— И конечно, у таких людей нет никакой организации, как обычно водится? — спросила Клава. — Это только зло выстраивается в стройные ряды и ходит с плакатами типа «хайль», «гэть» ну, или что там еще модно…

— Нет, к сожалению. Они себе живут потихоньку и никого не трогают. Так ведь всегда в мире, ты права. Мерзавцы объединяются в стаи и становятся опасны, а те, кто может им противостоять, они каждый сам по себе.

— Вот ты, — Тельбиз незаметно перешел на «ты», — говорил что-то о высшем…

— Да, они его ждали в Зоне. И он пришел.

— И?.. — риторически спросил Тимур, уже поняв, что сейчас услышит.

— Вадим уничтожил и высшего, и всю верхушку энамповского сообщества.

— Ты хочешь сказать… — начала Клава.

— Да, Малахов — высший позитивный вампир. Или называйте его, как хотите.

— И он этого стеснялся? — удивленно спросила Клава. — Боится, что мы будем высматривать, не растут ли у него клыки в лунную ночь?

— Я думаю, что, во-первых, он не очень в это верит сам, а во-вторых, те четыре года, когда он был… Он говорил вам, где он был? В его отчете об этом ни слова. — Байкалов вопросительно глянул на собеседников. — Кстати — никаких клыков не бывает.

— Нет, он что-то невнятное сказал, вроде в пространственном континууме… — ответил Гера.

— Изначально была гипотеза, что он вернулся в прошлое. Найденная им сингулярность должна была это позволить. Но я боюсь, что все оказалось не так. Но ладно. Важно одно — энампы опять объединились. И начнут охоту за Вадимом.

— А почему за Малаховым? — удивилась Клава. — Они же даже не знают, что он жив. Он же пропал в Зоне без вести. И никто о нем не слышал четыре года.

— Не факт, что не знают. А если и не знают до сих пор, то узнают в ближайшее время. — Байкалов внезапно сник, видимо, устал от долгого монолога. Он не был хорошо подготовленным лектором. — А ни у кого нет сигары?

— А сигарету — нет? — спросил Герман, протягивая пачку.

— Нет, — с сожалением ответил Дмитрий. — В общем, ребята, вы все поняли?

— Да уж понятней некуда, — кивнул Тельбиз. — Опять мы на острие войны.

— Пока им Дима все расскажет, мы по кооперативу погуляем, — сказал Лазненко, плотно закрывая вход в бункер. — Покажу тебе наши владения. Кстати, я знаю, что ты с Байкаловым в Зоне встретился и в курсе того, что вы там вдвоем делали. Поэтому я и взял его к себе на работу.

— А откуда вы знаете? Ведь я нигде ни о чем таком не рассказывал.

Даже в отчете, который Малахов писал в то время, пока находился в реабилитационном центре, он постарался обойти все подробности своего пребывания в Зоне, а тем более о встрече с Байкаловым и схватке с энампами.

— Ну, скажем так, есть некая организация тут, в Москве, она мониторит всех, кто был в Зоне, кто оттуда вернулся. У меня пока мало с ней контактов, там какие-то трения в верхах, но именно из этой организации мне и дали сигнал насчет Байкалова. Ну, ладно, это не так важно. Так как тебе здесь? — Лазненко широким жестом обвел поселок.

— А вы это так и называете — «Кооператив»? — спросил Вадим.

— Отчасти это правда. Я собрал здесь основное ядро Центра, эти люди гарантированно были бы уволены. И сделали мы нечто вроде товарищества на паях. Ну, это, конечно, условно.

— А почему вы…

— Не связался сразу с тобой? Я не был уверен, что тебя не чипировали. Иначе бы за тобой хвостом тянулись все, кто заинтересован в нашем обнаружении. Но ты действовал настолько стремительно, что опередил и нас, и в общем-то их тоже.

— Их? — насторожился Малахов.

— Я про твоих вампиров.

— Да какие они мои? — махнул рукой Вадим. — И где они теперь? Кучка идиотов, которые странным образом пытаются восстановить Орден.

— Ну как… твои, теперь уже совсем твои… — Лазненко замолчал и переменил тему. — Пойдем дальше, я расскажу, что у нас тут есть.

