— Подходите-подходите, — окликнула Вадима девочка в рудиментарной маечке. — Сегодня у нас исключительная продукция от лучших домов Европы.

Вадим попытался отклонить предложение, но потом понял, что придется вернуться в офис, а это было совсем неприемлемо. Поэтому он отдался в ловкие руки продавщицы. За десять минут он узнал все об интонациях бергамота у «Сони Рикель», о гипнотическом воздействии на женщин «Обсешена плюс» и почему семилезвийная бритва «Спутник» лучше, чем «Жиллетт». Борода Вадима не располагала к бритью семилезвийными устройствами, и он взял в руки другую, розовую бритву со странной ручкой и спросил у продавщицы, как ею пользоваться. Та на мгновение покраснела, но, взяв себя в руки, сказала, что это только в приватной презентации, так как бритва двойного назначения, и что она готова организовать тренинг. Даже сунула визитку, пахнущую цветами. Потом, взяв бритву в руки, нажала потайную кнопочку на ручке. Та загудела и завибрировала. Взгляд продавщицы был откровенным. Вадиму показалось, что он летит в какую-то черно-розовую ароматную бездну и, схватив с полки первый попавшийся флакон с одеколоном, он поспешил сбежать с этой презентации. Сразу скрыться не удалось. За флакон «Айриш Мусса» взяли баснословные деньги.

Самбук был уверен, что заработал в Зоне на всю оставшуюся жизнь. Правда, уход от дел съел почти половину его сбережений. И перекупщики, которые сразу сдали его бандитам, и охрана Периметра оказались чрезвычайно алчными. Но Самбук предполагал такой вариант и в итоге сумел неплохо устроиться в Москве. И квартирку купил, двушку в новом доме, и машину, и даже вложил немного денег в прибыльное дело. В итоге жизнь Юрия Ивановича Тарабрина, так звали Самбука на самом деле, стала спокойной и вполне обеспеченной. Он подумывал написать книжку, даже название придумал: «Мемуары сталкера». Но пока не придумал, что именно там писать.

Очень быстро Самбук познакомился с хорошей женщиной. Она работала в баре, ее звали Аня. Аня была трудолюбивой и спокойной. На второй день она согласилась переехать жить к Самбуку и даже взяла с собой своего ребенка от предыдущего мужчины. Пацан, Стасик, оказался веселый и общительный и не слазил с Самбука. В общем — жизнь удалась. Как показалось сначала. Аня, вначале просто боготворившая Самбука, со временем стала меняться. Вернее, стало меняться ее поведение. Сначала в разговорах стало проскальзывать легкое раздражение, скорее даже недобрая ирония. Невзначай брошенный упрек, обидный вопрос, недобрый ответ на просьбу. Все это стало накапливаться в отношениях между Самбуком с Анной. Вот сегодня, когда он пришел вечером со встречи с друзьями, подруга даже не предложила ужин. А просто молча кивнула. Юрий хмыкнул и пошел в спальню. Там Стасик активно долбился в какую-то игру на компьютере.

— Чё мама такая мрачная? — спросил Самбук.

— Она давно такая. — Мальчик глянул на отчима немного странно, Самбуку показалось, что у ребенка сверкнули глаза.

— А чего такая? — Самбук подошел поближе, ему было плохо слышно из-за воплей и выстрелов, которые раздавались из компьютерных колонок.

— Ну как… Раньше денег у нее побольше было, игрушки знаешь какие покупала. Да и не сидела взаперти. — Стас, словно в подтверждение своих слов поднял «мышку» — старомодную и простую. Без левитирующего модуля и автодокинга.

— Много ты, пацан, понимаешь… Да и кто ж ее держит? — Самбук, словно получив неожиданный удар под дых, сел на краешек кровати.

— А мама мне сама сказала. Вернее, не мне, она звонила кому-то.

— Кому? — У Самбука защемило в груди и перехватило дыхание.

— А я знаю? — пожал плечами мальчик. — Она меня со своими друзьями редко знакомит. А ты в игрушку «СТАЛКЕР-6» играешь? Я тут не могу уровень пройти.

Услышав последние слова Стасика, Самбук окончательно взбесился. Он выскочил на кухню, схватил Анин телефон и, не обращая внимания на ее возмущенный писк, стал просматривать последние звонки. Звонок был один. Звонил некто Ашот.

