В отличие от западноевропейской НФ, фантастика стран Восточной Европы волей политического «случая» оказалась расколотой на два социально-идеологических этапа (помимо обязательных исторических и стилевых периодов): это, собственно, довоенная фантастика, никак политически и эстетически не выделявшаяся из общеевропейской культуры, и фантастика, возникшая в период социалистических преобразований, что повлекло за собой деление на НФ соцстран и НФ капстран. Разница действительно существовала. Приходится признать, что послевоенная восточноевропейская фантастика почти не выдвинула заметных фигур международной значимости, исключая разве что некоторых авторов масштаба С. Лема. Во многом причиной тому известная идеологизированность, а местами несамостоятельность, присущая фантастическим культурам Восточной Европы на раннем этапе современного развития. Хотя, конечно, это никоим образом не должно умалять бесспорных достижений «социалистических» авторов.

Надо отметить еще и тот факт, что представление фантастики Европы в подобных обзорах неизбежно окажется мозаичным и фрагментарным. Согласитесь, невозможно в объем очерка вместить все перипетии историографии литературы, равно как более или менее подробно рассмотреть творчество какого-то отдельного писателя. Но — начнем.

По старшинству и обилию основоположников жанра чешская литература несомненно лидирует в восточноевропейском «союзе фантастов». Еще в 1623 г. из-под пера знаменитого чешского ученого и педагога Яна Амоса Каменского вышел роман «Лабиринт света и рай сердца». Эта сатирическая утопия о городе-мире и по сей день является одной из вершин чешской литературы. Но что касается собственно фантастики, то «вакансия Каменского» оставалась незаполненной очень долго — вплоть до первой половины XIX столетия. Предысторию чешской НФ можно условно поделить на три периода. Первый из них приходится приблизительно на 1850–1860 гг., когда — не без влияния идей немецкого и русского романтизма — в чешской литературе стали появляться произведения, в которых преобладала атмосфера загадочного, мистического; появились и научно-фантастические мотивы, например, в произведениях Яна Хибла («Поучительные и короткие истории о страшном»), Вацлава Крамериуса («Таинственные приключения»), Йозефа Колара («Создатели ада»).

В 1870-х гг. в Чехии стали активно издавать переводную фантастику, в том числе книги Жюль Верна, Эдгара По, что не могло не отразиться и на внутреннем литературном процессе. 1870–1914 гг. — время становления собственно научно-фантастических традиций в чешской литературе. Конечно, молодой жанр не избежал «трудностей роста». Однако наряду с многочисленными книгами откровенно подражательного характера «под Жюль Верна», в эти годы появляются поистине жемчужины ранней НФ. Следует признать, что высшие достижения в этой области принадлежат, как правило, авторам, не очень-то принимавшим во внимание законы научной фантастики, использующим фантастические мотивы как способ прикрытия сатирической направленности своих произведений. Два имени особенно выделяются в этот период. Во-первых, Сватоплук Чех, прославившийся циклом сатирических «путевых очерков» о путешествиях мещанина Матея Броучека в XV век и на Луну (1888); во-вторых, известный журналист и писатель Якуб Арбес, которому принадлежит идея создания целого жанра — «пражское романето», нечто среднее между романом и повестью, для которого обязателен фантастический элемент (напомним, что в те годы деления на собственно фантастику и нефантастику еще не существовало). Его научно-фантастические повести «Дьявол на дыбе» (1866), «Святой Ксаверий» (1873) и в особенности «Мозг Ньютона» (1877) считаются яркими образцами чешской НФ, во многом определившими самобытные черты НФ в чешской литературе.

С началом XX века в Чехии уже вовсю печатаются НФ-романы чешских и переводных авторов — далеко не равноценных и по уровню литературного мастерства, и по части сюжетной изобретательности. Чешская фантастика еще не выработала своих традиций, она часто неумело и по-детски наивно и бессистемно перенимала опыт зарубежных авторов, пытаясь в то же время удержаться в русле каких-то национальных традиций. На волне популярности жанра в литературу просочилось немало авторов, принципиально далеких от литературного круга. И только случай возвел их на пьедестал пионеров жанра. Пример тому — довольно заурядный писатель, трактирщик по основному роду занятий Карел Глоух, создатель двух авантюрно-фантастических сочинений «Удивительное путешествие Иржичка» (1907) и «Заколдованная земля» (1910), которого, однако, историки жанра единодушно именуют «чешским Жюль Верном». И в то же время в разряд «забытых авторов» волей все того же случая попал действительно талантливый писатель Метод Суходолски, чей роман «Русские на Марсе» (1909) представляет немалый интерес и сегодня (кстати говоря, в этом произведении предпринята одна из ранних и серьезных разработок темы Контакта).

