Мужики местной бригады подсуетились и вбили на точку, докуда я допрыгал, большой щит из фанеры, на которой крупными буквами написали: «ДальВо – чемпион!» Нашу команду стали узнавать.

Приехал генерал, который должен был вручать Кубок. И всё судейкое руководство, подстёгнутое этим визитом, решило завершить по-быстрому, эти соревнования именно «лошадиным прыжком». На жалобное блеяние спортсменов, что ветер – запредельный, нам было отвечено, чтобы мы не забыли, где служим. Мы пошли «вспоминать».

- Собери всех, - попросил меня начальник нашей команды капитан Кошелев, - Дело есть. Срочное.

Собрав нас в одной палатке, начальник понизил голос и сообщил нам, что по его мнению, все команды будут «валить» друг друга на всех участках этого упражнения, используя для этого все возможные и легальные методы. Местные, разумеется, вне конкуренции, потому что дома не только стены помогают, но и самая предтавительная судейская бригада.

- Что будем делать? – завершил капитан своё маленькое выступление.

- Я думаю, что надо выставить наших наблюдателей на все участки, - подал голос прапорщик.

- Точно! – подхватил я, - И пусть постоянно торчат на виду у старших судей по упражнению.

- Знак отличия надо придумать, - продолжал свою мысль прапор.

Закипел «мозговой штурм». Мы изготовили нарукавные повязки с надписью, указывающей, что это – наблюдатель от округа. Затем попробовали распределить наблюдателей по упражнениям и выяснили недокомплект народа. Даже, если сам начальник примет участие в наблюдении, одно упражнение останется «не прикрытым». Задумались.

- В каком упражнении мы самые сильные? - спросил Кошелев.

- Граната, - раздался хор голосов.

- Решено! Оставляем гранату без наблюдателя.

И начались соревнования: во втором взлёте один спортсмен ломает голень при приземлении, в следующем – сломаная рука. Но генерал и судьи делают вид, что ничего не происходит, хотя и приземлений в зачётный круг радиусом полтора метра тоже не больше половины из числа участников. Спрятавшись за машинами, мы достаём верёвочку, моделируем ею угол приземления, прикрепив её к земле и запоминаем эту глиссаду. В самолёт. Полетели. В жутком приземлении, я, как самый лёгкий в команде и последний поэтому, врезаюсь в зачётный круг, повторив достижение моих товарищей по команде. Моментально сложив парашюты в сумки, мы умчались на кросс. Через полтора километра – стрельба. Наблюдал за ней сам капитан Кошелев. Как он потом рассказал, все отказывались верить тому, что только наша команда уложила все зачётные выстрелы в мишень.

Граната. Кидаем, видим все красивые приземления «лимонок» в коридоре за зачётной линией и убегаем дальше. И тут я начинаю «сдыхать». Сдыхает и ещё один участник нашей команды. А зачёт – по последнему! Двое наших товарищей, убежав чуть вперёд, начинают снижать темп, чтобы подождать нас. Я машу им рукой, чтобы не ждали, выхватываю из рук солдата автомат и, судорожно хватая ртом воздух, пытаюсь сконцентрироваться на правильности дыхания. Солдат сопит мне в спину.

Так мы и проходим ещё последние 700 метров. За сто метров до финиша, нас ждут наши товарищи, потому что я (опять, как самый лёгкий) буду «раненым», которого надо перенести. Оглядываюсь назад и вижу, что солдат вот-вот «вырубится». И тут меня посещает то самое «второе дыхание». Я делаю глубокий вдох, накидываю на солдата ремень автомата и тащу его за собой на буксире. Товарищи, ожидавшие нас, поняли ситуацию, один подхватил другого на плечи и засеменил с этой тяжестью на финиш.

Восторженный рёв, встретивший нас на финишной линии, объясняет нам, что мы – не самые худшие.

- А-а-а! – кто-то подхватил меня на руки и закружил над собой, - Опять этот малой – чемпион!

Да. Мы стали чемпионами.

Генерал вызвал на построении нашего начальника и вручил ему Чемпионский Кубок.

- Ну, что ж вы, капитан, - укоризненно проговорил он, - Выполнили все упражнения на «отлично», а гранаты ни одной не бросили в «зачёт»?

