- Помнишь, Лили, как мы с тобой удирали по этой дороге от Сэма и Фрэнки?! - Оливия попыталась шутить, но шутка не получилась, а только усилила тревожное состояние. Всегда что-то сжималось у нее в животе на уровне желудка, когда ее ожидали впереди печальные события.
Сегодня за ней никто не гонится, и это уже хорошо. Подковы на всех четырех копытах Лили тоже в порядке. А душу все равно гложет самый настоящий ужас. Ей кажется, что этот ужас сочится в воздух через плотную бумагу конверта! Какой новый удар приготовила ей судьба? Может быть, с нее уже хватит? Что еще должна узнать она сегодня, что за черная весть в конверте?
Доехав до железной кованой арки с надписью ранчо <Клин Крик>, Оливия спешивается напротив скалы, с которой недавно отстреливалась от Сэма. Присаживается на сухой придорожный валун, разрывает конверт и осторожно вынимает сложенные вдвое листы почтовой бумаги с лиловым вензелем в левом углу.
<Добрый день, моя маленькая козявочка! Доченька моя, Олли!> - буквы расползаются по листку, точно букашки и козявки. Оливия улыбается и осторожно пальцами стряхивает слезинки умиления, выступившие на глазах. Отец так любит ее! Оливия снова принимается за чтение отцовского письма. Лили переступает рядом, тянется к траве на обочине дороги, звенит уздечкой.
<… Помнишь, моя милая, что в июне все время шли дожди? Помнишь, что ливень не стихал целых три дня?! Тогда во многих горных местностях Юты с крутых склонов сошли оползни. Такой оползень случился ночью неподалеку от <Убежища пумы>. Он снес наше недостроенное семейное гнездышко и похоронил под слоем грязи все мои надежды на будущее рядом с тобой! Я снова все потерял и должен опять начинать жизнь с нуля. Сегодня я отправил тебе немного денег в Смоки-Хилл и свое письмо, полное горя.
Когда-то я мечтал поселить тебя рядом с собой. Мы жили бы под одной просторной крышей! Ты бы вышла замуж за достойного человека. У вас появились бы дети, для которых я любовно строил комнатки на втором этаже моего дома, нашего дома! Но теперь на месте дома пустошь. А обломки золотистых сосновых бревен и куски отделки погребены в пропасти под слоем грязи вместе с моими несбывшимися надеждами.
Я отправляюсь в Виргинию, чтобы попытаться заработать денег на новый дом. Не теряй надежды и жди от меня вестей! Надеюсь, добрых и очень добрых! Твой отец, твой любящий отец Фрэнк Смитт>.
Оливия попыталась подняться с камня. Поправить уздечку на Лили, чтобы забраться в седло… Ноги у нее подкашивались от боли за отца, руки дрожали, из глаз невольно катились и катились горячие слезы. Бедный, бедный папочка! Столько труда унесла в пропасть стихия! Он теперь совершенно одинок и несчастен. И уже далеко не молод. Оливия отлично знает, что такое одиночество и безнадежность! Господь Милосердный и Справедливый, за что ты так наказал его? Свои грехи отец давно искупил - он получил свое наказание и отбыл в заключении пять долгих лет!..
Оливия плакала, стоя на дороге возле поворота на ранчо, обняв за шею добрую и славную Лили. Решено: чуть позже она примется за поиски своего отца, и они будут жить вместе на ее ранчо. Но сейчас же она должна отыскать Берни Дугласа. Не может человек пропасть, нигде не оставив следа!
Зверь терпеливо ожидал хозяйку на крыльце дома. Увидев скачущую Лили, он рванулся навстречу, запрыгал вокруг, радостно повизгивая и виляя хвостом.
- На днях, Зверь, мы с тобой отправимся в Райфл! - сообщила Оливия псу свое решение, она уже привыкла все время беседовать со Зверем, делиться с ним новостями и впечатлениями. - Поедем в двух фургонах. Возможно, придется привезти на ранчо тяжело больного человека. А во втором фургоне с нами поедет Дейзи. Ее ведь необходимо доить каждый день два раза. Понимаешь, Зверь?
Оливия внимательно пересмотрела все платья, присланные отцом. Они оказались слишком нарядными для такой поездки. Но Оливия решила больше не переодеваться в мужскую одежду. Она поедет под надежной охраной Зверя и обязательно вооружится карабином.
