Нет, не подумайте плохого, Эллор вовсе не был бухальщиком или, хуже того – алкашом. Просто он старался всегда подготовиться к будущим неприятностям. Заранее подстелить соломки.

Предполагая, что с утра ему будет не слишком хорошо, менестрель еще вечером отнес немного коньяка в палатку и со спокойной душой продолжал веселиться. Но утреннего «лечения» не состоялось.

От досады Эллор уселся перед палаткой и принялся настраивать гитару. Струны-то, конечно, разладились, но, слава Создателю, на гитаре не появилось ни одной даже самой крошечной царапинки, ни пятнышка от уголька. Магия, да и только!

Суета на стоянке Эллора изрядно раздражала. Вокруг кто-то все время мельтешил. Надо было бы пойти и включиться в работу, но Эллор никак не мог заставить себя встать.

– Что, дружок, похмелье? – раздался над его ухом слегка хрипловатый насмешливый голос.

Эллор несколько секунд обреченно смотрел на носки безукоризненно вычищенных сапог, потом с усилием поднял голову и встретился взглядом с обладателем идеальной обуви.

– Издеваться изволим? – сердито пробормотал Эллор.

– Не издеваться, а смиренно советовать. Ручей во-он там, – продолжал Георгий. – Сходи и окуни в него свою многострадальную голову. Поверь, оттого, что ты будешь здесь сидеть, легче тебе не станет. И на будущее – не пей так много. Я давным-давно тебе это говорил. Думаешь, когда ты датый, то песни будут лучше? Это ты зря так думаешь, менестрель…

Георгий ушел, а Эллор, всерьез обдумывая, не пойти ли повеситься от стыда, кое-как заставил себя подняться и поплелся к ручью. Гитару он для чего-то взял с собой, повесив ее на плечо, и теперь та при каждом шаге больно стукала его по бедру, словно мстительно пеняя владельцу за вчерашнюю пьянку.

До ручья Эллор так и не добрался. У опушки леса возникло какое-то оживление, послышались встревоженные голоса. Эллор повернул туда, захваченный нехорошим напряжением, исходившим от только что прибывших людей. Их было восемь: пятеро мужчин и три женщины, точнее, две женщины и девчонка, которой едва ли сровнялось четырнадцать. Девочка – даже издали было заметно, какое у нее опухшее от слез лицо – держала за ошейник поджимающего лапу ротвейлера.

К группе быстро подошли Игорь и его подруга, которую, как помнил Эллор, звали Ольгой. Видимо, их уже оповестили о случившемся.

– Кто из вас – старший группы? – долетел до Эллора вопрос Игоря.

Парень в продранной, висящей клочьями кольчуге кивнул куда-то в сторону леса.

– Старший остался там.

Эллор вновь взглянул на то, что осталось от кольчуги, и почувствовал озноб. Голова сразу стала болеть гораздо меньше, зато появилось желание взять в руки что-нибудь тяжелое, а еще лучше – огнестрельное.

– Ольга, проводи их к Георгию, ты знаешь что делать. Я – к Сигурду, надо усилить дозоры. Все-таки, наверное, придется обнести поселение хоть какой-то оградой. А там – поглядим.

– Помощь нужна? – спросил Эллор, подходя ближе.

– В медицине разбираешься? Нет? Тогда вряд ли поможешь. Нечего тебе на все это смотреть, – хмуро ответил Игорь, оглядывая лес так, словно тот был его заклятым врагом.

Ольга стянула прозрачные перчатки (есть еще запас, но мало, мало!), тщательно вымыла руки, вытерла их чистым полотенцем. И снова в голову пришла мысль, которую она никак не могла прогнать. Что произойдет, когда у них закончатся антибиотики, обезболивающее, жаропонижающее? Впрочем, Георгий, когда она поделилась с ним своими сомнениями, остался невозмутимым: «Увидишь – ничего страшного. Смертность не подскочит…» Хотелось бы верить…

Новому парню очень повезло: раны на удивление чистые и – Ольга была готова поспорить на что угодно – не загноятся. Как и нога у того, черного. Но ему-то было хуже – сколько его трясли по жаре, по пыли? Да на Земле при таком раскладе он точно лишился бы ноги… А здесь – ничего, скоро ходить сможет.

Оля была реалисткой и прекрасно понимала, что ее личной заслуги в этом нет. Тогда что все это значит? То, что ее пациентам сильно повезло? Ну ладно, пусть один раз – чего не бывает… Но два случая – уже система!

