Под подушечками его пальцев ее кожа была мягкой и эластичной, словно лайковая перчатка, брошенная им только что на пол. А потом неожиданно ее пальцы сжались на его запястье. Виола повернулась к нему, так что ее щека на мгновение соприкоснулась с его собственной, а ее губы оказались совсем рядом, словно ожидая поцелуя. Все в ней – за исключением крепко сжатых на его запястье пальцев – красноречиво говорило о готовности сдаться.

Но тут она тихо цокнула языком и почти незаметно покачала головой.

– Если вы не забыли, мне полагается вас умолять, не так ли?

Ее губы чуть коснулись его уха – и все его тело напряглось.

Лео усмехнулся и крепче прижался к ней.

– О, но ведь «отвага – это бастион надежный»!

– Извольте не цитировать мне скучных римлян. Я не глупая деревенская девица, которая готова восхищаться претензиями на образованность.

Он отстранился и в неярком свете всмотрелся в ее лицо, пытаясь понять эту непредсказуемую женщину.

– Не обижайте меня, дорогая. Я действительно хорошо помню Тацита.

Удивительным было то, что она и сама его явно помнит. Это определенно не входило в круг обычного образования девиц.

Ничего не поделаешь: ему придется прочитать первый том ее записок и попробовать понять, что там говорится о бурном прошлом этой дамы.

Ее пальцы немного разжались, и он еще раз провел рукой по ее бедру, прежде чем она его оттолкнула.

– Вы не согласитесь уйти из театра прямо сейчас и дать мне возможность продолжить разведку боем в карете?

Миссис Уэдон повернула к нему лицо, на котором красноречиво было написано торжество.

– И не надейтесь, милорд. Нам непременно надо досмотреть «Школу злословия», а потом будет еще фарс. Во время антракта вы принесете мне еще бокал вина, а я смогу полчаса развлекаться, флиртуя со всеми теми джентльменами, которые сейчас умирают от желания оказаться на вашем месте.

– А потом?

– Посмотрим!

И снова сосредоточила свое внимание на сцене, одновременно расправляя юбки и приводя свой наряд в приличный вид. Лео скрестил руки на груди и ухмыльнулся. Что ж: пусть немного поломается и покуражится. Это все равно ничего не изменит.

На сцене ведущая актриса прервала монолог и подошла к краю сцены, чтобы принять розу от поклонника. Зрители разразились негодующими криками, и даритель поспешно вернулся в зал под градом гнилых овощей. Лео раздосадованно вздохнул. Вечер обещал быть томительно долгим.

Когда наступил антракт перед фарсом, он вышел из ложи и отправил лакея за вином. Теперь настало время публично продемонстрировать их отношения. Сейчас им с миссис Уэдон предстоит устроить собственный спектакль, рассчитанный на любопытствующих.

Он вернулся в ложу, где его спутница встретила Лео довольно прохладной улыбкой и вопросительно приподнятой бровью. Она не намерена помогать в этой нелегкой работе. Отлично. Он и сам прекрасно справится!

Со всех сторон в их ложу устремились заинтересованные взгляды. Лео кивнул кое-кому из своих знакомых. Сидевший у себя в ложе Сэндисон приветственно поднял свой бокал, после чего снова повернулся к своим гостям.

Лео вернулся на свое место и завладел одной из изящных ручек миссис Уэдон. Расстегнув браслет, надетый поверх перчатки, он спрятал его к себе в карман. Уголки губ дамы чуть приподнялись. По очереди потянув за кончик каждого пальца, Лео снял перчатку с ее руки и спрятал ее туда же, куда отправил браслет.

– У вас прелестные руки.

Он поцеловал ее ладонь, а потом прижался губами к бьющемуся на запястье пульсу.

Вздох изумления Виолы сменился раздраженным шипением, когда их бесцеремонно прервал мужской голос. Возмущенная невнятная ругань перешла в гневный рев:

– Вы не имеете права, милорд! Никакого права!

Лео лениво начал водить большим пальцем по ладони миссис Уэдон, скучающе посмотрев на сэра Хьюго. Баронет был крупным мужчиной – не очень высоким, но со сложением хорошего кулачного бойца.

– У меня заключен и подписан контракт с этой дамой! – Лицо сэра Хьюго, в ярости взирающего на миссис Уэдон, стало темно-багровым. – Она моя до конца года! Куплено и оплачено.

