В ушах у Олив шум погони слился в какой-то душераздирающий гул. Топот конских копыт, грохот колес, неистовые крики догоняющих и спасающихся от погони… А впрочем, она не понимала - почему и от кого она должна убегать, и кто ее преследует?! Эта внезапная мысль словно оглушила девушку, лишила инстинкта самосохранения. Она резко выпрямилась, встала во весь рост, почти упираясь головой в навес.

Натяжение вожжей немного ослабло, Блэк сбавил скорость. Куда-то исчезли преследующие фургоны всадники. Давно погасли фонари… А, может, всадников вовсе и не было? Или они просто привиделись Оливии? Она стала успокаивать себя и Блэка.

- Стой, Блэк! Стой! - насколько возможно мягче воззвала она к мерину, легонько потягивая поводья. - Стой! Отдохнем немного. Кажется, мы свернули куда-то в сторону!

Оливия выскочила на дорогу. Тишина и мягкая, теплая темнота окутали ее. Все глуше становились гиканье верховых и рокот колес. Страх и тревога улетучились. Странно, почему Смоки-Хилл оказался не впереди, как положено, а слева?!

- Придется нам развернуться, Блэк…

Внезапно перед конем вырос силуэт. Оливия вскрикнула, даже не успев хорошенько испугаться:

- Кто вы? Что вам от меня надо?!

- Тише, Олив! Тише, девочка моя! - мужчина приблизился и улыбнулся, сверкнув из-под шляпы глазами. - Привет, Оливия! - он широко распахнул руки, словно призывая ее в свои объятия. - Почему козявочка не приветствует своего любимого папочку?!

- Папа! - она задохнулась, не имея сил говорить. В душе смешались чувства, владевшие ею в течение последних двух недель. Безнадежная горечь потери самого близкого и родного человека, заброшенность и одиночество, тоска по родному дому, который она вынуждена была покинуть, обида на грубияна-опекуна. - Почему ты не приехал на похороны бабушки? Мне так тяжело!

- Я думал, что ты всегда рада повидаться со мной… - отец растерялся. Он подошел вплотную к Олив и, приподняв голову, заглянул ей в лицо.

Она разглядела посеребренные сединой виски и бакенбарды, которые он отрастил. Аккуратно подстриженная борода с проседью удивительно шла ему.

- Ты поменял внешность?! - с горечью в голосе почти простонала она. - Значит, опять что-то натворил и скрываешься?

- Я нынче немного приболел, крольчонок! - Фрэнк Смитт пытался отшутиться. - А с полицией у меня проблем больше нет и не будет, Олив! Даю тебе слово. Я чист перед законом, точно младенец. Клянусь!

- К чему же тогда такая таинственность? Неужели ты не понимаешь, что я столько лет боюсь: жду, когда придет известие о твоем аресте или трагической гибели. Я хочу жить рядом с тобой! Я столько лет не могу открыто назвать тебя отцом! - Олив говорила тихо, но страстно и тоскливо.

- Подожди совсем немного, дитя мое. Я уже почти выстроил ранчо. В Вернале ко мне относятся с большим уважением!

- Мы, правда, скоро будем жить вместе, папа?! - Оливия верила и не верила. - Мне так хочется однажды на все наплевать и надеть женское платье…

Олив подняла заплаканное лицо. Счастливая мечтательная улыбка осветила его. Глаза сияли, словно два влажных аквамарина. Фрэнк вынул из кармана большой носовой платок, осторожно промокнул щеки дочери.

- Погоди-ка! - он мягко отстранил ее, отошел на обочину.

Оливия только сейчас рассмотрела, что там его ожидал привязанный к дорожному указателю жеребец. Фрэнк снял со спины животного переметные сумки, вернулся к Оливии.

- Я купил тут кое-что тебе в подарок на день рождения!

- Значит, мы опять не отметим его вместе? - девушка отвернулась и потупилась. - Ну, что ж, прощай, дядя Фрэнк!

Она вскочила в фургон и обиженно отвернулась в сторону. Фрэнк Смитт положил подарки в повозку. Со стороны окраины Смоки-Хилла раздались крики и гиканье приближающихся всадников.

- Это, наверное, за тобой?

- Да, утенок. Мы проводим тебя до окраины, Олив! И не сердись на своего папочку. Возможно, я не приеду сам, но Рони Уолкотт всегда будет знать обо мне и обо всем, что со мной происходит.