Первая четверть XX века насыщена грандиозными историческими переменами, сказавшимися и на идеологических трансформациях литературы: кошмар первой мировой войны, «низвержение» трехсотлетнего владычества Габсбургов, обретение политической независимости и, наконец, создание в 1918 г. нового государства — Чехословакии. Период с 1914 по 1936 г. без преувеличения можно назвать «Золотым Веком» в чешской фантастике, когда она выбивается в авангард фантастики европейской. Грандиозными именами отмечено это время: Карел Чапек, Иржи Гаусман, Карел Конрад, наконец, знаменитые «пражские немцы» Франц Кафка и Густав Мейринк… «Волной утопизма» назвал этот период видный чешский критик А.М.Пиша. Впрочем, на деле мы чаще сталкиваемся с примерами «антиутопизма». В 20-е гг. социальная фантастика становится едва ли не главенствующим жанром в чешской литературе. Велико искушение остановиться подробнее на этом периоде, но — увы! — рамки журнального обзора вынуждают ограничиться упоминанием наиболее значительных фигур и книг: «Война с саламандрами» и «Кракатит» К. Чапека, «Дом в 1000 этажей» Яна Вайсса и «Дикие рассказы» Иржи Гаусмана, «Властитель мира» Эмиля Вахека и «Средиземное зеркало» Карела Конрада, «Плотина» Марии Майеровой…

Новый — современный — этап в истории чешской НФ начинается сразу же после второй мировой войны. В 1946–1960 гг. формируется «обновленный вариант» чешской НФ — как литературы страны, идущей политическим курсом социализма. Трансформация идеологических взглядов внутри страны неизбежно влияет на изменение творческой идеологии НФ (вперед — к светлому Будущему!). Однако первые послевоенные годы в чешской фантастике выглядели плачевно. Выходившие в это время книги страдали идеологизированностью, равно как излишней технологической направленностью. Популярные в 40-х — начале 50-х приключенческие романы о науке, созданные Рудольфом Фаукнером и Ченеком Гароусом («Гималайский туннель», 1946; «Урал — Уран 235», 1947), произведения известного ученого Франтишека Бегоунека («Акция «Z», 1956; «Робинзоны космоса», 1958) и Владимира Бабулы (трилогия «Сигналы из космоса», «Планета трех солнц», «Друзья из Гадониши», 1956–1963) можно было бы обвинить с высоты сегодняшнего дня в банальности сюжетной интриги, психологической недостоверности образов… Но не стоит забывать, что книги эти создавались в нелегких для страны условиях послевоенной обстановки. Авторы сделали доброе дело, пытаясь возродить жанр.

Что до «наследников Чапека», то они все-таки появились. В конце 50-х на литературном небосклоне вспыхнули две яркие «звезды», чей свет во многом определил дальнейшее развитие современной чешской НФ. Это Йозеф Несвадба и Людвиг Соучек. Несвадба обратил на себя внимание в 1958 г. сборником рассказов «Смерть Тарзана». Уже здесь определились творческие интересы писателя, который акцентировал внимание прежде всего на проблемах этического и психологического характера, связанных с достижениями НТР. Репутацию «законодателя мод» закрепили вышедшие в начале 60-х сборники «Мозг Эйнштейна» (1960), «Экспедиция в противоположную сторону» (1962). Творчеству Несвадбы свойственно по-чапековски бескомпромиссное сатирическое мышление, психологизм и яркая образность. К слову сказать, Й. Несвадба стал первым фантастом «соцлагеря», чьи произведения стали переводить в США и других странах. Однако уже к концу 60-х писатель неожиданно отходит от НФ, обратившись к традиционной прозе, в которой незначительные фантастические элементы служат для психологических и психиатрических (Несвадба — врач-психиатр по основной специальности) исследований души человека. Впрочем, в первой половине 1980 годов после почти двадцатилетнего «молчания» Й. Несвадба вернулся в НФ.