Боги тьмы! Да, мы вполне могли понять, что это значит. Мы даже чувствовали их присутствие в таких местах, как руины храма.

Спустя несколько дней после того, как яхта Портеров причалила к берегу, мы с Хассом играли в руинах. От жизни на острове мы слегка одичали и теперь обходились только плавками. Мы оба перепачкались и исцарапались из-за того, что спотыкались и падали, пробираясь по тропическому лесу. Мы носили ассегаи, которые папа привез из Южной Африки. Ассегаи – это зулусские копья с длинным лезвием и короткой рукояткой. Папа сказал, что они похожи на короткие римские мечи; зулусы не бросали копья, а кололи ими.

Мы с Хассом считали, что этими ассегаями очень удобно пользоваться в тропическом лесу. Мы представляли себя воинами-охотниками и оглашали окрестности боевыми кличами.

Мы охотились на диких бородатых свиней, надеясь убить одну из них на ужин. Впрочем, наши шансы были практически ничтожны. Они бегали слишком быстро для того, чтобы мы могли поймать их. Вдобавок мы боялись хряков. Они были большими, величиной с сенбернара. Длинные серые бороды на их мордах делали их похожими на странных стариков с маленькими пронзительными глазками. Рамбута говорил нам, что они могут прокусить бревно толщиной в семь сантиметров, настолько мощными были их челюсти.

– Да они запросто откусят тебе ногу! – сказал Хасс, добавив, как обычно, в своей живописной манере: – Все, что от нее останется, это кровавый обрубок.

Этим утром мы испытали их нрав на собственной шкуре.

Неподалеку от храма мы нашли место, где паслись кабаны. Молодые кабаны двигались быстро, а кабанихи – еще быстрее. Но один старый кабан больше всего напоминал старого ленивого деда. Он неуклюже передвигался с места на место, тяжело дыша и сопя. Мы знали, что зрение у этих животных очень плохое. Если подходить к ним с подветренной стороны, то они не увидят охотника, пока он не приблизится на расстояние двух-трех метров.

– Мы сделаем так, – прошептал Хасс. – Вначале я стрельну в него из пращи. А потом мы подойдем к нему и прикончим его.

– А это сработает? – с сомнением спросил я.

Хасс стоял на своем.

– Ты же знаешь, что я отличный стрелок, – сказал он. – Я засажу ему прямо в голову, и он рухнет, как подрубленное дерево.

Мое сердце быстро колотилось.

– Ну, если ты уверен…

Я представил себе, как мы притаскиваем в лагерь тушу, насаженную на длинный шест.

Вау, папа скажет: «Вы, ребята, славно поохотились, ага? Отлично! Сегодня на ужин у нас будет жаренная на углях свинина. Вы можете сами выбрать себе кусок мяса, раз это ваша добыча».

Или что-нибудь в этом роде.

Хасс зарядил рогатку камнем и стал крутить ею вокруг головы. Тихий свист насторожил кабана, и он поднял голову. Он осмотрел тропический лес крохотными, глубоко посаженными глазками. В конце концов камень, выпущенный из пращи, просвистел в воздухе. Он попал старому чертяке точнехонько в бровь. Но, вероятно, его череп был так же толст и прочен, как стена средневекового замка.

Вместо того чтобы упасть как подкошенный, кабан впал в ярость.

Он издал ужасный рык, от которого и взрослый мужчина мог застыть на месте от ужаса.

Пытаясь обнаружить, кто же его атаковал, он начал бегать кругами, которые все расширялись и расширялись.

– Бежим! – в ужасе крикнул Хасс.

Я и без него все понял. Со страшным шумом я бросился бежать сквозь тропический лес.

Мы с Хассом побежали в разные стороны. Каждый из нас надеялся, что кабан бросится в погоню за другим.

Я бросил копье и бежал к пляжу, рассчитывая броситься в воду и уплыть. Продираясь сквозь заросли, я утратил чувство направления. К своему ужасу, я не мог остановиться и подумать. Ноги сами несли меня вперед. Сердце колотилось где-то в горле. От страха я обезумел. Каждая лиана, каждый ползучий ротанг, казалось, хотели остановить меня. Они хватали меня за ноги, хлестали по лицу. Я весь исцарапался и ободрался. Все тело покрылось кровью вперемешку с грязью. Я продирался сквозь густые заросли, нисколько не заботясь о том, что ветки ранят меня.

