К полудню объявили о прибытии послов. Мы с Мирасель и братом Зорвесом — в этот раз он обязательно хотел присутствовать — прошли в приемную комнату. Сеньорита села в кресло возле окна, служитель Создателя встал слева от нее, а я занял позицию справа и ближе к двери. Старик, представитель герцога, вошел один, покосился на меня, помедлил и решительно направился к Мирасель, остановившись в двух шагах от кресла.

— Сеньорита, — вежливо поклонился он, — как видишь, я один и не вооружен. Твой охранник может убедиться в этом. Далее я желал бы, чтобы нас оставили одних. Клянусь, против тебя я ничего не злоумышляю. У меня есть послание от моего сеньора, которое предназначено только для твоих ушей.

— Брат Зорвес — мой ближайший советник. Телохранитель не понимает конкистос и не отличается умом. Ты можешь смело говорить здесь, не беспокоясь о соблюдении тайны.

— Если ты столь уверена, то… речь пойдет отчасти о твоем телохранителе.

— Чем не устроил твоего сеньора мой телохранитель? — съязвила Мирасель.

— Первым делом ты должна его убрать, — совершенно серьезно произнес посол.

— Убрать?! С чего бы это? Или он мешает убийцам герцога добраться до меня? В любом случае я сама решаю, что мне делать первым делом, что вторым, а чего не делать вовсе.

Пару секунд они поборолись взглядами. Посол все-таки сдался.

— Мой сеньор не имел в виду убийц, — напряженно начал вельможа. — Мой сеньор имеет к тебе предложение, которое предполагает удаление твоего телохранителя.

— Может, есть смысл начать именно с предложения твоего сеньора, а не с моего, признаю, очень хорошего охранника? А? Я жду, — угрожающе сказала Мирасель, не отводя взгляда от старика.

— Хорошо. Слушай же предложение герцога. — Гордо вскинув голову, всем своим видом показывая, что он против такого расклада, старик наконец изложил суть послания: — Мой герцог предлагает руку и сердце своего среднего сына, каковой будет принимать участие в управлении Конкистой на правах принца-консорта. По условиям соглашения, если таковое будет принято, вся власть в государстве незамедлительно перейдет к первому же ребенку, родившемуся в результате этого брака, независимо от пола, по достижении им совершеннолетия. В этом случае герцог Васкоз отказывается от борьбы за трон, что позволит избежать кровопролития и существенного ослабления страны. В случае отказа он готов бороться до конца и поднять все силы, подвластные ему. И еще… моего сеньора тревожит твой телохранитель. Он осведомлен — не переживай, сеньорита, только он и я знаем истину — о несколько… о чересчур близких ваших отношениях. Так вот, герцог забудет о случившемся и не расскажет об этом сыну, если означенный телохранитель исчезнет. Навсегда. Согласитесь, это очень либеральные условия.

Глаза Мирасель гневно сверкнули, и яростный отказ (мне так показалось, во всяком случае) готов был сорваться с ее языка, как холодным душем пролились слова брата Зорвеса:

— Я просил бы сеньориту не принимать решение скоропалительно.

— Я уже все решила! — запальчиво вскрикнула Мирасель и свирепо, словно двумя острыми шпагами, вонзилась взглядом в глаза служителя.

— Я попрошу сеньора посла позволить переговорить нам наедине, — попросил брат Зорвес.

Посол молча поклонился, но не ушел. В этом государстве веками провозглашалась открытость королевской власти, и разговоры монарха наедине происходили, как правило, в ближайшем алькове или у окна, где окружающие могли его видеть, но не могли слышать, о чем идет разговор. Брат Зорвес отвел девушку к дальнему окну. Она встала лицом ко мне, служитель спиной, и они тихо заговорили на конкистос.

— Сеньорита. Мирасель. Ты всегда была умницей. Подумай хорошенько. На одну чашу весов брошена жизнь пусть незаурядного, но просто охранника, а на другую — тысячи жизней твоих подданных. Кровавая резня существенно ослабит королевство, которое может стать легкой добычей врагов.

— Но я люблю его. Я знаю, что для тебя наши отношения тоже не секрет. Понимаешь, я встретила настоящего мужчину, способного влить свежую кровь в загнивающий род нашей династии, и не намерена от него отказываться.

