Хищник в глазах полковника вновь проснулся, заслонив собой милого и убедительного в своей искренности человека.

– Будь у меня разрешение начальства, вы бы давно сидели в камере, – Коваль потер висок указательным пальцем, потрогал аккуратный клинышек бородки. – Жаль, не хотите с нами сотрудничать, – произнес он и резко дернул головой, как будто наткнулся в своих мыслях на что-то важное, но незаслуженно забытое. – Кстати! Ваш Славик работает с моими ребятами, – выдержав небольшую паузу, Иван Васильевич притворно вздохнул. – Правда, код доступа к вашему «Синариону» мы от него так и не получили, но вы же знаете, что язык развязывать наши медики научились хорошо. Да-да-да! Я и сам надеялся обойтись без этого, но, видимо, не судьба.

Медведев вздрогнул. Мышцы рефлекторно напряглись. Он понимал, что полковник провоцирует его, но ничего не мог с собой поделать – его трясло.

– Сволочи! Он же просто подросток, которому бог дал больше ума, чем другим! Возможно, даже больше, чем нам с вами!

Кулаки непроизвольно сжались, и он ринулся вперед. Он не знал, что будет делать, когда сумеет достать Коваля. Но стул был пуст и Медведев по инерции пролетел дальше. В то же мгновение в затылок ударила острая боль, парализующая тело, но не отключающая сознание. Пол резко прыгнул навстречу, больно ударил шершавой половицей по лицу и замер. Шевелиться не было сил, язык не поворачивался. Оставалось только лицезреть старые обшарпанные доски, местами сохранившие потрескавшуюся коричневую краску и широкие щели, сужающиеся в бесконечности. Где-то вдали послышались грубые голоса и перед глазами возникли массивные казенные ботинки.

– Смотри, сержант! – прогремел над головой сочный бас. – Скоро интеллигенты домушников без работы оставят.

Невидимый сержант заржал в ответ и промычал что-то нечленораздельное.

– Ладно, Кобрик, давай этого в машину, посидит в клетке, пока мы по городу мотаемся, а того, что орет как резаный этажом ниже, я допрошу сам. Нужно, чтобы он заявление о взломе написал, – продолжал басить голос над головой. – Взломщика взяли.

Медведева подхватили крепкие руки, потащили из квартиры, выволокли из подъезда на крыльцо, и запихали в милицейскую машину.

Вскрыть себе череп и стать живым беспроводным нейро-мозговым интерфейсом – неплохой способ спастись от многочисленных преследователей

Только к вечеру измученный бесконечной беготней Потемкин добрался до деревянного лежака в теплом и (теперь уже) уютном подвале. Визит домой едва не стоил ему свободы. Выскользнув из рук полковника и его экипированных молодчиков, он весь день плутал по городу, заметая следы. Прячась по подъездам, всматривался в лица прохожих, пытаясь определить, кто из них интересуется его персоной, и очень скоро сделал необычный вывод: мир враждебен, агрессивен, и буквально каждый второй прохожий очень сильно напоминает замаскированного агента полковника Коваля. Ужасно болели пятки, напоминая о безрассудной глупости-только идиот мог додуматься прыгнуть с балкона четвертого этажа. Хорошо хоть ноги не переломал. «Могло быть и хуже, – успокоил он себя, вспоминая изумленные лица спецназовцев и мелькнувшие перед глазами перила, – живи мы не в пятиэтажке, а в высотном доме, где-нибудь этаже на… десятом». Но не физическая боль волновала его сейчас. День, кажущийся бесконечным, наконец-то завершился. Погоня, крепыши в камуфляже, профессор, под машину которого он едва не влетел, все это осталось в прошлом. А что ждет его в будущем? Лежа на жестких сучковатых досках, он пытался понять, почему именно его угораздило вляпаться в невероятную, кажущуюся нереальной историю. Усталость брала свое, глаза закрывались сами собой.

– Тромб, что мне делать? – с трудом ворочая языком, поинтересовался он.

– Выражайся конкретнее!

