— Наверное, мы не такие уж низшие формы, как вам кажется, — воинственно заявил Кипяток.

— Ага, — саркастически произнес Кервин. — Достаточно посмотреть на тебя.

— Если вы и обладаете уникальными способностями, то нам пока не удалось их распознать. Кроме одного, о котором мы сказали раньше, — пояснил Чахлый. — Хотя в космосе с многочисленными измерениями и пропавшим веществом возможно и не такое.

— Что мы можем? — Кервин оглянулся на Измира и Миранду. — Если даже вы не способны вытолкать его восвояси, чего же ожидать от нас?

— Попробуйте его… уговорить. Вдруг он уберется по доброй воле? Это требует контакта — умопомрачительная задача!

— Ничего не выйдет! — отмахнулся Кервин. — Мой ум и без того в помрачении.

— Не надо сдаваться без борьбы. — Трое галетов посовещались. — Почему бы вам на время раздумий не переместиться в нашу среду? Там будет удобнее.

Кервин оглядел песчаные дюны, посмотрел в пустые небеса.

— Среда? А где это?

— Вы на ней стоите, — сказал Оденоу. — Мы могли бы поместить вас внутрь, подобно тому, как выкрали вас из корабля зиканов; мы очень постарались создать декорации вам по вкусу и не собираемся отказываться от своих художественных достижений. Соблаговолите следовать за нами.

Оденоу повел их в пещеру, зиявшую у основания одного из монолитов. У самого входа Рейл задержался, вглядываясь в потемки.

— Что-то я не пойму… Вы хотите сказать, что все это — иллюзия?

— Самая что ни на есть реальность! — обиженно ответил Оденоу. — Мы отвергаем искусственность — это пошло!

— На следующей неделе предлагаю сотворить океан, — задумчиво проговорил Чахлый. — Я устал от пустынь.

— Почему бы и нет? Проголосуем и решим.

Кервин оглядел стенки тоннеля: нормальная пещера — сухая, прохладная и темная.

Потом пещера исчезла, а вместе с ней и темнота; осталась только прохлада. Они плыли в воздухе, словно стали невесомыми, хотя Кервин по-прежнему ощущал свой вес. Возможно, это было как-то связано с гравитацией. Они находились в бескрайнем открытом пространстве, лишенном намека на ограничения. Он обнаружил, что мог бы и шагать, только для этого под ногами не было опоры.

Поблизости плыли Рейл и Кипяток, а также Миранда. Измир наконец отделился от нее и превратился в крупное серебристое яйцо. Возможно, Кервин придумал себе эту тревогу, но ему почудилось, что синий глаз ведет себя активнее, чем обычно.

Вскоре Чахлый подтвердил это предположение.

— Как видите, мы в конце концов спровоцировали его на какую-то реакцию, — долетел до Кервина его шепот, обращенный к соплеменникам.

Кервин стал различать в отдалении нечто, напоминающее облака, пронизанные светом. Заметив его удивление, Оденоу объяснил:

— Это несколько наших. Они стараются не нанести вам психическую травму. Вы и ваш Измир вызываете у всех огромное любопытство. Они, как и мы, сдерживаются из последних сил.

— Они не боги, — пробормотал Кервин для самоуспокоения. — Просто живые существа…

— Совершенно верно, — одобрил его умозаключение Чахлый. — Мы, галеты, — простые смертные. Возможно, мы чуть больше и чуть могущественнее, но думаем и чувствуем в точности так же, как и все живые существа.

Кипяток совершил замедленный пируэт.

— Значит, это ваш корабль? По сравнению с обстановкой вы, ребята, выглядите как-то мелковато.

Оденоу и Риц переглянулись.

— Попытаемся еще раз, — терпеливо произнес Риц. — Никакого корабля нет. Есть только среда обитания, в которой все мы сейчас находимся.

— Все, просек. Весь этот мир — ваш корабль?

— Среда обитания, — поправил его Риц. — Корабль — вышедший из употребления термин. Он подразумевал использование физического инструментария, а мы уже миллионы лет не пользуемся всеми этими лязгающими и дурно пахнущими предметами. Мы путешествуем напряжением ума — весьма эффективный метод передвижения, если только научиться правильно им оперировать.

— Думаете, и у нас так когда-нибудь получится? — спросил Кервин с придыханием.

— Пока об этом рано говорить. Люди еще даже не достигли стадии, на которой могли бы переместить игрушечную среду обитания внутри комнаты.

Внезапно все трое инопланетян — Рейла Кервин уже перестал причислять к таковым — смолкли и замерли.

