Я сделал еще несколько шагов вперед, и меня обдало удушающей волной гнилостной вони. У бедного животного было вспорото не только горло, но и брюхо, а на землю вывалились кишки. Не знаю, какое именно чудовище утащило белую кобылу Павлина, но оно превратило ее в кровавое месиво.

Одно для меня было ясно. Здесь орудовал не волк. Я сам слышал многоголосый волчий вой не меньше чем за милю отсюда. Нет, кто бы ни приволок сюда лошадь, чтобы растерзать ее тело, этот зверь был гораздо крупнее и сильнее волка. Более того, чудовище, казалось знало, кого ищет.

Встав на колени, я снял богато украшенную уздечку с мертвой лошади и перекинул ее через плечо, а затем развернулся и пошел обратно к стоянке. Мне не хотелось надолго задерживаться в этом месте из опасений, что убийца может появиться снова и напасть на вторую жертву. Я застал Павлина в панике: он спешно укладывал вещи. У него определенно не было никакого желания провести здесь остаток ночи.

— Вы читаете мои мысли, — сказал я ему, седлая Джеда. — Давайте выбираться отсюда. Если будем ехать всю ночь, к утру доберемся до города.

Я протянул ему уздечку — все, что осталось от Ширазы.

— Мне очень жаль, но ее съели волки, — солгал я. Мне решительно не хотелось пугать его еще больше. — Нам придется вдвоем оседлать моего коня.

Вскоре мы отправились в путь. Мы с купцом скакали впереди, а мулы тащились вслед по пустынной равнине. На небе не осталось ни облачка, и над нами сияла полная луна. Купец, без сомнения, тоже заметил ночное светило; он пригнулся и зашипел мне прямо в ухо:

— Вы говорите, волки съели мою Ширазу, сэр рыцарь? — Он крепко вцепился в рукав моей куртки. — Тогда скажите мне, почему мы не слышим их воя? Они всегда воют на Луну.

Мы во весь опор неслись сквозь ночную тьму. Мы оба страстно желали поскорее выбраться из этого треклятого места. Мулы были напуганы не меньше своих хозяев. Несколько раз они пытались сорваться и ускакать прочь, в кромешную мглу.

Орудуя плеткой, я все же сумел восстановить порядок в караване, не обращая внимания на протесты Павлина, велевшего обрезать постромки и отпустить животных на свободу. Мой спутник явно повредился в уме. Его охватил панический страх, но я прекрасно понимал, что купец еще будет благодарить меня за то, что я уберег его товар.

Наконец занялся рассвет. Показались первые лучи солнца, но утро было холодным, — можете поверить мне на слово. Когда мы подъезжали к городу, где жил Павлин, восток уже окрасился розовой дымкой, а воздух огласил нестройный хор птичьих голосов. Казалось, даже птицы вяло приветствовали новый день.

Я прекрасно понимал их настроение. Радоваться было нечему; город этот напоминал свалку.

Когда мы приблизились к городской стене, Павлин спрыгнул на землю и принялся неистово колотить в городские ворота, если, конечно, можно назвать городом бесформенное нагромождение грязных, убогих хибар. Однако купец был несказанно рад, что наконец-то вернулся домой.

— Открывайте! — ревел он, колотя по воротам с такой силой, что и глухой бы услышал. — Сейчас же открывайте!

Наконец заскрежетал тяжелый железный засов, и дверь с лязгом открылась. За воротами стояли два крепкого вида стражника в прохудившихся кольчугах и помятых шлемах. Они тупо смотрели на нас, протирая заспанные глаза.

Павлин явно был рад увидеть своих земляков, потому что сразу же упал в их объятия и принялся без умолку трещать о том, как на него напал гигантский дракон, который чуть не проглотил его живьем. Если бы вы услышали его россказни, то наверняка поверили бы, что он одолел крылатого огнедышащего дракона голыми руками. Еще купец поведал стражникам, что дракон гонится за нами по пятам, готовый пожрать каждого, кто встретится ему на пути: и мужчин, и женщин, и даже маленьких детей, обуреваемый жаждой вонзить свои острые клыки в человеческую плоть.

