Мир стал совсем другим с появлением вампиризма. От этой мысли брюнетка дёрнулась, как от удара током. Воспоминания нахлынули волной, горькие, едкие. Неужели это она во всём виновата?

Нет! Никогда! Её обманули, жестоко обманули! Но больше она никому такого не позволит. Никто не посмеет её использовать. Она окружит себя настоящими Воинами: теми, кто возродит мир в том виде, в каком он ей приятен. Увы, к идеальному варианту не вернуться, но станет лучше. Намного лучше.

Брюнетка успокоилась. Действительно, она места себе не находила в последнее время. Всё из-за невозможности бывать на открытом воздухе, на природе. Но её Воин говорит, что так надо. Он больше неё понимает в устройстве этого прогнившего мирка, имеет смысл его слушать. Он ведь её вызвал, а, значит, обладает нужной силой.

Она никогда не спорила с ним, за исключением того дня, когда вознаградила усатого упыря. А как может быть иначе? Это полностью отвечает канонам старого мира, поэтому брюнетку немного удивила реакция Воина. Ещё он каким-то образом закрывает двери в её келью — так, что она не может выбраться. Это ужасно нервирует, но Воин сказал, это для её же безопасности.

Они охотятся за ней. Они ненавидят её за то, что она когда-то сотворила. Можно подумать, она хотела! Жалкие твари, они же ничего не знают! Не знают, но будут преследовать её, пытаясь загнать в очередную тёмную щель…

Как долго она страдала от этого. Сколько времени ушло на то, чтобы хоть немного утихомирить душевные муки? Они думали, она умерла, исчезла навсегда. Брюнетка и сама мечтала о смерти, понимая, что такое невозможно. Но они сделали всё, чтобы её уничтожить. Её растоптали и забыли, казалось, что может быть хуже? Пожалуй, только то, что ей надо было лицезреть плоды своего падения. Из тьмы она наблюдала, как её ошибка растёт, расползается и становится сильнее. Во тьме она билась в бессильной ярости, но уже ничего нельзя было исправить. Теперь сама брюнетка, некогда могущественная и властная, стала никем, рабыней низменных инстинктов, ранее ей не ведомых. Её тошнило от самой себя, но она всё равно продолжала им повиноваться.

Через какое-то время её опустошённая оболочка (именно этим она, скорее всего, и была тогда) обрела покой. Это не было забвением и уж тем более это не было прощением. Она ничего не забыла, а поскольку впереди у неё была вечность, брюнетке удалось хорошенько воспитать в себе холодную ярость и презрение к прошлому.

Брюнетка в зелёном всегда знала, что такое вечность, и никогда не боялась получить её в полное распоряжение. Другое дело, что подобные ей рано или поздно переставали существовать. Для многих фатальный исход был желанным, но только не для неё. Она видела, как все они исчезают, уступают место другим, таким же или новым, неважно. Она сама оставалась неизменной, не пропадала, так же, как и её ошибка.

Сменялись сезоны и времена года, половина из которых была для неё, затравленной и забытой, сущим наказанием. Сменялись поколения. Наконец мир стал таким, каким она не видела его и в страшном сне. Вампиры были ВЕЗДЕ. Они уничтожили людей и развились. Брюнетка ощущала себя как в зеркальном лабиринте, где каждое отражение — её и не её, но последующее чудовищнее предыдущего. Это был кошмар. Но однажды она почувствовала зов…

Скрип двери вырвал её из пучины бесконечных воспоминаний. Снаружи что-то мягко щёлкнуло, отошла в сторону створка. В келью с элегантным поклоном вошёл её Воин.

— Моя королева, — не поднимая головы, заговорил он.

— Как долго тебя не было, — былое раздражение снова накрыло её.

— Простите меня, я был очень занят вашим делом, — ответил вампир. — Произошло нечто… неприемлемое.

— И что же? — от злости её глаза вспыхнули зелёным цветом. Вечно что-то у него идёт не так.

— Есть те, кто мешают вашему возращению. — Казалось, вампир говорит виновато. — Никчёмные создания, но они создают проблемы.

— Кто?! — прогремел под низкими сводами кельи её голос.