Виола растерянно молчала. Казалось, она лишилась дара речи. Лео приподнял ее руку и прижался губами к костяшкам тонких пальцев.

– Ваш знакомый всегда так груб? Наверное, вам было нелегко его терпеть рядом, не говоря уже о том, чтобы ложиться с ним в постель. Примите мои соболезнования, мадам.

Глаза миссис Уэдон округлились – и она расхохоталась. Сэр Хьюго рванулся в их сторону, стиснув руки в кулаки. Лео вскочил на ноги, сгреб своего противника за грудки и выставил из ложи.

Толпа, собравшаяся в коридоре, раздалась, а потом окружила их со всех сторон. Казалось, сэра Хьюго вот-вот хватит апоплексический удар. Он поправил парик нервным движением и гордо выпрямил спину.

– Призываю вас опомниться, милорд, – возмущенно заявил разгневанный мужчина. – Вы посягнули на мою собственность.

Лео кивнул, вполне допуская, что это так и есть.

– Приношу вам мои извинения, сэр. Можете не сомневаться, что я поручу моему поверенному изучить условия вашего контракта с миссис Уэдон. Если окажется, что дама его нарушила, я позабочусь о том, чтобы вы получили достойную компенсацию.

Вокруг них послышались насмешливые возгласы и колкости. Сэр Хьюго заскрежетал зубами, а его руки дернулись, словно он представил себе, как сжимает их на шее Лео.

– Я бы мог преподать тебе хороший урок, щенок. Но здесь не время и не место.

Лео только приподнял брови. Баронет не мог не знать, что добиться соблюдения подобного контракта практически невозможно. К тому же театр как нельзя больше подходил для подобной сцены. Зрители приходят сюда в основном ради вот такой публичной демонстрации сцен из личной жизни.

Миссис Уэдон подошла к нему сзади, шурша юбками, и, прижав ладонь к его спине между лопатками, подалась вперед так, чтобы увидеть, что происходит впереди.

– Прошу вас держаться в рамках приличия, – проговорил Лео, не отрывая взгляда от кипящего гневом баронета. – Не забывайте, что я сын герцога, а у вас больше нет никаких дел с миссис Уэдон.

Сэр Хьюго выдохнул с таким шумом, словно вместо легких у него были кузнечные мехи.

– Надеюсь, она из вас всю кровь высосет, лорд Леонидас. Видит Бог, другого вы не заслуживаете.

Чарлз хмуро смотрел, как толпа, выходящая из театра «Хеймаркет», становится все гуще, двигаясь мимо него рекой шелков и кружев, распространяя приторный запах помады для волос. Он поднес к лицу носовой платок, стараясь уберечь свое обоняние.

Лео был в нескольких шагах впереди: благодаря высокому росту он выделялся среди окружающих, что значительно облегчало его задачу. Рядом с кузеном Чарлз не без труда отыскал взглядом его спутницу: массу ярких рыжих кудрей и гордо покачивающиеся в прическе перья.

Он весь вечер внимательно наблюдал за ними из партера. С тем же успехом Лео мог бы перегнуть эту особу через перила ложи и поиметь на глазах всего зрительного зала.

Какой смысл водить шлюху в театр смотреть какую-то пьесу? Или обращаться с ней как с благородной особой? Или ухаживать за ней? Все знают, что ее можно заполучить, заплатив нужную сумму, – и репутации мужчины отнюдь не идет на пользу, когда все видят, как тот пресмыкается и лебезит. Его кузен выставляет себя полным дураком – этому болвану не хватает храбрости просто взять то, что ему нужно.

Чарлз заскрипел зубами от злости: в коридоре еще прибавилось народу. Какой-то мужчина толкнул его, больно попав по ребрам. Он ответил яростным взглядом и ответным ощутимым тычком. Тот посмотрел на него с испугом и, спотыкаясь, отпрянул в глубь толпы.

Будь проклят этот Лео! Дело было слишком важным, чтобы позволить ему одержать верх, как это бывало обычно. Еще бы, ведь его кузен – драгоценный отпрыск клана Вонов! И никто даже не вспоминает о том, что тот – всего лишь младший сын. Вечно он во всем лучший – или по крайней мере считается таким. Избалованный с детства везунчик: ему не приходится оправдывать надежды, которые возлагаются на наследника, мучиться, отыскивая средства для существования. Баловень судьбы, что и говорить.