— И что ты, сука, налево гуляешь? — шипя от злости, Самбук пошел на Анну.

— Мама! Я боюсь! — неожиданно заорал Стасик. Но не кинулся к матери, что было бы естественным, а стоял, спокойно наблюдая за ссорой.

— Кого ты боишься, милый? — спокойно ответила мать. — Этого придурка? Эту никчемность?

Самбук просто одеревенел. Никто и никогда не называл его так. Никто и никогда даже не смел сказать о нем такого. Сталкер не позволял никому сомневаться в том, что он крут и удачлив. Он был знаменит в Зоне своим змеиным спокойствием и всегда выигрывал в схватках именно благодаря этому своему качеству, но тут его просто понесло.

— Ты что сказала, сука? — Юрий двинулся к своей подруге, сжав кулаки.

А сзади раздался легкий нервный смешок мальчика, похожий на робкое покашливание.

И тут произошло то, что Самбук меньше всего ожидал увидеть в своей жизни. Его женщина, которую он если не любил, то по крайней мере уважал, стала преображаться на глазах. Резко вытянулись вперед челюсти, руки удлинились, и яркие наманикюренные ногти превратились в убийственные когти черного цвета. Членистый хвост бил по бедрам, ноги удлинились, суставы вывернулись в обратную сторону, превращая человеческую фигуру в неописуемое чудовище. То, что только что было Анной, утробно рыкнуло и, пробив гипсовую перегородку между кухней и прихожей, метнулось в подъезд, по пути разнеся входную дверь в щепки.

Ошарашенный Самбук стоял посреди кухни, пытаясь хоть что-то понять. Сердце сталкера колотилось не от возбуждения, а от панического страха. И самое страшное при этом — Стасик, стоявший как ни в чем не бывало и с улыбкой превосходства смотревший на Самбука. Мальчик протянул к нему руку, и Юрию показалось, что его схватили за сердце. Все поплыло перед глазами, и мир ухнул в холодную злую темноту.

Через минуту на кухне лежал высохший труп Самбука, а стоявший над ним Стасик продолжал улыбаться недетской дьявольской улыбкой.

Листер был фартовым сталкером. И уходя из Зоны, прекрасно понимал, что жизнь за кордоном отныне будет отличаться от жизни в Зоне, но даже там, в Москве, Зона не отпустит и ничего не простит. Листер знал — ни один шаг, ни один жест сегодня не будет забыт завтра. Поэтому, купив дом на Рублевке, сразу обеспокоился защитой периметра и надежной охраной. Уходя в Зону, Листер уже был значимой фигурой среди бандитов, его уважали за то, что он был активным борцом за идею. Идея была простая — все должно быть целесообразно, но предавать друзей нельзя. Убить можно, но предать — никогда.

Этот поздний вечер был таким же, как и все другие. Листер, за день уставший от забот, лично проверил системы сигнализации, охрану и камеры наблюдения. Все работало как положено, и даже охрана была бодра и готова действовать.

Листер уселся напротив камина в гостиной и малодушно подумал о водке. Но в одиночку пить считалось совсем неприлично, не по-мужски, а пить с охраной было ниже его достоинства. Он сидел, мучительно искал выход из этого положения и в конце концов решил, что виски пить в одиночку можно. Листер даже поджег дрова в камине, чтобы выглядеть, как настоящий аристократ.

Откинувшись в кресле, он подумал, что идея с бизнесом на Рублевке оказалась просто гениальная. Взяв под контроль все мусорные контейнеры и вывоз отходов, он, кроме того, что получил постоянный немалый доход, смог сделать еще одну неординарную вещь. Пяток бомжей перебирали отходы, и там удавалось найти так много всего интересного — от почти новой одежды до фотографий, за которые разные газеты выкладывали бешеные деньги — что его магазин рядом с метро «Бауманская» с ностальгическим названием «Комиссионка» процветал. Электроника, одежда, посуда — все самых знаменитых брендов и почти новая. Естественно, большая часть товара шла из-за границы, но легенда о том, что все эти вещи именно «с Рублевки», постоянно подогревала высокий рейтинг магазина. С учетом капитала, заработанного в Зоне, магазин сулил Листеру безбедное будущее.