— В тебе говорит собственница, — мягко возразил ей Зорвес. — Подумай, сколько еще мужчин, не менее, а, я уверен, более достойных, ты встретишь. Отдай одного и получи целый мир! Мирасель. Ты всегда отличалась умом и практичностью. Подумай: он или страна? Неужели благополучие твоих подданных для тебя ничего не значит, а твоим умом властвуют женские инстинкты?.. Если так, то я очень в тебе ошибался.

— Я сделаю его бароном, и он будет принцем-консортом чисто номинально. — Глаза Мирасель наполнились слезами, бриллиантовыми каплями стекающими по матово-бледным щекам.

— Это невозможно, — мягко и увещевающе продолжил служитель, — ты и сама понимаешь. Вспомни, сколько баронов, баронетов и графов согласились тебя поддержать, питая призрачную надежду на то, что ты, став королевой, выйдешь замуж за одного из них. За них самих, их сыновей, внуков или братьев. С любым решением они готовы смириться, но стоит тебе провозгласить в качестве своего мужа безродного иностранца, как они немедленно от тебя отвернутся и перейдут в лагерь герцога. Твои шансы удержаться на троне станут и вовсе призрачными. Ты это понимаешь?.. Я вижу, что понимаешь, но боишься признаться самой себе. Пусть этот парень неоднократно спасал тебя. Мне он тоже очень симпатичен. Но это его долг. За это ему платят. Кстати, я взял на себя смелость перевести на его счет десять тысяч золотых «драконов». Плата за охрану, премия за спасение твоей жизни и компенсация за… ты понимаешь за что. Он уже богатый человек. Сам способен купить баронство где-нибудь на границе.

— Зачем мертвому деньги? — с горечью сказала сеньорита.

Это сказало мне лучше всяких слов, что Мирасель, исходя из высших соображений, уже приняла решение. Брат Зорвес тоже все прекрасно понял и, улыбнувшись с облегчением, бодро пообещал:

— Я же не сказал, что Дит будет убит. Надо же, в рифму получилось: Дит — убит. Так вот. Нам совсем не нужно навлекать на себя гнев барсов — у них хватит сил добраться до любого монарха, чтобы отомстить. Нет. Я обещаю тебе, что Дит уйдет добровольно, и это можно будет с полным правом подтвердить даже под обручем истины. Доверься мне… твое королевское величество Мирасель Вторая.

— Ты не понимаешь. Я… беременна.

— От него? — уточнил Зорвес.

— От него, — с вызовом ответила Мирасель. — Ты меня осуждаешь?

— Нет. Это был твой выбор. А в беременности нет ничего страшного, — подумав минуту, выдал служитель. — Поскольку гильдия магов на твоей стороне, целители помогут. Немножко приостановят процесс созревания плода, а потом объявят ребенка сыном Сифъяроса, твоего будущего мужа. И все будут довольны. Надеюсь, ребенок не унаследует… разум и внешность отца?

— Мне иногда кажется, брат Зорвес, что мы оба ошибаемся и Дит не настолько глуп, как мы думаем. Порой он так смотрит на меня, что я чувствую себя раздетой. Не в смысле голой, а словно все мои мысли для него не секрет. У меня складывается впечатление, что он все понимает, и даже получше нас… но ему просто неинтересны наши интриги… Что это? Наваждение?

— Что бы это ни было, оно только подтверждает необходимость что-то с ним делать. Не беспокойся, я все продумал. Завтра его здесь уже не будет.

Мирасель не ответила. Утирая платочком слезы, она стояла, отвернувшись к окну, и молча смотрела вдаль, хотя виды открывались не очень-то живописные.

Что я почувствовал в тот момент? Облегчение и печаль. Мне было жаль расставаться с сеньоритой. Мирасель была красивая, страстная, властная и заботливая. Она наверняка станет хорошим правителем. В том числе и потому, что смогла пожертвовать своими чувствами ради долга перед гражданами. В то же время я не представлял себе, как быть, если придется самому говорить о необходимости расстаться, когда придет время. Я боялся женских слез, упреков в неблагодарности, предложений титулов, денег и званий… Долго готовился к трудному разговору. Не скрою, нервничал и переживал. Сложившаяся ситуация все расставила по своим местам без моего участия, чем существенно упростила мою задачу.