Толстяка поместили в небольшое помещение без окон с довольно удобной кроватью, санузлом в отдельной каморке и аскетической прикроватной тумбочкой. Ему так и не сказали ни слова с того момента, как вытащили за шиворот из машины на набережной у Боровицких ворот, и это явно тревожило задержанного. Человек, оставшись наедине с самим собой, сначала стал нервно ходить по камере, потом, слегка успокоившись, улегся на кровать. За его поведением из соседнего помещения, куда был выведен сигнал камеры видеонаблюдения, внимательно следили Клава и Вадим.

— Ну что, будем с ним говорить? — Клаве не терпелось допросить пленника, она соскучилась по своей основной работе.

— Ты знаешь, Клава, мне совершенно не хочется. По нему видно, что это очень мелкая сошка в иерархии энампов. И по способностям, и по положению. Это у них вообще-то взаимосвязано, — ответил Малахов. — Я не почувствовал в нем никакой силы. А ведь я лоб в лоб с ними сталкивался. Там, в Зоне.

— Ладно, позволь мне поработать. Уж очень мне интересно с таким поговорить. Я прямо обзавидовалась твоему опыту. — Клава улыбнулась и отправилась к заключенному.

— Только осторожно, а то тебе резкое похудение будет не к лицу, — так же улыбаясь бросил вдогонку Вадим.

— Ну что, молодой человек, как самочувствие? — Клава шагнула в камеру без всякого сопровождения, хотя прапорщик взвода охраны и пытался войти первым.

— Я ничего не скажу. — Пленник вскочил с кровати и испуганно завертел головой. — Я требую адвоката!

— Господи, ну будет вам адвокат, будет. Что вы все такие нервные? — всплеснула руками Клава. — Только что обстреляли машину спецслужб, а теперь уже требуете адвоката. Может, сначала поговорим без официальных представителей юстиции? Может, и так договоримся? А то адвокат, прокурор, суд присяжных, смертная казнь… Вы в курсе, что у нас не афишируют, что смертная казнь до сих пор применяется? Я вам как-нибудь расскажу, я однажды присутствовала при расстреле.

— Ни о чем я не хочу с вами говорить. Я ничего не знаю и знать не хочу, — поджав губы, сказал человек.

— Нет, это и вправду очень интересно! — Клава глянула на заключенного, и блеск ее глаз был очень похож на маниакальный. — Главное, на самом деле расстрел — не совсем расстрел. Зачем расходовать такой источник донорских органов?

Со стороны казалось, что заключенный уже освоился, взял себя в руки и совершенно не реагировал на слова женщины, гордо уставившись в стенку, но Клава прекрасно понимала, что его поведение — это просто разновидность истерики.

— Хорошо-хорошо, — кивнула Клава. — Я сейчас просто перечислю свои вопросы, и все. Вам отвечать не надо. Подумайте над ними, я потом зайду. Договорились?

— Мне все равно. — Пленник гордо сел на прикроватную тумбочку. — Я даже слушать вас не буду.

— Ладно, тогда мои вопросы. Я ведь думаю, вы достаточно разумный человек, чтобы хотя бы выслушать их, да? Ведь еще не придумали таких способов психообработки, чтобы человек совершенно адекватный — а вы же адекватный, да? — не слышал, что ему говорят.

Мужчина демонстративно отвернулся.

— Меня зовут Клавдия Мироновна Моисейчик, я сотрудник Центра Аномальных Явлений. В силу своих служебных обязанностей я иногда занимаюсь тем, что помогаю людям привести в порядок свои мысли, обрести душевное равновесие и покой. А как вас зовут? Но можете не отвечать.

— Я Эрик Иванович Фокин, — пленник ответил неожиданно для себя самого.

— И как давно вы состоите в сообществе? — спокойно, словно это подразумевалось само собой, спросила Клава.

— Полгода. — Фокин вдруг подскочил и заорал: — Я не состою ни в каком сообществе!

— То есть вы полгода не состоите в сообществе, а раньше состояли? — все так же, не повышая голоса, спросила Клава.

— Нет, я не состоял и не состою нигде! — Губы Фокина задрожали.

Только тут Клава поняла, что ее так раздражало в допрашиваемом. Губы у него были бледные и влажные и после каждого произнесенного слова подрагивали, как кусочки салата в гамбургере.

— Это у вас было первое задание?

