— Ты что? Это ж не бандиты с большой дороги!

— Да? Поспрашивай хорошенько курочку.

— Бред!

— Передай им, Роман Васильевич, все, о чем я сказал. И если через час они не смотаются из твоей бани — пожалеют. И пусть не лезут в новую баню поблизости. Отыщу на любой помойке! Имею такую возможность.

— Старичок, через полчаса их след их простынет. Клянусь тебе! — Савельев поднялся. — Да не глади ты волком! Что мне теперь, стреляться из-за этого?

— Застрелись.

Роман круто развернулся и пошел к машине. Взревел мотор, машина выскочила на асфальт и помчалась в сторону Москвы. Но, проехав метров пятьсот, развернулась к дачам. Поравнявшись с Фризе, Савельев притормозил. Высунув бритую голову, крикнул:

— Сам стреляйся, сука!

— Сергей Александрович, уверен, у подавляющего большинства читателей может сложиться впечатление, что Ваш роман «Подставные лица» — первая публикация в «Искателе».

— И оно будет ошибочным. Если мне не изменяет память, в семьдесят пятом году я напечатал в «Искателе» повесть «Выстрел в Орельей Гриве».

— А если мне не изменяет память, за время, пока Вы отсутствовали в «Искателе», Вы опубликовали около шестидесяти книг и стали, без преувеличения, мэтром отечественного детектива. Давайте-ка, хотя бы вкратце, проследим сегодня творческий путь писателя Сергея Высоцкого в жанре детектива.

— Точкой отсчета стал семьдесят второй год. Юрий Чурбанов попросил меня написать о лучших комсомольцах во внутренних войсках. Но, ознакомившись с уникальными материалами архива, я решил написать о работе уголовного розыска. И вскоре появилась повесть «Пропавшие среди живых».

— Так что «кремлевский зять» стал Вашим «крестным отцом»?

— Можно сказать и так. Позднее по этой повести был снят фильм с Петром Кадачниковым в главной роли. На художественном совете один из видных режиссеров сказал: «В Вашем фильме бандиты играют в карты в лучшей гостинице Ленинграда. Этого быть не может. Меня туда не пускают даже выпить кофе в баре!» На что следователь, который вел уголовное депо, ставшее основой сюжета повести и фильма, возразил, ведь его самого пытались выселить из номера, якобы из-за приезда иностранцев, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что же это были за «иностранцы». В это же время в соседнем люксе такие же «иностранцы», а точнее, фигуранты по уголовному делу, играли по-крупному в карты.

У худсовета Ленфильма было и еще одно серьезное замечание — очень уж неприглядно выглядели в фильме некоторые милиционеры. К чести ленинградских сыщиков, присутствовавших на обсуждении, они заявили киношникам: «И мы не без греха».

Милиция в последние годы доставляет нам много огорчений. Остались, конечно, там блестящие сыщики и следователи, но обвал государственности, повальное разрушение общества не могли не сказаться и на системе МВД. И от читателей я слышал упреки: «Вот у Вас все милиционеры такие распрекрасные, а на деле…»

Когда в 1993 году я увидел, как омоновцы зверски избивают мирных людей у метро Краснопресненская, я позвонил в пресс-службу МВД и сказал: «Сожалею, что написал столько книг о милиции».

— Значит, тогда, в семьдесят втором, Вы были одним из первых критиков органов?

— «Критиком» — громко сказано. Детектив и в те времена давал возможность критиковать тех, кого критиковать в печати было не положено. Помню, как работая редактором ленинградской молодежной газеты «Смена», напечатал фельетон о бесчестном начальнике управлении торговли района. Не велика фигура, а шума было много — еще бы, герой — кандидат в депутаты. И это накануне выборов в местные советы! Если бы факты не подтвердились, то сняли бы меня. Но сняли жулика.

— Возможно ли подобное сегодня?

