Однако чем старше она становилась, тем тяжелее делался взгляд Каталины. Тем длиннее казались лестницы в Астоуне и медленнее двигались слуги.

С пятнадцати лет она начала сбегать в город – подкармливать бродячих собак и их хозяев. Даже без лишних предупреждений те прилежно хранили ее благородство в тайне. Но Элейн знала, что однажды ее поймают и, скорее всего, запрут в башне до скончания веков. Тогда она наверняка выбросится из окна, разобьется о камни (если выберет правильное окно) и превратится в русалку. И наконец-то уплывет на край света, подальше от Астоуна.

А пока ей приходилось довольствоваться короткими вылазками, чувствуя, как каждый раз за спиной разматывается шелковый поводок.

…Месяц назад в общественном парке Элейн натолкнулась на человека в смешной кепке – он дремал на скамье, подложив под голову чемодан. Кепка чудом держалась на встопорщенной шевелюре. Он был скромно одет, и поначалу Элейн приняла его за бродягу. Тот долго распалялся, доказывая обратное, однако от бутербродов и горячего кофе отказываться не стал. С тех пор в ее беседке появился новый жилец. О чём думала Элейн, приглашая заезжего студента на постой, она сама не знала. По-крайней мере, на первых порах.

Джеральд был из другого мира. Его приходилось постоянно одергивать, чтобы говорил потише и не размахивал руками, рассказывая о том, что творится за пределами Астоуна. Они боялись появляться в городе, а потому часами гуляли по парку на границе владений леди Каталины. В тот месяц они почти убедили себя, что смогут вечно прятаться в секретной клетушке под землей.

…Иногда Джеральда пугало происходящее. Череда случайностей, завлекшая его в чужую страну, потом в маленький город, в парк, облюбованный воронами, на скамейку в конце дубовой аллеи, на что-то намекала, вложив в его руку эту белую девичью ладонь. Но хоть убей, он мог думать лишь об одной причине. Каждую ночь, что они проводили вместе, целомудренно разделив спальные мешки импровизированным столиком, он твердил себе, что ничего этого не должно быть. Два астероида, пролетевшие полгалактики и столкнувшиеся над их головами, казались более вероятным событием, чем два спальных мешка на расстоянии вытянутой руки, из которых они смотрели друг на друга, словно испуганные котята. Она просила его рассказать что-нибудь, и он трещал без умолка, пока она не засыпала, продолжая улыбаться. Днем говорила Элейн – стращала его байками о семействе Чесбери и Астоуне. А порой они оба умолкали и брели по подлеску, взявшись за руки, будто два призрака.

…В тот день тропинка вывела их к шоссе. Это был единственный проторенный путь из замка в город, поэтому они остановились, раздумывая, не пора ли повернуть обратно. Дорога была пуста; на их счастье, в это время здесь мало кто ездил. Солнце пронизывало неподвижную листву до самой земли. Воздух был прозрачным и теплым, они стояли, словно зачарованные. Потом что-то кольнуло Элейн. Смутное предчувствие – кто-то шепнул в самое сердце: «Беги». Невдалеке послышался шум, и она испуганно потянула Джеральда прочь.

Они спрятались за деревьями, чтобы не попасться на глаза водителю. Белый «форд», искря боками, плавно выкатился из-за поворота. «Александр Гор, – шепнула Элейн, – возвращается от тети Каталины».

Кто-то приближался с другой стороны.

Деревья, за которыми они укрылись, были слишком редкими, и им пришлось поспешно втиснуться в узкий овражек, едва прикрытый боярышником и метелками чертополоха. Как назло «форд» Гора замедлил движение и вскоре остановился почти напротив их убежища. Джеральд заметил два профиля – с Гором была женщина. Когда показалась встречная машина, стало ясно, почему тот решил притормозить.

Подъезжавший автомобиль безудержно мотало по шоссе. Казалось, у водителя случился сердечный приступ или начисто отказало рулевое управление, заодно с тормозами. В какой-то момент машину занесло, затем развернуло боком и еще с десяток метров с визгом волокло по асфальту. Наконец, она остановилась, застыв на дымящихся покрышках.

