— Костя, она не будет нервничать ни при каких обстоятельствах. Если она себе вбила что-то в голову, то будет добиваться любой ценой. Единственное, что ее может отвлечь от бренчания по клавишам, это свеженама-леванные ногти.
— Я не совсем понимаю, что происходит, извините меня, пожалуйста,— безнадежно произнес Моисеев.— Но я, кажется, сделал непростительную глупость, которая может нам всем... что значит нам всем? может Ирине дорого обойтись. И я прошу меня не жалеть, а, как скажет майор Грязнов, дать по одному месту мешалкой!
— В чем дело, Семен Семенович? Вы-то еще чего там натворили? — спросила Романова, и лицо у нее при этом сделалось угрожающее.— И чего это мы должны вас жалеть?
Моисеев собрался духом и выпалил:
— Я нашел обрывок магнитофонной пленки с записью разговора Турецкого с одной дамой, из которого я заключил, что беседа Турецкого и Бабаянца была сфабрикована из... .
— Мы все это уже знаем, Семен Семенович.
— Александра Ивановна, я прошу выслушать меня до конца. Я только сейчас догадался, что речь идет о супруге Эдуарда Антоновича... Не перебивайте меня, прошу вас... Я дал прослушать ему эту пленку, и теперь я понимаю, что он узнал ее голос.
— Ха, узнал! Они вместе все это и состряпали! — гаркнул Турецкий.
— Нет и еще раз нет. Если бы вы видели его лицо—
— Да разве у него лицо? Харя это, а не лицо,— не унимался Турецкий.
— В том-то все и дело, что на этот раз у него было лицо, притом лицо человека, которого втоптали в грязь... Но все равно, я понимаю, что своим походом я усугубил ситуацию чрезмерно.
— Семен,— вздохнул Меркулов,— ведь ты же знаешь, что к начальству надо ходить только в двух случаях.
— Знаю, Костя, знаю — ругаться и требовать,— замахал руками Моисеев,— но...
— Извини, Семеныч, я тут краем уха слышал, пока своим звонил, Сашок говорил что-то про город Караул,— тронул Грязнов Моисеева за плечо.
— Говорил, Слава. Валерия жила там со своим первым мужем, и именно в то время Биляш там командовал лагерем для политзаключенных.
— Так вот, в «послужном» списке этого «Кочегара» числится покушение на убийство оперуполномоченного милиции, за что он схватил политическую статью и отбывал наказание в городе Караул. Название для города, хотя, может, и исторически сложившееся, но все-таки дурацкое, поэтому я и встрепенулся. Вот, можете сами посмотреть.
— Интересно, какими узами связаны эти тезки с ныне покойным Биляшом,— произнес Меркулов, отложив в сторону полученную от Грязнова справку.
— Какие еще тезки, Константин?
— Шура, они ведь тезки — Валерия Зимарина и Валерий Транин. Как ты с Турецким.
— Ты мне такие сравнения не приводи, Константин. Но я теперь и вправду думаю, что эта троица из одного гнезда вылупилась. А ведь это моему тезке на ум пришло проверить, где раньше служил Биляш.
— У него уши отморожены, Александра Ивановна. Я услышал от Клавы, что Валерия жила за Полярным кругом, подумал, что там самое место для отмораживания различных частей тела. <
Давно молчавший телефон прервал обмен мнениями. Ольга Меркулова сняла трубку.
— Александра Ивановна, вас.
Романова молча слушала кого-то, делая записи в блокноте. Сказала коротко:
— Спасибо, маленький,— и положила трубку. Потом засмеялась: — Это мой сын. Он для меня все равно маленький, хотя собирается жениться. Ну, это так, между прочим. Так вот, Вячеслав, предстоит настоящая работа. Моя Пташка Божья раздобыла несколько адресов, по которым надо искать Травина. Обрати внимание на последний.
— Уже вижу. Ярославская жэдэ. Две остановки от дачи Зимарина. Еду на Петровку, беру с собой Горелика, буду оттуда координировать действия ребят. В первую очередь организую группу захвата туда, потом — по остальным адресам. А ты, Сашок, сиди молчи. Хоть у тебя на морде дизайн в духе Сальвадора Дали, но все же могут признать. Об Ирке мы побеспокоимся. Я исчез...
— Стой, Вячеслав! Ты забыл, о чем я тебя просила?
— Честно говоря, забыл, Александра Ивановна. А, да, о «приятеле»! Я сейчас свяжусь с ним и вам сюда перезвоню. Вы пока с Константин Дмитричем обмозгуйте операцию. Так я еще раз исчез!
— Ну, что будем дальше делать? — спросила Романова, когда за Грязновым и Гореликом захлопнулась дверь.