Охрана купилась на его бредни. Уже минуту спустя они мчались по улицам, рассказывая каждому встречному о том, что случилось с бедным купцом, которому довелось ночью оказаться на равнине.

Новость разлетелась по городу со скоростью лесного пожара. К тому времени, когда мы дошли до главной площади, там уже собралась огромная толпа встречающих. Весь городской люд — и старый, и малый — сгрудился вокруг Павлина.

Я оставил его в кругу зевак. В горле у меня было сухо, как в пустыне, и очень хотелось пить, поэтому я направился на ближайший постоялый двор, который находился в захудалой лачуге, похожей как две капли воды на все остальные постройки этого так называемого города. Однако двери заведения были открыты для посетителей, а все остальное не имело значения.

Толкнув ветхую дверь, я вошел внутрь. В таверне было сумрачно и тепло. Когда мои глаза привыкли к темноте, я подошел к низкому столу в углу, за которым, по всей видимости, разливали напитки, и велел подать мне кружку эля. Хозяином оказался гигантского роста мужлан, похожий на медведя. У него были косматые черные волосы и сросшиеся густые брови. На мою просьбу он ответил громким смехом, пальцем указав мне потолок, с которого, раскачиваясь на мощных крюках, свешивались бурдюки из козлиных шкур.

— Вы, как я понимаю, нездешний. Правильно, сэр рыцарь? — спросил он. — У нас тут не бывает эля. Или вино, или вода. На вашем месте я бы глотнул вина. Это дешевле.

— Пусть будет вино, — согласился я. — И побольше.

Хозяин таверны, кивнув, вытащил огромный жбан размером с ведро и наполнил его до краев.

— Это вам от нашего заведения, — пояснил он, протягивая мне бездонный сосуд. — Мне кажется, вам необходимо подкрепить силы после такой ночи.

Как я уже говорил, слухи здесь распространяются со скоростью света.

Я поблагодарил хозяина, поднес кружку к губам и сделал глоток. Я пил, не отрываясь, а золотистая жидкость текла, обжигая мои внутренности от горла до желудка. Напиток был такой крепкий, что мне показалось, будто осел лягнул меня копытом под дых. К тому же вино отдавало мокрой козлиной шкурой. Но эта бурда по крайней мере утолила мою жажду, так что жаловаться не приходилось.

Забрав с собой кружку, я пересек душный полутемный зал и подошел к грубо сколоченному столу, примостившемуся в углу. Я сел и вытянул ноги. Предыдущую ночь я провел в седле; дорога была длинной и трудной. Силы покинули меня. Наконец-то долгожданный отдых. Сделав еще один долгий глоток, я откинулся на спинку стула и с облегчением вздохнул.

Мне нужно было осмотреться заранее. То, что я по невнимательности принял за груду засаленных лоскутков, сброшенных в противоположном углу, внезапно зашевелилось и громко икнуло. Я оглянулся: неподалеку от меня сидел старик-оборванец с морщинистым лицом землистого цвета. У него были жидкие волосы и черные бегающие глазки, глядевшие на меня из-под оплывших век. Он с трудом поднялся на ноги и, шаркая, пошлепал ко мне.

Я застонал. Только его компании мне не хватало!

— Доброго вам утречка, сэр рыцарь, — пропищал он. — Надеюсь, вы не откажете в кружечке вина бедному купцу, от которого давно отвернулась удача?

Я огляделся в поисках хозяина.

— Налейте ему, — устало произнес я. Хозяин неодобрительно поцокал языком, но все же подал старику такой же жбан, как и мне.

— Спасибочки вам, сэр рыцарь, — пробормотал старик. Схватив сосуд, он жадно высосал его содержимое. Затем, утерев рот чумазой рукой, растянул рот в беззубой улыбке. — Вы, конечно, думаете, что перед вами бедный несчастный старик, — сказал он, приблизив ко мне свою лисью физиономию, — но я не всегда был таким.