В какой-то момент я упал прямо в подлесок. Я ударился лицом об одно из этих плотоядных растений-охотников, полное застоявшейся воды, которую покрывал плотный черный слой дохлых гниющих мух. Вонючая грязь хлынула мне в нос и в рот, облепила волосы. Я отплевывался и с остервенением тер кожу, опасаясь, что в этой вонючей жиже может таиться какая-нибудь смертельная болезнь. Затем я снова вскочил на ноги и бежал, бежал, бежал…

В конце концов я вынырнул из темного туманного мира под пологом тропического леса на залитый солнцем пляж со сверкающим песком.

Я остановился и несколько секунд просто стоял, пытаясь перевести дыхание. Яркие лучи солнца отражались от белоснежной морской пены и кораллового песка и слепили глаза. Было даже больно открыть их и посмотреть на все это сияющее великолепие. Когда глаза наконец привыкли к свету, я был потрясен, увидев человека, сидевшего на нашем бревне для совещаний.

– Привет! Тебе не мешало бы помыться. О боже, да ты весь в крови! Ты весь в ссадинах и порезах! А посмотри на свои волосы! Они грязные! Ты свалился в мангровое болото? Иди ополоснись, а то занесешь какую-нибудь заразу через царапины. От соли, конечно, будет жутко щипать, но тебе нужно срочно смыть всю эту грязь, мальчик. Ну, давай же, залезай!

Это зрелище было совершенно нереальным. Это была девчонка. Девчонка в шортах и футболке. Она смотрела на меня так, будто я очень развеселил ее.

Мой ужас тут же сменился возмущением.

– Э-э-э-э… – протянул я. У меня всегда были проблемы с подбором слов, когда я имел дело с противоположным полом. – Что?

– Ты жутко грязный.

– Это наше бревно, – сказал я. – Мы первые его нашли.

Наше бревно, выбеленное солнцем, солью и водой. Наша крепость. Наше убежище. Наш лагерь. Оно было нашим.

– Эта старая штуковина? – Она посмотрела вниз, но даже не сдвинулась с места. – Она ведь просто часть природы, а не ваша собственность.

У нее был мягкий американский акцент, который звучал почти как музыка.

– К черту природу! – невежливо сказал я. – Оно наше.

Она похлопала рукой по дереву, разглядывая его:

– Что это? Ваш корабль? Ваш галеон?

– Тебе-то чего!

Но я уже стал успокаиваться. Я вдруг представил себе, как все это выглядит со стороны. Вот стою я в старых грязных плавках. В волосах полно веток и прутьев. По всему телу царапины и синяки. Я воняю гнилой листвой и поросячьим пометом. Я испачкался с головы до ног и вспотел, как осел. На лицо налипли дохлые мухи.

А напротив меня сидит девчонка, которая выглядит как принцесса из диснеевского мультика. У нее были длинные светлые волосы, голубые глаза, отличная кожа, и ей, в отличие от меня, не требовалось отмываться по крайней мере три месяца. Если она так и будет продолжать сидеть, как сейчас, овеваемая свежим ветерком и недоступная для всего остального мира, ей вообще больше не понадобится мыться.

– Чего ты пялишься… – начала она. – О, здравствуйте, а вот и еще один!

Хассан вывалился из тропического леса. Он все еще держал в руке копье. Девчонке могло показаться, что Хасс охотится за мной. Хасс ее не увидел. С трудом переводя дыхание, он обратился ко мне:

– Я почти что его… – Он указал назад, в зеленую темень тропического леса, но, в конце концов заметив девчонку, остановился на полуслове.

– Кто она? – спросил он.

– Она – это мама слона, – сказала девчонка. – А меня зовут Джорджия. Вы, должно быть, сыновья тех двух мужчин, которые нагрубили моему отцу. Знаете, нас всех очень огорчил этот их поступок. Вашим отцам не мешало бы научиться правильно вести себя в обществе. Поведение в обществе – это то, что отличает человека от животного…

Аа-ааа-ааа-ааа-аааа-аа-аааа-ааййй-йййй-йй!

Джорджия завизжала и сразу же вскочила на ноги. Она вскарабкалась на самую высокую часть поваленного дерева, и мы тут же присоединились к ней. Сопящий злобный кабан вывалился из тропического леса, оттуда, откуда пришел Хассан. На секунду он замер. Кабаны не очень хорошо видят, но у них отлично развито обоняние. Преследователь фыркал и сопел, обходя вокруг дерева, постепенно переставая чувствовать наш запах на свежем морском ветерке. В конце концов он успокоился, некоторое время обнюхивал корни нашей крепости, а потом удалился назад в тропический лес.