— Александра Ивановна, Костя, у меня тут несколько страничек моих соображений,— запинаясь и с опаской поглядывая на Меркулова, начал Турецкий,— в общем-то, это версия, многое еще неясно, но я кое-что вспомнил, пока был в больнице.
— Давай, давай, Александр, зачитывай нам свое сочинение вслух, а ты, Константин, слушай и не ехидничай!
— Шурочка!! Я — ехидничаю?! Саша, разве я когда-нибудь...
— А кто дал Сашке прозвище «Главного Инспектора по Версиям» и все с большой буквы?
— Честное слово, больше не буду! Мы слушаем тебя, Саша.
* * *
— Самое удивительное, что все, на мой взгляд, так и есть,— проговорил Меркулов и спохватился: — Я, кажется, все-таки съехидничал?
Романова махнула рукой, и снова спросила:
— Так что все ж-таки будем делать? Откуда я возьму такую армию, чтобы все это дело расхлебывать?
— Нельзя объять необъятное. Старо как мир, но истина. Даю установку: не ввязываться в эти смертельные игры, а локализовать задачу до минимума. Хотя и на этом пути не исключено, что нам придется побороться с империями, такими как армия, КГБ и военно-промышленный комплекс. Наша задача и благородней, и домашней. Что нас больше всего волнует во всей .этой истории, я говорю — волнует, а не интересует? Прежде всего — выручить мальчонку. Работа по этой линии идет полным ходом, я бы даже сказал, с перебором, имея в виду весьма нежелательное участие Ирины. Второе — дело Бабаянца и Турецкого. Что скажешь, Семен?
— Мы с Александром Борисовичем займемся этим делом, пока, так сказать, предварительно,— разговором и набросками, а потом и на практике. Надо начинать с Чуркина, он тип не совсем устойчивый, но вообще я не понимаю, как он оказался в этой компании. Так что мы составим план...
— Вот и давайте. Что вы нам тут докладываете, Семен Семенович, вам все карты в руки. Только Сашку пока на улицу не отпускайте, а то и вправду ему гроб придется заказывать. Я про тебя, Василий, не забыла. Бегом на Петровку, всеми правдами и неправдами выясни, почему этот Транин-гуляет на свободе и кто ответственен за искажение компьютерных данных. Погоди расстраиваться, это не все. Потом найдешь Грязнова и получишь от него дальнейшие инструкции...
— Мне этот компьютер до лампочки,— сказала Романова после ухода Монахова,— не надо парню всю подноготную слушать. А к тебе, Константин, у меня серьезный разговор. Я, собственно, за этим у тебя и сижу, ты у нас мастер на дипломатические трюки. Я, лично, возьму на себя Красниковского с Гончаренко, буду работать с агентурой. Своих уже боюсь.
— Да, знаешь ли, не хочется вмешивать во всю эту пакость хороших ребят. Для них, может, все и обойдется. Для нас с тобой — нет.
38
«Моя дорогая! Ты совершенно спокойна. Ты никого и ничего не боишься! Твои мышцы расслаблены, тебе очень удобно сидеть на этой деревянной скамейке, теплота разливается по телу, легкая дремота окутывает мозг...»
Ирина в течение получаса повторяла заклинание, как тому учит наука аутогенной тренировки, и лишь изредка взглядывала в окно — на пролетающие мимо названия станций: Лось, Перловская, Тайнинская... Первая остановка — Мытищи. Ирина рванулась с места — надо выйти из электрички, вернуться, пока не поздно. Она задумала невыполнимое, ей очень страшно, это не сцена, когда на тебя смотрят сотни глаз, тебе надо встретиться с подлостью один на один... Люди валом валили из поезда, а двери уже осаждали со стороны платформы те, кому надо было ехать в сторону Загорска. Она вернулась на свою скамейку, где освободилось место у окна. Дальше поезд шел без остановок до Пушкино. Подлипки... Тарасовка... Она открыла расписание, которым запаслась на вокзале. Из Пушкино электричка отправляется на Москву через пять минут после прибытия той, на которой она едет. Надо проехать Пушкино, никак нельзя там выходить, будет очень стыдно перед всеми — перед Сашей, перед Меркуловым, перед самой собой. «Станция Пушкино, следующая остановка...» Она закрыла глаза, а поезд все стоял и стоял, минуту, две, три... А может, ей только так казалось, ну конечно, казалось, вот мы уже едем дальше, остановки каждые пять минут, скорее, скорее... «Станция Ашукинская»,— объявил равнодушный голос. Ирина взяла папку с нотами, сумку с магнитофоном и направилась к выходу. Как на экзамене — взял билет, и уже не очень страшно, даже если не совсем уверен, просто надо все припомнить, расставить по местам.