— Возможно, но такие факты — наперечет. Это Вы и сами прекрасно знаете. Властей предержащих сегодня не трогают. На первый взгляд, писать можно обо всем. Но попробуйте получить информацию о делах крупных коррупционеров — и вы натолкнетесь на стену. И вместо того чтобы писать произведение на фактической основе, вам придется довольствоваться одним лишь голым вымыслом. Много лет назад знаменитый русский юрист Анатолий Кони писал Льву Толстому: «Полная правдивость в общественной и частной жизни мне сегодня представляется лучшим, средством против всяких физических и нравственных недугов, но ложь так въелась в наши нравы, что едва ли многие захотят следовать этому рецепту».

— Понимаю, Вы не случайно цитируете Кони. Насколько мне известно, в свое время Вы окончили отделение журналистики ВПШ и три курса юридического факультета Ленинградского университета, были первым главным редактором журнала «Человек и закон» Скажите, что, с точки зрения юриста и бывшего главного редактора журнала «Человек и закон», нужно сделать, чтобы в России наконец перестали воровать и убивать?

— Если бы я знал ответ, то, наверное, занимал пост Генерального прокурора.

— По Вашей логике, сегодняшний Генеральный прокурор знает, поэтому и занимает этот пост?..

— Если говорить серьезно, то надежда на то, что в России меньше станут воровать и меньше убивать, появится только тогда, когда главной заботой государства станут дети. Когда система образования перестанет быть только системой обучения и ей придадут изначальный смысл: образовать (т. е. создать) человека. Сейчас эта система разрушена, погибает. Так что основная преступная волна еще впереди, лет так через пять-шесть, когда подрастут оставленные на произвол судьбы, брошенные и государством, и многими родителями двенадцати- пятнадцатилетние дети.

Судья, обер-прокурор, сенатор, член Государственного Совета, дважды академик — Анатолий Кони, умирая, в последних слогах передал нам свое завещание, но мы отучились слушать: «Воспитание, воспитание — это главное. Нужно перевоспитывать… Воспитание… глубоко, глубоко…»

— Получаете ли Вы сегодня, как автор криминальных романов письма, заслуживающие внимания?

— Писать стали мало — конверты дорогие. А раньше писали очень много. Интересные письма приходили из зоны. «Пишите правду!» Один зек предложил прислать свою картотеку — досье на 169 мафиозных дельцов. Правда, без указания фамилий. Но дальше предложения дело не пошло — видимо, побоялся. Приходили и коллективные письма из зоны — рассказывали, как читали мои детективы и произведения о Ленинградской блокаде.

— В свое время к детективу относились очень сдержанно. Существовало даже мнение, что детектив способствует росту преступности в стране. Но, на мой взгляд, и тогда, и особенно сейчас детектив был и остается зеркалом, где отражается состояние преступности в стране. Как говорится, неча на зеркало пенять… Если же взять детектив как литературное произведение, то каков он на сегодняшний день?

— Детектив никогда не был ни «легким чтивом», ни «несерьезной» литературой, как пытались окрестить его критики. Многие сердца были безраздельно отданы детективу именно за то, что в нем поднимались вопросы и нравственные и общечеловеческие. Но сегодня детектив очень сильно изменился. По природе своей это жанр — загадка, а вот загадки-то и не стало. В огромном море детективной литературы трудно выловить сегодня произведение, которому не присуще было бы описание разборок «братвы», грабежей и насилия. Эти сочинения удивительно напоминают производственные романы — только производство в них кровавое. Меняются интерьеры и имена, крутых сменяют более крутые, насилуют более изощренно. Куда-то исчезла героиня настоящего детектива — загадка. Я все-таки приверженец традиционного детектива. Не посчитайте, что я кощунствую, детектив — это особого рода игра.

— Наверное, поэтому ваши писатели-кумиры — это классики детективного жанра?

— Да, и первый из них — замечательный американский писатель — Рекс Стаут.

— Это из чужеземных, а из наших, отечественных… конечно, не считая Сергея Высоцкого…