Самым трудным оказалось запрячь коней в повозки. Спайк был послушен, зато Блэк долго куражился над ней, не желая вставать между оглоблями. Ей помог Зверь. Он внезапно подскочил к Блэку и звонко клацнул зубами возле самой морды. Конь попятился и оказался именно там, где нужно.
Оливия покинула дом на ранчо и отправилась в путь на двух повозках. В первой, запряженной Блэком, ехала она. Следом тащился фургон Спайка, приспособленный для перевозки скота; в нем, смирившись с судьбой и лишь тяжело вздыхая, покорно жевала траву Дейзи. Проехав под кованой аркой, Оливия выбралась из фургона и закрыла железные ворота, словно отрезая себя от прежней жизни. Нет, она, конечно, собиралась вернуться на ранчо, но только не одна, а с любимым человеком.
Глава 14
Три дня прошли в дороге, точно в каком-то нереальном сне. Оливия опомнилась лишь, когда начался длинный пологий подъем на Дасти-Саммит. Справа от вершины располагалась городская мусорная свалка. В детстве Оливия не раз убегала сюда от бабушки поиграть с соседскими сорванцами. С другой стороны начинался такой же пологий спуск в просторную долину реки Колорадо. Эти места знакомы ей с детства, и если через пост ее не пропустят в Райфл, она самостоятельно найдет возможность проникнуть в город вместе с фургонами.
Оливия остановила повозки посреди дороги. Движения все равно не было. Никто не ехал в Райфл, никто не выезжал из него. Город лежал перед ней весь на виду. Ночью она еще никогда его не видела со стороны. Тускло светились окна в домах. Мерно и тревожно звонили колокола на методистской церкви и колокольне католического монастыря. Во дворе женского монастыря, расположенного за городской чертой, горел костер. В ночной тишине слышался треск горящих сучьев и возносилось к небу церковное пение. Похоже, в городе каждый день умирают люди!.. Оливия содрогнулась. Казалось, смерть поджидает свои жертвы в каждом темном углу, на каждом перекрестке.
Здесь, по обочинам пустынной дороги в зарослях шалфея и полыни стрекотали сверчки. Но не было слышно голосов диких зверей - не лаяли койоты, не сбивались в стаи для ночной охоты. Над свалкой посвистывали летучие мыши, мелькая в ночной мгле и на мгновение заслоняя своими причудливыми очертаниями сияние ярких августовских звезд.
Большой костер горел на площади у въезда в город. Громко перекликались постовые. Оливия поняла, что въезд в город действительно перекрыт. Ее не пропустят ни за что! Она развернула фургоны. Они медленно поползли по дороге назад. Морщась от смрада, исходящего от собранного в городе мусора, Оливия направила лошадей на объездную дорогу вокруг свалки. Зверь молчаливо и покорно трусил рядом с фургоном, верно исполняя порученное ему Рони Уолкоттом дело.
Оливия решила, что прежде всего попытается обратиться за помощью в обитель. Узкая дорога вскоре привела ее к воротам монастыря сестер урсулинок. Оливия постучала кольцом в прочную дубовую плаху. Тотчас же распахнулось форточка на уровне лица. Привратница в черной одежде выглянула в окошечко.
- Добрый вечер, сестра! - Оливия смущенно и растерянно сжимала руки, переминалась в волнении с ноги на ногу. - Я ищу помощи и защиты у Господа, сестра.
- Я только послушница, мисс. В такое ужасное время многие христиане ищут помощи у Господа нашего Иисуса Христа, мисс…
- Мисс Оливия Гибсон, - назвалась Оливия.
- Вы не одна? С целым обозом!.. Подождите немного, мисс Оливия Гибсон.
Прошло несколько томительных минут. Наконец боковая калитка распахнулась, и Оливию пропустили внутрь. Ее встретила женщина строгого облика, одетая, как и положено католической монашенке, во все черное. Девушка сложила ладони и покорно склонила голову:
- Матушка настоятельница, благословите и выслушайте меня, прошу именем Господа.
- Слушаю, дитя мое.
- Меня зовут Оливия Гибсон, матушка-настоятельница.
- Матушка Энджел, - тихо подсказала послушница.
- Моя бабушка Абигейл Гибсон когда-то работала у доктора сэра Гэбриэла Пойнсетта экономкой и кухаркой. Весной она умерла, оставив меня на попечение мистера Бернарда Дугласа. Он купил для меня ранчо неподалеку от Смоки-Хилл. Угнал табун почти пять недель назад в Райфл. Обещал вернуться через две недели. Но пошла уже шестая неделя, а от него я не получила и весточки.