Ему вдруг показалось, что голос Тромба звучит прямо в голове. Конечно, воин не может понимать всех прелестей жизни, обусловленных несовершенством человеческого организма. Он не чувствует усталости, боли, наверняка не знает страха. А эмоции? Дмитрий догадывался, что Тромб уже не просто компьютер и не программа. Знал он также, что именно это привело его, Дмитрия Потемкина, в вонючий подвал с голодными крысами.

– Я ведь не боец и не супераналитик. Я простой школьник, блин, и ужасно боюсь. Скажи, что мне делать, чтобы все про меня забыли?

Тромб молчал.

– Может, мне сдаться? Меня ведь все равно поймают – так же, как и Славку. И тогда они доберутся до тебя.

– Они и сейчас могут добраться до меня и отключить. Ты забыл, что я нахожусь на компьютерах «Медвежьей берлоги»?

– Кстати, а почему они не вырубили тебя до сих пор? – удивился Дмитрий, на минуту забывая об усталости.

Сладкая дрема, горячим туманом заполняющая мозг, на мгновенье отступила.

– Они думают, что я «Синарион» – программный комплекс для сбора и обработки информации, добраться до которого можно, только имея код доступа. А код доступа, уверены они, у вас со Славкой.

– А если они все же доберутся до берлоги и вырубят компы?

– Я перестану существовать, если не успею сбежать, – тихо произнес Тромб, и Дмитрию вдруг почудилось, что в его голосе промелькнула нотка сожаления. – Им нужен «Синарион» со всей информацией, которую он добыл в Сети. Они не станут ею рисковать и напрямую взламывать систему, до тех пор, пока не будут уверены, что существуют другие варианты получения данных.

– Они захотят тобой управлять, – предположил Дмитрий.

– Я не дам им такой возможности, – Тромб констатировал факт, ни на секунду не давая усомниться в своих словах.

– Но тогда они точно вырубят тебя.

– Тогда меня не станет.

– А вот этого я не пойму! Ведь информация на дисках остается, даже когда питание компьютеров отключено.

– Я не просто набор символов, записанный на носителях. Я должен быть всегда. Я сам и носитель, и информация. Я могу меняться, могу терять часть себя, перемещаться с одного носителя на другой – но не прерываясь. Отключившись даже на мгновение, я перестану существовать, как единое целое, функционировать, как разум. Я снова превращусь в набор базовых программ и отдельных данных.

– Блин, не пойму! – вздохнул Дмитрий. – Объяснишь?

– Слишком сложно для тебя.

Дмитрий понимал, что сравнивать супермашину с собой глупо и бессмысленно, но справиться с обидой не мог.

– Придумай же что-нибудь, раз ты такой умный! – воскликнул он. – Я устал и не могу постоянно жить в вонючем подвале, как какой-то бомж! Я не боец. Я не такой, как ты. Я…

Неожиданно в ушах зазвучала незнакомая мелодия и мощный голос запел: «Вся жизнь впереди, надейся и жди!» Обида моментально улетучилась, и на смену ей пришло безмерное удивление:

– Ты шутишь! Но ты же…

Наушник вновь ожил и заскрипел теперь уже голосом ржавого робота:

– Ты хотел сказать – «программа»?

– Ну… – замялся Потемкин.

– Мы можем упростить твою жизнь. Но для этого ты должен согласился на небольшую операцию.

– Операцию?! – опешил Дмитрий, окончательно просыпаясь.

– Если быть очень кратким и не вдаваться в технические подробности, то небольшое изменение твоего мозга, – Тромб на секунду замолчал, – после которого ты сможешь принимать информацию с внешних устройств…

– Ты хочешь, чтобы я… Чтобы мою голову?!. Чтобы… – закричал Дмитрий, заикаясь.

– Что с тобой? – проскрипел боец.

– Прекрати скрипеть! – Потемкин топнул ногой и резким движением руки попытался прогнать обнаглевших крыс.

Маленькие зубастые чудовища давно перестали обращать на него внимание. Наиболее шустрые и наглые из них вплотную подбирались к пакету с едой, купленной на последние деньги.

– Необходима небольшая правка. Совсем незначительная коррекция, – прошептал приятный женский голос в наушнике.

Дмитрию показалось, что он уже где-то слышал это легкое сопрано. «По телевизору? Нет – в клубе!» – вспомнил он, и тут же спохватился и завопил, не давая бойцу продолжать: