Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Наташа напряглась. Внизу живота что-то свернулось в тугой клубок и рвануло вверх, обдавая жаром грудь и голову. Ноги стали подкашиваться. Она запустила руки во всклокоченные Славины волосы и, задыхаясь, взмолилась слабым голосом:

— Сла… Славочка, миленький, я сейчас упаду!

— Что ты! Ласточка моя, я не дам тебе упасть! — Славка быстро среагировал, исправляя положение: подхватил Ташу на руки и осторожно понес в свою комнату — подальше от музыки и разбросанных в гостиной пивных банок. Ногой открыл дверь и неуклюже, боком, внес девушку внутрь. Наташа, уже совсем плывя в тумане, обняла Славу за шею и прижалась к его плечу.

Он усадил ее на диван, сам, стоя перед ней на коленях, потянулся обнять ее, но уперся животом в ее ноги. Она сначала судорожно их сжала, как будто стесняясь, но вдруг, решившись, раздвинула колени и притянула его за шею к себе. Так они и слились в странном сумбурном объятии, боясь шелохнуться и сказать что-либо, словно два аккумулятора, заряжающиеся друг от друга мощным потоком энергии. Вокруг стояла тишина — музыка в гостиной сама прекратилась, — видимо, треки в списке песен кончились.

Он, уткнувшись ей в плечо, плыл в тонком аромате каких-то незнакомых духов и прислушивался к частому биению милого сердца. Она, прижавшись щекой к лохматой голове и закрыв глаза, впитывала в себя ставший вдруг таким родным легкий запах его пота, смешанный с остатками утреннего дезодоранта. Она чувствовала, что этот запах, становясь близким, записывается куда-то в самую глубину ее подсознания, намертво привязывая ее душу к нему на уровне первобытных инстинктов. Постепенно, как бы слегка насытившись энергией любви, они стали робко ласкать друг друга: он водил рукой по ее стройному телу, то лаская упругую грудь, то гладя длинные ноги, а она теребила его волосы и целовала лохматую голову. Наконец он шепотом спросил:

— От меня, наверное, как от пивной бочки разит. И поцеловать тебя даже боюсь.

— Смешной! Мне теперь этот перегар на всю жизнь запомнится лучше запаха самых прекрасных цветов. — Она решительно подняла своими узкими ладошками его голову, повернула к себе и жадно потянулась к губам.

Он только успел окунуться в озера ее глаз и найти горячие, слегка шершавые, мягкие губы, и им снова долго было не до слов…

Потом они сидели, перешептываясь:

— Ты знаешь, у меня такое чувство, что щелкнул какой-то тумблер и выключил старую жизнь, а вместо нее включил новую и что все в этой жизни уже будет по-другому, даже имя у меня будет другое: Таша. Мне так нравится, когда ты меня так называешь.

— Я только сегодня, перед твоим приходом понял, как я тебя люблю! Представляешь, я собрался топить горе в вине, а вместо этого размечтался о тебе. И вдруг мои мечты материализовались прямо у меня в коридоре.

— Сколько же мы с тобой сопротивлялись природе? Нам, наверное, где-то наверху предписано быть вместе, а мы, как упрямые быки, почти полгода шли против судьбы.

— У меня такое чувство, что вся моя жизнь была только путем к этому мигу. Мне кажется, я буду всю жизнь помнить этот момент.

Неизвестно, сколько они так сидели, но в комнате стало темнеть. Вдруг Ташин взгляд стал напряженным и остановился на Славином лице. Ее глаза потемнели и стали глубже. Она решилась и тихонько запустила руку за ворот его рубахи, начиная ласкать его тело. Он немного напрягся, заглянул ей в глаза:

— А не спешим ли мы — без ухаживаний, без цветов, без ресторанов? Я ведь уже не могу сопротивляться…

— Я чувствую, что мне абсолютно никакого дела нет до ресторанов и ухаживаний. Считай, что ты уже ухаживал за мной все эти месяцы. Сейчас и здесь лучший момент моей жизни, и я хочу прожить его до конца, а свадьбы, как и похороны, устраиваются не для нас, а для людей. И прошу тебя, мой милый: будь смелей, возьми меня, только осторожней — я немного боюсь.

— Ты что, еще девочка? — Слава ошарашенно уставился на Ташу.

Она кивнула, покраснев и зажмурив глаза.