— Нет! Это…

— Это не первое задание? — продолжала наседать Клава. — То есть вы уже опытный член союза энергетических вампиров?

— Откуда вы зна… — всполошился Фокин. — Нет никакого сообщества!

— А что есть? — Клава долбила Фокина вопросами, как молотком по голове.

— Ничего нет… — Чем больше задавали вопросов Фокину, тем больше он терял контроль над ответами, выпаливая слова, которые появлялись из самых дебрей подсознания.

— И вы просто выехали погулять по набережной? — Клава посмотрела на мужчину как на тяжелобольного — с грустью и сожалением.

— Да, мы просто погулять… — соврал так, что сам этому ужаснулся, Фокин.

— И огонь открыли по спецмашине просто так? — все так же бесстрастно, как о покупке бутылки пива, спросила Клава.

— А вы первые открыли! — Фокин уже оправдывался, как провинившийся школьник, не верящий ни на секунду, что ему поверят.

— Мы? С чего вы решили, что это были мы? — Клава поджала губы и изумленно посмотрела на Фокина.

— Я запомнил вас за рулем! Я все помню. — Эрик расправил плечи, но это не придало ему уверенности.

— Вот и хорошо. То есть даже очень хорошо. Тогда ответьте мне, с какой целью вы преследовали Эльзу? Ну, то существо, в которое превратилась девушка Листера. Морфа.

— Ничего не скажу. — Неожиданно Фокин нашел в себе силы сопротивляться допросу.

— Не говорите. Не надо. Я думаю, что просто в силу очень низкого уровня в вашей иерархии вы и не знаете, зачем и куда ехали. Обидно быть болванчиком в чужой игре, не так ли?

— Я не болванчик, я… — замялся энамп.

— Да ладно. Ведь мы все равно отследили, откуда выехала ваша машина, и, как вы заметили, выяснили, куда ехала. По вашему чипу это совершенно просто узнать.

— Это противозаконно! — взвизгнул в поисках последнего аргумента Фокин.

— Противозаконно устраивать стрельбу под Кремлем, — назидательно сказала Клава и погрозила пальцем.

Фокин замолчал и уставился в никуда.

— Так, значит, ваша машина выехала из… — Клава назвала адрес, который вычислил Герман по сигналам ГЛОНАСС. — Это и есть штаб-квартира вашего тайного общества? Вот только мы не знаем точного адреса. Где ваша штаб-квартира находится? Поймите, найти ее — нет проблем, вопрос только времени. Вы все равно проиграете.

— Не скажу! — буркнул Фокин.

— Ага, это уже правильный подход, — демонстративно обрадовалась Клава. — Вы знаете, но не скажете. Вы выбираете себе жизнь мученика за идею, хотя и понимаете, что вас элементарно подставили.

— Почему это подставили? — Эрик Иванович хорохорился из последних сил, но все слабее и слабее.

— Ну, неужели не понятно? Вы ведь отнюдь не энамп, вы не имеете потребности в том, в чем нуждаются те, кто хочет быть вашим кукловодом.

— С чего вы взяли? Я не пешка и не кукла! Я, если вы хотите… — Фокин вскочил со своей тумбочки, чтобы казаться выше, — я с самим канцлером Силь…

И тут он вдруг застыл, лицо неестественно побледнело. Фокин схватился за грудь, словно там запылал адский огонь, и рухнул на пол. Клаве не понадобилось много времени, чтобы понять, что он мертв. Она тихо под нос выругалась и вышла из камеры.

— Надо же быть такой дурой! — Клава, как только вошла в комнату наблюдения, где ее ждал Вадим, швырнула папку, с которой она ходила на допрос, так что листы полетели во все стороны. — Ведь подозревала, что у него стоит психоблок, но сама не проверила. Вернее, даже не подумала, что там может быть смертельный блок.

— Да ладно, не кори себя, — успокоил ее Малахов. — Одной гнидой меньше, а новые не заставят себя долго ждать. С другой стороны, ты теперь понимаешь, с кем имеешь дело.

— Да, я имела дело со слабовольным человеком. Насколько я понимаю, вернее, поняла, у этих твоих вампиров очень хитрая система. Они создали вокруг себя некую прослойку из людей, которые не относятся к их касте, однако стремятся. Вот они и есть их расходный материал. Ведь как этот Фокин в машине сидел, как босс! Даже не шелохнулся, когда пошла стрельба. Прямо Падрино какой-то. А в итоге — болванчик в чужой игре.