сделаю все, но не позволю, чтобы она проиграла.

– Фрэнки здорово молотит по клавишам. Не обязательно всем соревноваться на ринге.

– Ей нравится ездить верхом – с трех лет, когда мы с тобой ее научили. Фортепьяно – ее первая любовь, и она великолепно играет. Совсем не обязательно ограничивать ее жизнь репетициями и концертами. Сочинение музыки тоже доставляет ей удовольствие, но это занятие для одиночек, не связанное с суетой сценической жизни. У нее должно быть полноценное детство, прежде чем она решит, хочет ли видеть свое имя на афишах. – Грейс поморщилась. – Кто, черт возьми, мог предположить, что я рожу одаренного ребенка?

– Не преуменьшай своих достоинств.

– Наследственность не имеет отношения к такому таланту, как у Фрэнки. Просто каприз природы. Но я не хочу, чтобы люди считали ее какой-то особенной. У нее должно быть нормальное, счастливое детство.

– Или ты за себя не ручаешься. – Чарли усмехнулся. – Она счастлива, Грейс. Притормози. Ты ее вырастила – и отлично справилась.