— Солнышко мое! Такая красавица и умница! Да за что же мне такое счастье-то? — запричитал Слава, вскочив и засуетившись.

— Не мельтеши! — немного хрипло сказала Таша, взяв Славу за руку, а сама легла на спину, потянув его на себя.

И все смешалось в потоке страсти, нежности, неумелых ласк и боли…

Уже ночью они пили хорошее красное вино при свечах, найденных в родительских закромах, и отмечали, как сказала Таша, лучший день их жизни. Расслабленно спрятавшись в теплых и успевших стать такими родными объятиях, Таша вдруг встрепенулась:

— Ой, я ведь забыла, тебя же сегодня в директорате разделали под орех. Прости меня, пожалуйста, за мою глупость!

— Мне на самом деле сейчас до такой большой и лысой лампочки все эти разборки. И не вздумай извиняться. Мой коварный план удался на сто процентов: ты у меня в объятиях, а все остальные остались с носом! — заговорщицки прошептал Слава.

— Но тебя же на ползарплаты оштрафовали!

— Не меня, а нас! Теперь тебе меньше цветов и конфет достанется.

— Глупый, цветы с конфетами девочкам в детском саду дари, а мне только ты и нужен, без всяких фантиков.

— Это ты сейчас так говоришь, а завтра, глядишь, от букета с предложениями руки и сердца и всех прочих частей тела не откажешься, — возразил Слава и вспомнил: — Да, слушай, что ты чувствовала, когда приняла ЛСД? Теперь ты у нас, можно сказать, эксперт по этому вопросу.

— Сначала было прекрасно, хотя сейчас я уже не скажу, что это оказалось самым лучшим моим переживанием. Действительно, произошел эффект расширения сознания, но что-то в нем было все-таки не так. Я и в самом деле летела в эйфории, но как бы в своем теле. И самое странное: обернувшись, в комнате я увидела только Веру, а себя не помню. Иначе говоря, у меня не зафиксировалось, было ли это реально отделением сознания, или просто наркотическими фантазиями. Да и дальше, когда парила над землей, это могла быть фантазия, так как не увидела ничего принципиально нового, чего бы не знала до этого. Единственное, что я никак не пойму: откуда взялась эта девочка-мотылек на кактусе и почему она так зло меня от чего-то отговаривала… У меня осталось странное чувство, будто кто-то вмешался и пытался меня напугать или отговорить от чего-то важного, но от чего — непонятно. И напоследок меня словно забросили в эту кошмарную пропасть… Об этом я не могу вспоминать. — Таша уткнулась в плечо Славе и начала всхлипывать.

— Успокойся, лапушка моя! Ну вот, я испортил тебе настроение. Только подумай: у нас впереди три дня теплого уходящего лета, и я тебе обещаю, мы их проведем так, что они запомнятся тебе на всю жизнь! Это будет нашим маленьким медовым месяцем, о котором, кроме нас с тобой, никто не узнает, — шептал Слава, глядя в мокрые, но уже снова счастливые Ташины глаза.

Глава 3

НА ДАЧЕ, И НЕ ТОЛЬКО

Просматривается возможность нарушения одного из основных законов. Временной континуум реала Земли сошел с прогнозируемого пути!..

Без паники. Ну прозевали критический момент. Но он был непрогнозируем. Зато мы теперь знаем, что произошло, а те, кто это натворил, не знают…

Но что теперь ждет цивилизацию?!

Если мы удержим под контролем информацию — все еще может обойтись. Вероятность нормального развития пока что сильна для реала Земли…

Самое худшее то, что мы до сих пор никак не можем повлиять на ситуацию…

Из обмена мыслями где-то в астрале

О Славкиной даче надо говорить отдельно. Она не имела ничего общего с теми совковыми шестисоточными участками, которые были у большинства трудового народа. В то же время она разительно отличалась от номенклатурных дач или загородных особняков современных русских нуворишей. Это был особый случай. И любили там бывать все, кто когда-либо был туда приглашен. Что и говорить о нас — Славкиных приятелях! История этого дома восходила к незапамятным временам. В собственности семьи нашего друга она появилась где-то в шестидесятых, когда его дед, заядлый охотник, купил в отдаленной деревне крайнюю избу. Постройка стояла метров за триста от деревни, если идти прямо по берегу, через заболоченные заросли ивняка, а кругом, по дороге, и все полкилометра будут.

11
{"b":"168697","o":1}