Ни Джеральд, ни Элейн не успели понять, по какому наитию Гор вдруг выжал сцепление и стремительно подал назад. Однако сбежать он не успел.

Из перекрывшей дорогу машины высунулся мужчина и открыл огонь. Гулко лопнуло лобовое стекло, закричала женщина. Алая разметка хлестнула по змеистой трещине – и всё смолкло. Убийца подождал, затем выбрался на дорогу и медленно пошел вперед, принюхиваясь коротко обрезанным оружейным стволом. Когда до покореженного «форда» оставалось несколько шагов, распахнулась водительская дверца, и Гор выбросился наружу. Он сшиб бандита с ног; у того была лишь секунда, чтобы увидеть пепельное в красных потеках лицо – а затем его шея хрустнула, и он мешком свалился на асфальт. Гор подхватил автомат и, не целясь, выпустил всё, что оставалось в магазине, в закрытые окна «мерседеса». Послышался звон стекла. Когда закончились патроны, он отбросил обрез и медленно обернулся. Оперся руками о капот, всматриваясь в силуэт за испачканным стеклом.

Джеральд затрясся от новых выстрелов.

Черные пчелы радостно жужжали. Жалобно, ударяясь о металл, жадно – о человеческое тело. Удар – вспышка красного.

Гор упал.

Какое-то время со стороны второй машины еще доносились шорохи и стоны, но вскоре всё затихло. Ветер потянул за рукав, дунул в ухо. Тихо. Минута. Десять минут. Кто-то заскулил рядом, Джеральд понял, что это Элейн. Пустая дорога в пустое небо, в котором ни единого облачка – оно навалилось на них голубыми ладонями…

Следом синяя тень на шоссе. Джеральд зажал Элейн рот и вдавил ее в траву.

Машина подкатила со стороны замка, плавно остановилась. Стройная женщина в пестром шелковом платье выскользнула на дорогу, заозиралась по сторонам. Джеральд увидел ее юное лицо, лишившееся всяческого выражения. Она подбежала к Гору и опустилась на колени; через мгновенье тихо выругалась. Бросилась к «мерседесу» – но видно и там было некого спасать.

Девушка вернулась обратно, обошла «форд» и открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья. Прямо к ее ногам свесилось тело попутчицы Гора. Та была еще жива: белые пальцы болезненно сжались, ударившись об асфальт. Джеральд захотел подняться, но не успел: последняя пчела ужалила раненую в висок.

Незнакомка зашагала прочь, перепрыгивая через трупы. Не оглядываясь, нырнула в свой автомобиль и сорвалась с места.

…Прошел час, небо успело пропитаться темным. Закат расползся, прилипая к набежавшим облакам мокрой тканью. Наконец Джеральд встал, крепко обнял Элейн.

– Идем.

Его голос был спокойным. Девушка подчинилась, словно перешибленная марионетка. Ей трудно было держать равновесие, казалось, она едва его слышала.

Они не помнили, как добрались до беседки. Он всю дорогу говорил с Элейн. Просил дать ему время. Что-то обдумать и что-то решить. Ей, как назло, необходимо было вернуться в Астоун – это была единственная мысль, оставшаяся в ее голове. Джеральд не хотел отпускать ее, не хотел оставаться один. Всю ночь он тонул, фиалковая дорога вздымалась под ним волной. Затем он выполз на берег и пожалел, что это случилось: прибежала Элейн и сказала, что знает убийцу.

Утром в замок Чесбери нагрянула полиция. Они опрашивали свидетелей – всех, кто видел Гора и его жену перед смертью. Каталина стоически выдержала все вопросы, потом ушла к себе в башню и заперлась. А несколько часов спустя к ней пожаловала посетительница. Леди Чесбери приняла ее в библиотеке; даже сквозь толстые двери Элейн слышала удар разлетевшейся вдребезги чернильницы. И она хорошо разглядела гостью – девушку в пестром платье, застрелившую жену Гора. Та исчезла спустя пятнадцать минут с изящным саквояжем наперевес.

– Джерри… Если ты оставишь меня здесь, я сойду с ума! Или она убьет меня! – кричала Элейн, нисколько не заботясь о том, что ее могут услышать даже в парковых дебрях.