- Я не сержусь… спасибо за подарки.

Компания верховых, среди которых Оливия заметила еще одного своего индейского родственника, весело встретила ее. С гиканьем и воинственными криками они провожали фургон до того момента, пока не заметили мчащуюся навстречу кавалькаду. Когда ее вновь окружили на этот раз совсем другие всадники, Олив уже успокоилась и хранила гордое молчание.

- Оливер, где тебя носят черти?! - Берни Дуглас был в ярости. - Почему ты отстал?!

- Потому, что вы бросили меня на расправу враждебным индейцам! Это были, конечно же, сиу! Они хотели снять у меня скальп, но сожалели, что волосы коротко острижены.

- Не болтай попусту! Сиу нет в Колорадо! - Берни Дуглас неожиданно добродушно усмехнулся. - Слава Господу, ты цел и невредим, крысеныш!

- А не ты ли, мистер Смельчак, первый поднял панику и помчался неизвестно от кого, словно от стаи голодных волков или лесного пожара?

- С тобой, видно, все в порядке, Оливер? - мистер Никлас Мартин отер вспотевший лоб полой фланелевой рубашки. - А в Смоки-Хилл собирается целый отряд на спасение пропавшего подростка. Тебя никто не обидел?!

- Кто мог меня обидеть в пустой степи?! Разве что стая голодных койотов? Так они на повозки не нападают.

- А пума? - не унимался старик, вздыхая и сочувственно поглядывая на Оливию.

- Здесь нет высоких деревьев и скал, где может в засаде ожидать жертву пума! - Олив прикусила язык, но было поздно.

- Ты, малыш, проявляешь хорошие знания о повадках зверей, будто вырос среди индейцев, - удивился мистер Мартин и замолчал, раздумывая о чем-то и время от времени покачивая головой.

К счастью, его почти никто не слушал, поскольку все принялись выяснять - отчего они кинулись в бега, кто первый выстрелил и кто первым посеял панику.

А в Смоки-Хилл девушке пришлось объясняться с шерифом Питером Хаддингсом. Тот, видя насмерть перепуганного подростка, не стал досаждать Оливии вопросами. Блюститель порядка лишь поинтересовался у воспитанника Берни Дугласа, как тот себя чувствует.

- Все в порядке, сэр Хаддингс, - пробормотала Оливия, с ужасом глядя на вооруженных кавалеристов. Неужели этот отряд был снаряжен специально для ее поисков? А если бы эти люди столкнулись с ее дорогим папочкой, если бы завязалась бы перестрелка?

От Берни Дугласа не ускользнуло, что мальчишка резко изменился в лице, увидев шерифа. Странно, что после недавно пережитого приключения он вел себя спокойно именно до этого момента. Да, тяжелое наследство ему досталось от старушки Абигейл!

Глава 5

Третий день стояла невыносимая жара. К рассвету собирались грозовые тучи и медленно уплывали к западу. Оливия провожала их тоскливым взглядом. Она сидела на передке фургона, который медленно тащил по неровной грунтовой дороге ленивый мерин, и думала только о том, когда же, наконец, дорога закончится.

С первого же дня путешествия ей пришлось страдать от боли под мышками. Кожа в этих местах была особенно нежной, и пропотевшая повязка, стягивающая грудь, сильно натирала ее, причиняя нестерпимую, жгучую боль. Во время коротких остановок не было возможности остаться одной, принять душ и поменять повязку. У мустангеров хватало ума, чтобы не соваться без дозволения на территорию Мэган, зато к Оливии все заглядывали и приближались без предупреждения.

Скорее бы уже приехать на место, чтобы уединиться, постирать, переодеться. И, в конце концов, хотя бы тайком рассмотреть и примерить подарки отца.

Берни Дуглас, опекун Оливии, по-прежнему обращался с предполагаемым юношей бесцеремонно, всем своим видом выражая презрение к этому женоподобному и слишком избалованному созданию.

- Наш мистер Леди, кажется, слишком стыдлив для будущего мустангера. Интересно, а как наш Оливер Гибсон будет проводить случки кобыл и жеребцов? Такой деликатный и стеснительный мальчик?

Оливия не хотела вступать в перепалку по столь постыдному, по ее понятию, поводу и молча отворачивалась. Но Берни не унимался, обращая внимание окружающих на выступившие у юноши слезы: