Острое лезвие перерезало наконец шнурки, и Ник, оставив кроссовку на произвол судьбы, тут же отскочил подальше. Вовремя: еще полминуты – и край «капкана» достал бы до его джинсов. Теперь же листья сдвинулись и образовали нечто вроде шатра.

«Еще чуть-чуть – и костей бы не нашли», – Ника передернуло. Пообещав себе в дальнейшем быть осмотрительным, он поспешил уйти подальше от негостеприимной поляны. Но неприятная мелкая дрожь в руках прошла не сразу.

Небо темнело, из синего превращаясь в густо-фиолетовое, лес сделался лиловым и сумрачным. Значит, всё, привал. Ник снял рюкзак, поморщившись от боли в ключицах, натертых лямками. По босой ноге прошуршала длинная сороконожка – хорошо еще не укусила. Конечно, босиком идти неудобно, но в одном ботинке – еще хуже. И шаг сбивается, и вообще – курам на смех.

Ник взглянул на компас. Светящаяся стрелка слегка дрожала, а это означает, что он совсем недалеко от цели. Скорее всего, завтра он окажется среди своих. Свои… А кто из них дошел? Из тех, кто отправился вместе с ним? «А вдруг я приду на место один?» – мелькнула в голове непрошеная мысль.

Нет, ерунда, дошли, конечно. Куда они денутся! Наверное, уже устраиваются на месте.

– А мне опять ночевать без палатки и мягкого спальника, – задумчиво произнес Ник, доставая из рюкзака ужин, который ничем не отличался от завтрака.

Поев, он уселся на рюкзак, прислонившись спиной к дереву, и попытался заснуть. К ночным шорохам, воплям и завываниям юноша относился теперь гораздо спокойнее, хотя арбалет на всякий случай держал наготове. Может быть, Ник просто устал постоянно находиться в напряжении, ждать опасности, приходящей неведомо откуда. Кто захочет съесть – тот все равно съест, тут и арбалет вряд ли спасет. А в тех, кто не захочет, и стрелять незачем. Не тронула же его та саблезубая кошка…

Утром Ник потратил минут пятнадцать, чтобы привести себя в форму – настолько одеревенели мышцы за ночь. Рюкзак, как казалось юноше, излучал ехидство – мол, разминайся-разминайся, сейчас меня потащишь, никуда не денешься. Ник в отместку тихонько пнул его и стал мечтать о том – очень скором – времени, когда будет можно скинуть эту опостылевшую тяжесть возле палатки и с гордостью продемонстрировать всем, что он принес с собой.

Идти было тяжело и неудобно. Вчерашний восторг от окружавшей его красоты прошел, уступив место усталости. Плечи с каждым шагом болели все сильнее, к тому же Ник хромал. Промучившись минут десять, он решительно снял вторую кроссовку и поставил ее на пень от поваленного дерева.

Потом Ник окончательно забил на все предосторожности и вдоволь напился из ручья, поскольку запасы воды в его фляге и пластиковой бутылке из-под «Фанты» подошли к концу. Если суждено подхватить заразу и умереть – ничего не поделаешь. Но если он не утолит жажды, то тогда погибнет гарантированно, да притом гораздо раньше, чем от какой-нибудь местной холеры. А потом кто-нибудь наткнется на его мумию, иссохшую от обезвоживания.

Ближе к вечеру впереди между деревьями замаячил просвет. И до Ника стали доноситься человеческие голоса. Разговор (на французском, как определил Ник) шел на повышенных тонах: было похоже, что кто-то кого-то распекал неведомо за что.

В группе, с которой Ник должен был отправиться на Плацдарм, французов не было, это Ник знал точно. Но групп было несколько, так что, по-видимому, кто-то его опередил. А вдруг здесь никто по-русски не говорит? Как тогда с ними прикажете объясняться?

Ник имел в школе по английскому твердую «четверку», что вполне соответствовало понятию «иностранный язык со словарем».

Да ладно, это ведь, в конце концов, не главное! Важно, что он дошел! Добрался целым и невредимым, доставил груз, а обувь… Да черт с ней!

Ник вышел на широкую поляну, в центре которой располагался настоящий палаточный городок. Пахло дымом и готовящейся на огне тушенкой, откуда-то доносились конское ржание и собачий лай.

Ник почувствовал, как его губы сами собой разъезжаются в радостной улыбке, и устремился к лагерю.

Первым человеком, которого он встретил, оказалась девушка – высокого роста, широкоплечая, с длинными светлыми волосами, она была одета в зеленую рубаху и черные джинсы. На узорчатом кожаном поясе висел самый настоящий меч.

Девушка, заметив Ника, с интересом посмотрела на него, затем на ее широком лице появилась улыбка. «Интересно, откуда она? – подумал Ник. – Скорее всего, из Швеции. Или еще из какой-нибудь скандинавской страны. Просто самая настоящая дева-валькирия».

Он улыбнулся еще шире и, чтобы хоть что-то сказать, произнес:

– Хай!

Поздоровался, в общем, на американский манер.

«Валькирия», которая вполне могла бы претендовать на титул «мисс Скандинавия», озадаченно нахмурилась, потом открыла рот и обрушила на Ника поток английских слов, из которых он понял только одно – «вэлкам», «добро пожаловать». Ну, хорошо, что хотя бы на своем шведском не заговорила.

– Ай дон’т андерстенд, – сказал Ник, сделав мысленное усилие. – Рипит, плиз.

Непониманием и просьбой повторить девушка озадачилась еще больше. Оглянулась, махнула Нику рукой – «подожди, мол, здесь» – и убежала к палаткам, располагавшимся ближе к центру лагеря.

Юноша проводил ее взглядом, скинул рюкзак и привычно сел на него, осторожно массируя пальцами ключицы.

Лагерь жил своей жизнью, и на вновь прибывшего никто не обращал внимания. Вот несколько людей в рыцарских доспехах затеяли тренировку на мечах: именно тренировку, не серьезный поединок. Но такая тренировка в полной амуниции и на жаре позволяет прекрасно сохранять форму.

Вот кто-то пришел из леса с вязанкой дров для костра. Из леса… Надо бы сообщить, что примерно в дне пути отсюда водится эта гадость – хищное растение. (Или все-таки это было животное?) А вот народ отправился за водой – довольно шумная компания, и, кажется, переговариваются по-русски. Вон и озеро за деревьями просвечивает.

«Валькирия» вернулась минут через десять, и не одна. Рядом с ней шел высокий черноволосый мужчина в черном, которому девушка что-то оживленно втолковывала, то и дело кивая в сторону Ника.

Подойдя ближе, человек в черном кинул на юношу пристальный взгляд, и Нику неожиданно захотелось тут же встать и поспешно поправить на себе одежду. Было в этом человеке нечто, что отличало его от прочих. Аристократическая осанка, резкие черты лица, а, возможно, что-то еще, какая-то особая аура. Он не играл, да и одежда его была вполне современной, а никак не средневековой. Он просто был аристократом – и все.

– Good evening! Welcome to our camping. I’m Georg, the girl you met is Inga. I hope you had no problems in getting here. And where’s the rest of the group? – проговорил мужчина, обращаясь к Нику. И опять смысл сказанного ускользнул от юноши. «Наверное, это англичанин. Тогда неудивительно, что он так выглядит. Они там аристократы через одного: лорды, графы…» Мысли Ника окончательно сбились. Надо хотя бы представиться ему, что ли…

Лис встал и кое-как выдавил из себя:

– Эээ… Май нейм из Ник… Николай. Ай эм рашен.

Брови английского лорда удивленно поползли вверх, а серые глаза заискрились весельем.

– Да не мудри, ты по-русски скажи! Призрак американца, тоже мне…

«Дева-валькирия» изумленно посмотрела на «лорда», на обескураженного Ника – а потом разразилась хохотом.

Солнце, очевидно, не знало, что такое милосердие. Капитану казалось, что еще чуть-чуть – и саванна полыхнет огнем от края и до края – и трем людям, заброшенным в этот ад, будет не спастись. Вообще-то у них и так почти не было шансов на спасение – при любом раскладе. Капитан отлично это понимал. Но оставалось – «почти». И вот ради этого самого, почти неощутимого «почти» следовало идти – просто тупо передвигать ноги: делай раз, делай два… Никакого особого смысла это не имеет – так же как и то, что капитан тащил на себе этого раненого парня, которого зовут Эркюль. Их просто-напросто обманули. «Кинули», как принято говорить в родной стране капитана.