Садовый кооператив состоял из двух десятков аккуратненьких домиков, построенных в минималистическом стиле. Для обычного поселка, построенного городскими жителями в лесной зоне, он выглядел странно. Никаких огородов и садиков, только чистые, засыпанные мелким гравием дорожки и ухоженные газоны. Вадим отметил, что в каждом здании установлен мощный кондиционер. Кроме того, нигде не было спутниковых тарелок — обычного атрибута дачных построек. И высокий забор, полностью скрывавший городок от посторонних глаз, тоже говорил о том, что здесь стоят не совсем дачи.

Под ногами чуть слышно похрустывал мелкий белый гравий, покрывающий дорожки между домиками. Газоны, словно вчера постриженные, ярко зеленели, несмотря на позднюю осень, только местами на траве желтыми пятнышками лежали опавшие листья берез из соседнего леса. Из него доносился запах мокрой осенней коры. Голые ветки шелестели на ветру.

— Вот тут, — Лазненко показал на центральный дом, выкрашенный в веселенький розовый цвет, — у нас главный компьютер. Да не смотри ты так иронично. Конечно, все под землей.

— Я вот одного не понимаю. Ведь, судя по этому райскому уголку, здесь чуть ли не полноценная копия Центра. — В голосе Малахова проскользнуло легкое раздражение. — Тогда почему, сохраняя такую мощь, Центр бездействовал?

— Это неправильный подход. — Лазненко помрачнел. — Центр ни на секунду не прекращал активной работы — даже тогда, когда я ушел в формальную отставку. А потом…

— Вы ведь и пальцем не шевельнули, чтобы мне помочь добраться до энампов. А я…

Вадим замолчал, в памяти промелькнули месяцы его жизни в Киеве. Работа частным детективом, под чужим именем, в чужом городе. Он вынужден был скрываться после провала первой миссии в Зоне. Месть тайных хозяев Зоны была реальной опасностью. Энампы, проникшие своими щупальцами во все правительства и все структуры мира, были готовы в любой момент нанести смертельный удар.

— А в итоге ты вышел на след и уничтожил всю верхушку их организации. Разве это плохой результат? — Лазненко посмотрел на Малахова, словно пытаясь ему что-то объяснить без слов. — Понимаешь, Вадим, мы тогда уже были под плотным колпаком энампов. Один неосторожный шаг — и нас бы прихлопнули как таракана тапком. На тебя, находящегося, считай, в полном подполье, была вся надежда.

— Не чувствовал я этой надежды. Я чувствовал себя так, словно меня бросили один на один с Зоной.

— Байкалов мне рассказал, какая у тебя была идея с сингулярностью. — Лазненко опять резко изменил тему разговора. — Но ты ни слова после возвращения не сказал, что же было там, в тумане разорванного колеса обозрения.

— Мне очень сложно объяснить, что это было. И уж никак не путешествие во времени.

— А что? Ты хоть слово можешь внятно сказать? Ты был четыре года там, в небытии. Только невероятное стечение обстоятельств позволило тебя вытащить оттуда. Твой сын…

— Да. Не Центр, не друзья… — с горечью произнес Малахов. — Двенадцатилетний мальчишка.

— Как только Байкалов был принят в Центр, мы сразу же начали разработку операции. Понимаешь, это уже шло не через официальный канал. Заикнись мы хоть словом… А тут твой сын как раз устроил в Зоне полный дурдом. Весь в тебя. И все-таки — ЧТО ТАМ БЫЛО?

— Ничего. Там не было ничего. Единственное ощущение — все это время я был частью всеобщего сознания. Коллективного сознания человечества. В прошлом, нынешнем и будущем. — Вадим неожиданно для себя самого сказал то, в чем боялся признаться все это время после возвращения из Зоны.

— Ты какую-то мистику рассказываешь. — Лазненко откровенно разочаровался.

— Мистику? — Малахов грустно улыбнулся. — Я несколько лет в этой мистике находился. И многое помню. Из прошлого. И из будущего. А знать будущее… не пожелал бы я вам такого… Все, закончим этот разговор.

— Пока? — спросил Лазненко. — Пока закончим, да?

Вадим промолчал.

— Надо браться за дело, — внезапно с энтузиазмом в голосе произнес шеф. — Будем Центр возрождать.

— Да уж, — вздохнул Малахов. — Видели бы вы, что там от Центра осталось.