— Как всегда, королева, — вздохнул Воин. — Я пытался что-то сделать…

— Но не вышло, конечно же, — закончила за него брюнетка. — Жалкие существа, как же я их ненавижу…

— Так же, как и я, — закивал он, всё ещё стоя в поклоне.

— Ты сам наполовину такой же! — окончательно разозлилась брюнетка.

— Я и рад бы измениться! — жарко воскликнул вампир, разогнувшись. Лицо у него, казалось, тоже пылало гневом. — Поэтому позвольте мне умереть за вас, ваше величество, но решить проблему.

— Не стоит, — поморщилась она, подойдя к нему. Запахло травой и морем, этот запах хранили складки её зелёного платья. — Я сама разберусь.

— Думаю, это не отнимет у вас много времени, — почтительно пропустил её к выходу вампир. Она оглянулась в ожидании имени и адреса, куда ей следовало направиться. — Это недалеко отсюда…

Милена была настоящей женщиной-вамп, таких не пугают поздние прогулки, незнакомые мужчины и крохотные паучки. Последних двух особей такие, как Зубкова, употребляли на ужин или завтрак (если бедолагам повезёт до него дожить). По этой причине, памятуя, что первая поездка в Кровчино прошла нормально, Милена не слишком напрягалась. В конце концов, что может случиться с девушкой в забытом Дракулой районе, пусть даже и с приближением рассвета?

Проблема Кровчина была в том, что это место в любое время суток выглядело жутковато. Половина домов пустовала, они представляли собой разваливающиеся многоэтажки из выжженного солнцем кирпича. Здесь не было вообще ничего, 24-часовые магазины торговали исключительно коктейлем «бескровная мэри», то бишь водкой.

Асфальт под ногами Милены плотно засыпала шелуха семечек. Их очень любили вампогопники, они плевались ими на землю и приманивали голубей, которых потом ловили и съедали.

За день, проведённый в Кунсткамере, Зубкова успела оттереть одежду и умыться, так что на бомжа больше не походила. При ней была сумка с удостоверением офицера Службы вампирской безопасности и прочими мелочами, туфли всё ещё украшали посеребрённые каблуки, чудом не отвалившиеся во время бегства от фанатов группы «Клин».

С трудом припоминая адрес тату-салона, Милена блуждала по грязным улицам Кровчина. Хаотично, потому что дорогу вампирша всё-таки забыла. Привлечённые её передвижениями, три бесформенных силуэта оторвались от стены какой-то подворотни и направились прямо к ней.

— Девушка! — хрипловато позвал самый щуплый из упырей. Зубкова медлить не собиралась, так что пришлось гопникам (а это были именно они) прибавить скорости. — Время не подскажете?

— Половина пятого, — бросила Милена, направляясь себе дальше.

— А закурить есть? — поинтересовался второй гопник покрупнее, блестя протёртыми коленками на растянутых тренировочных штанах.

— Бери всё, — вампирша, не останавливаясь и не оборачиваясь, кинула за спину пачку Hamlet Red, которую группа преследователей благополучно поймала, замерев от удивления.

— А прикурить? — опомнился любитель курева.

— На здоровье, — сказала жуткую глупость Милена, швыряя им зажигалку.

— Мелочи не одолжите? — вполне себе вежливо приступил к прямым обязанностям третий маргинал.

Не говоря ни слова, Зубкова жестом фокусника осыпала троицу горсткой мелких красных рубликов. Компания упырей окончательно растерялась. Вампирша держала свой путь, повинуясь интуиции, пытаясь вспомнить адрес салона. Гопники её не интересовали.

— Эм… — тщетно пытался подобрать слова один из преследователей. Потом его осенило: — Дамочка, а хомячков у вас нет, случаем?

Милена удалилась на большое расстояние от незадачливых гопников культурной столицы, но просьбу, естественно, услышала. Упырь уже готов был праздновать победу мужского интеллекта над женским, когда ему в морду с размаха влетел жирный хомяк. От неожиданности гопник заорал благим матом и чуть не упал, споткнувшись на ровном месте. Хомячок благополучно сполз по его штанине на асфальт и скрылся в сумраке. Больше его никто не видел.