- У нас, товарищ генерал, на это упражнение наблюдателей не хватило, - простодушно ответил Кошелев.

Генерал повернул голову к главному судье соревнований.

- А протестов никто не подавал, товарищ генерал, - засуетился под этим взглядом полковник.

- Победителю не пристало протестовать.

Генерал покинул судейскую группу, подошёл к нашей команде и пожал каждому руку.

- Молодцы, сынки! Порвали всех, как бобиков.

Так нас ещё не благодарили ни разу.

- Служим Советскому Союзу!

Вот дурак!

Генерал-майор Портянченко шутить любил. Но с шутками или без них он всегда оставался генералом. Замкомандующего и с ним не поспоришь. Сказал, что крокодил летает, значит, так должно и быть.

Но в этот раз генерал сказал не про крокодила. Он сказал, что объявляет тревогу. Это было хуже. Греющие пузо лётчики бросились на поиски всех возможных колёс, чтобы побыстрее вернуться в посёлок, откуда можно было, сменив пляжные трусы на форму, помчаться на аэродром, с которого постоянно взлетали сочетания сигнальных ракет, объявляя тревогу.

Зам сидел в «уазике» командира полка и весело смеялся, глядя на разгром, учинённый им на песчаном берегу речки. Затем он панибратски хлопнул по плечу водителя машины.

- Поехали на аэродром. Через дырку. Поглядим, сколько времени потребуется нашим бравым лётчикам для явки на боевое дежурство.

Но в дырке, через которую легально и не очень ездили напрямик все военные жители посёлка, стоял часовой. Водитель остановился.

- Чего встал? Поехали!

На зарычавший было мотор часовой среагировал срыванием карабина с плеча.

- О, нихрена!

Генерал-майор выглянул через по-летнему пустую дверцу.

- Сынок! Я – генерал. Видишь?

- Так точно, товарищ генерал!

- Значит, пропусти.

- Нельзя. Начальник караула сказал никого не пускать.

- Матрос! Я – заместитель командующего авиацией и приказываю пропустить меня на аэродром!

- Нельзя, товарищ заместитель командующего.

- Как нельзя? Бля!!! Звони начальнику караула!

- Телефона нет, товарищ генерал.

- О-о! Вот попал! Матрос, ты веришь, что я генерал?

- Не знаю, товарищ генерал. Если начальник караула скажет...

- Он уже ничего тебе не скажет, как только я до него доберусь...!, - генерал покосился на шофёра, который делал вид, что его сильно интересуют показания приборов за баранкой, - Сколько времени нам нужно на объезд?

- Час, товарищ генерал-майор.

- Я дурею! Час. Эй, часовой, сынок, поди сюда. Вот, смотри: у меня погоны. Я – генерал-майор. Мне на аэродром надо. Пропусти.

- Нельзя, товарищ генерал-майор.

- А-а-а! Товарищ матрос! Я вам приказываю пропустить заместителя командующего к его самолёту!

- Нельзя!

- Во даёт! Вот это служба! Вот это выучка! Сынок, подойди ко мне. Я тебе что-то скажу.

Потерявший бдительность солдат подошёл вплотную к машине. Генерал махнул рукой, захватывая берет на голове часового и с силой нажимая на него, повалил часового на задницу.

- Гони!!!

Вслед помчавшейся машине ударил выстрел, затем второй. Уазик, петляя, пересёк взлётную полосу и скрылся за ближайшим капониром.

Генерал поднял голову, поглядел на дырку в тенте над головой, потом обернулся назад и обозрел вторую в задней части машины.

- Вот дурак! Чуть генерала не убил.

Добрался до стартового пункта и позвонил в караулку.

- Начальник караула? Приказом заместителя командующего авиацией объявляю отпуск 10 суток с выездом на родину часовому, который стоит на посту у дырки в заборе. А вам – выговор, за то, что вы приняли караул с повреждением ограждения аэродрома.

Обознался.

Военный был очень малого роста и, чтобы он не комплексовал, на метеоцентре его звали по имени-отчеству. Тем более, что его имя и отчество совпадали с именем и отчеством заместителя командующего.

В тот день произошли несколько невозможных совпадений. На центр был прислан новый служащий, который был не в курсе жизни. И именно в этот день в зал центра заявился генерал-майор Портянченко. Звякнул телефон.