— В чем дело? Что-то случилось?

— Зиканы готовятся к атаке. Нам они навредить не могут, зато в состоянии серьезно пострадать сами. Даже зиканов следует ограждать от них самих. Сейчас мы пытаемся решить, как лучше разобраться с этой проблемой.

— Эй, глядите на Измира! — заорал Кипяток.

Астарах раздулся, превысив первоначальные размеры серебряного яйца в несколько раз. По гладкой поверхности забегали энергетические заряды. Самое тревожное заключалось в том, что его синий глаз сновал теперь во всех направлениях, как одержимый.

— Что-то тут не так. — Чахлый всматривался во что-то, недоступное взору землян.

— Вдруг он сейчас прорвется? — Кипяток шарахнулся в сторону от Измира. — Пора делать ноги!

— Бегство невозможно, — тихо ответил Оденоу. — Если что-то произойдет, то нам следовало бы оказаться на расстоянии десяти миллионов световых лет. Такой мгновенный перенос неподвластен даже нам.

— Что он делает? — спросил Кервин.

— Трудно сказать. — Видя, что Чахлый остается на месте, Кервин тоже не находил оснований дергаться. — Вернее, мы вообще не понимаем, что тут происходит.

— А я понимаю. — Все, включая галетов, уставились на Миранду. Она оглядела их, как сборище слепоглухонемых. — Вот олухи! Вам что, непонятно, что он испуган? Ему негде спрятаться. В такой кутерьме он тоже вроде как переживает.

— Что же он предпримет? — Чахлый никак не мог освоиться с тем, что существо, ненамного ушедшее от амебы, берет на себя роль посредника в отношении такого сложного и непостижимого явления, как Измир.

— Толком не знаю, — ответила она со скромной улыбкой. — Просто у меня чувство, что он сейчас то ли чихнет, то ли еще чего…

Потом что-то произошло. Кервин ненадолго полностью утратил ориентировку, причем это было даже почище, чем при переносе с корабля зиканов. Дальше все опять встало на свои места. Разница заключалась только в том, что Миранда снова была одета в Измира. Как бы это ни называть — плащ, платье, — но выглядело одеяние чудесно: водопад красок и энергии, смотреть на который было больно глазам. Кервину пришлось прищуриться, даже всемогущие галеты заслонили глаза.

— Что случилось? — спросил Кервин.

— Он опять поменял форму, дубина, — объяснил младший брат.

— Без тебя вижу. А раньше? Когда все куда-то подевалось?

— Он передвинулся. — Оденоу подлетел ближе. — Чиханием я бы это не назвал. В этом явлении не было ничего биологического.

— Скорее, отрыжка, — сказал Риц. — Мгновенный перенос в наше измерение еще некоторой части Измира, вследствие чего солнце, в непосредственной близости от которого мы временно расположились, превратилось в сверхновую звезду. К счастью, вокруг него не вращалось обитаемых планет.

— Получилось бы неудобно, — подсказал Чахлый, — если бы то же самое случилось с ним у вас на планете.

— Неудобно — это хорошо сказано! — усмехнулся Кервин.

— Надеюсь, это не служит сигналом начала нестабильного цикла. В противном случае началась бы цепочка катастрофических катаклизмов. Ситуация не из приятных. То, что это еще не началось, связано, как видно, с вашим умиротворяющим присутствием, особенно с присутствием дамы, к которой Измира так неодолимо влечет.

— Если он так чихает, то мне бы не хотелось оказаться у него под боком, когда он подхватит настоящую простуду.

— Мы мало что можем сделать, — с сожалением ответил Кипятку Чахлый. — Как мы ни могущественны, даже у наших возможностей есть пределы. Как выразился один из ваших философов, мы можем перемещать миры, как шкварки на сковороде. Но тут речь идет о неизмеримо большем. Нам остается только развести руками.

— Знаете, — задумчиво проговорил Кервин, — когда Артвит представился нам честь по чести, мы решили было, что его пруфиллианцы — вершина могущества. Потом мы заподозрили, не являются ли таковыми оомемианы. Потом себя показали изотаты, после них — зиканы. Теперь вы хвастаетесь, будто способны шуровать мирами, словно гренками, летать от галактики к галактике, изучать все одиннадцать измерений… Встает логичный вопрос: кто там следующий? Пруфиллиан-цы наблюдают за оомемианами, оомемианы наблюдают за пруфиллианцами, изотаты — за всеми, зиканы — за изотатами… А кто наблюдает за вами? Есть ли кто-то и над галетами, или вы — высшая ступень разума?