Может быть, на Плацдарме нет болезнетворных микробов? А те, что люди притащили на себе с Земли, были каким-то непостижимым образом обезврежены?

А что… Нормальная гипотеза…

Но Олю почему-то такой невероятный иммунитет ее пациентов настораживал. Она предвидела какой-то подвох.

– Ну что, как он? – в лазарет заглянул Игорь.

– Уснул. Через неделю будет как новенький – разве только шрамы останутся, – откликнулась Ольга. – Кто его так потрепал?

– Пойдем, сейчас все услышишь… Оставь только кого-нибудь при лазарете.

– Георгий решил совет собрать. Знаешь, что-то вся эта ситуация оч-чень мне не нравится. Похоже, кончилось время для праздничков… – говорил Игорь, пока они шли к «штабной» палатке Георгия – самой просторной после шатра дружины.

Когда Ольга и Игорь подошли, все были уже в сборе. За неимением стульев совет расположился на рюкзаках и спальниках, – почему-то при виде этой сцены Ольге живо вспомнились виденные в детстве фильмы про индейцев.

Георгий молча кивнул, словно подтверждая – теперь все в сборе. Коренастый, коротко стриженный парень из пришедшей только что поредевшей группы откашлялся, вопросительно посмотрел на Георгия и – после его кивка и слов: «Можно – на русском, Джон и Анри поймут», – заговорил. Похоже, что он повторял то, что уже рассказал старшему – сразу же после появления группы.

– Нас выбросило не в степь, а в лес, примерно в двух днях пути отсюда. Нет, разброса никакого не было – высадились все вместе. Все было вообще нормально – разные там пауки и ядовитые колючки не в счет, мы были к этому готовы. Ночь тоже прошла спокойно. А сегодня утром мы вышли к озеру – на дальний берег, – он неопределенно махнул рукой. – Озеро, скалы. В этих скалах пещер – как дырок в сыре. Притом хищников никаких мы не видели. Вадик никаких следов не обнаружил, а он в этом деле спец. Был… – поправил себя Петр. – Нам бы насторожиться, а мы… И только мы к озеру вышли – тут они и появились. Птицы. Огромные такие, на орлов похожи. Такая человека завалит – и не заметит. Не помню, сколько их там было – больше пяти, это точно. Сначала покружились над скалами, потом разделились и полетели к лесу, как раз в ту сторону, куда мы шли. На нас – ноль внимания, будто бы мы их и вовсе не интересовали. А когда мы расслабились и отвернулись от них – мало ли что там летает – вот тут все и случилось. Хорошо, собака залаяла, предупредила; эти твари летают совершенно бесшумно. А мы торчим как на ладони – назад далеко и вперед – не ближе. Тут уж кто за что схватился: Танька – за арбалет, я – за меч, Вадик ружье с плеча скинул. У него там разрывные были… А потом скомандовал – отступаем, вот и ломанулись мы к лесу. Стреляли, конечно, на бегу, вроде бы одну подбили, а вторую Вадик пристрелил. Только остальные-то птицы еще злее стали. Думаю, тут и все – полный трындец. Потом оглядываюсь, до деревьев совсем немного оставалось, а Вадик, оказывается, где-то позади – просто остановился. Тут они на него всем скопом и накинулись. Рона – это его собака – вырвалась – и туда, какой-то твари в лапу вцепилась. Так та ее даже когтями драть не стала, отмахнулась крылом – и всё. Долго они там сидели, причем своих подранков тоже забили и расклевали – только перья остались. Потом поднялись и неторопливо так ушли куда-то за скалы. Тогда мы подошли. Рона очухалась, ее только оглушило – еле уволокли оттуда, все скулила и назад рвалась. А Вадика мы даже похоронить не смогли, потому что… – он замолчал.

– И эти птицы проследили ваш путь, верно? – спросил Георгий.

– Могли. – Петр кивнул. – Скорее всего.

Ольга представила, что будет, если стая таких птиц налетит средь бела дня на палаточный лагерь и почти беззащитных людей – и поежилась. Игорь, сидевший рядом, успокаивающе сжал ее ладонь.

– А тут и думать не надо – перестрелять их, да и все. – Сигурд высказал мнение первым. – Мне, знаете ли, такие соседи не по душе. Собраться – и нанести ответный удар. Оружия у нас хватит, а мои хоть сейчас могут выступить.