— Просьба снизить уровень звука до комфортного уровня, — громко и отчетливо произнес он.

— ʼекорректная ʼоманда, — невозмутимо возразил голос. Громкость звучания не понизилась ни на йоту.

Артем застонал. Похоже, «утопленник» принимал за команду не всякий звук. Отрадно, конечно. Но сколько придется биться, пока формулировка удовлетворит этого зануду?

И пословица «попытка — не пытка» в данном случае может оказаться не совсем верной. Ладно, попробуем.

— Понизить громкость до приемлемого уровня…

— ʼекорректная ʼоманда.

— Снизить громкость до приемлемого уровня…

— Говори тише! — рявкнул Артем, теряя терпение.

— Сам бы не орал, — тихо заметила паучиха.

— ʼоманда ʼринята, — прогремел зловредный утопленник. — ʼточните ʼровень ʼромкости. ʼаз, ʼва, ʼри, ʼетыре…

С каждым счетом голос становился тише.

— Стоп, — сказал Артем.

— ʼжидаю ʼолосовой ʼоманды, — сообщил утопленник — почти нормальным голосом.

— Чего он опять от тебя хочет? — поинтересовалась паучиха.

Тишина, которая после этих слов повисла в зале, напоминала предгрозовую. Артем и его восьминогая спутница едва успели переглянуться, когда ровный белесый свет померк, и помещение погрузилось в темно-багровый полумрак. В следующий миг в воздухе что-то громко щелкнуло, и освещение стало прежним.

Охваченный нехорошим предчувствием, Артем шагнул к Матильде. «Вдовушка» не шевельнулась. Ее глазки-угольки теперь напоминали красные лампочки, горящие вполнакала. Артем протянул руку… и словно наткнулся на невидимое стекло.

— Эй, — негромко окликнул он «утопленника», — что происходит?

— ʼбнаружен ʼотенциально ʼраждебный ʼнопланетный ʼрганизм, — охотно отозвалась голова. — ʼокализация ʼстановлена. ʼбъект ʼаключен в ʼтазис. ʼжидаю ʼолосовой ʼоманды.

В животе у Артема что-то оборвалось.

Он опустился на край пульта, рассеянно вслушиваясь в вакуум в голове. Сказать, что он не знал, что делать — означало не сказать ничего. Он даже не знал, что думать.

Приказать «жмурику» отпустить паучиху? Объяснить, что «ʼнопланетный ʼрганизм» вовсе не «ʼраждебный», а наоборот, вполне дружелюбный, разве что слегка острый на язычок? Как отреагирует на это плавающий в колбе параноик?

По принципу «Друг моего врага — мой враг». Вот как.

Вакуум в голове начал понемногу заполняться. В холодной разреженной пустоте поплыли крошечные кристаллики-мысли.

Хорошо, если он отреагирует так, как и полагается реагировать на команду механизму — то есть подчиниться. Но этой штуке не зря присобачили человеческую голову. Скорее всего, он не только тупо реагирует на происходящее, но и способен рассуждать. То есть у него имеется что-то вроде разума. Способности не только анализировать, но и рассуждать.

Попробуем на этом сыграть, что ли?

— Объясни, почему объект обнаружен только сейчас и почему заключен в стазис, — устало проговорил Артем.

Жидкость в колбе слабо забурлила.

— ʼвигательные ʼеакции ʼотенциально ʼраждебного ʼбъекта ʼпасности ʼе ʼредставляли. ʼднако ʼозможность ʼотенциально ʼраждебного ʼбъекта ʼодавать ʼвуковые ʼигналы ʼожет ʼызвать ʼистемный ʼбой.

Артем вздрогнул. Если раньше «утопленник» говорил хорошо поставленным баритоном, то теперь его голос был высоким и звонким, точно у подростка. Только интонации остались прежними.

Что ж, исчерпывающее объяснение. Интересно, слышит ли его Матильда? Судя по всему, паучиха все еще была жива и невредима. Но на скорое освобождение фрау Цо, похоже, рассчитывалось не приходилось.

— Принято, — Артем потер шею. — А какие еще способы управления возможны?

Голова снова окуталась роем пузырьков. В воздухе послышалось чуть слышное потрескивание, но откуда оно доносится, понять было невозможно. Артем почти кожей чувствовал, как течет время.

— ʼучное ʼправление ʼеисправно, — послышался скрипучий старческий тенорок. — ʼлоки а — ʼосемнадцать — ʼридцать ʼосемь — ʼвадцать ʼетыре, а — ʼвадцать ʼва — ʼвадцать ʼетыре — ʼорок ʼесть, ж — ʼестьдесят — ʼорок ʼдин — ʼосемь, к — ʼдин — ʼорок ʼесть — ʼестьдесят ʼва, м — ʼевять — ʼорок — ʼвадцать ʼри ʼосстановлению ʼе ʼодлежат. ʼеречислить ʼлоки, ʼодлежащие ʼосстановлению, ʼказать ʼремя ʼосстановления?

— Сколько блоков можно восстановить? — равнодушно спросил Артем.

— ʼбщее ʼисло — ʼестьсот ʼвадцать ʼетыре ʼлока, — уныло забубнил «утопленник». — ʼасчетное ʼремя ʼосстановления — ʼвадцать ʼасов ʼестнадцать ʼинут и ʼорок ʼетыре ʼекунды. ʼероятность ʼосстановления — ʼестьдесят ʼетыре и ʼридцать ʼве ʼотых ʼроцента. В ʼлучае ʼспешного ʼосстановления ʼасть ʼункций ʼудет ʼедоступна. ʼиступить к ʼосстановлению?

Ах ты, лапушка… И в голову оторванную тебе не приходит, что, может, промучишься ты сутки с лишним, а толку с этого будет — кот наплакал.

А с другой стороны, что такое сутки по сравнению с парой тысяч лет?

— Не нужно приступать к восстановлению, — Артем вздохнул. — Что еще?

— ʼточните ʼапрос.

— Какие еще способы управления исправны?

На этот раз пауза оказалась не столь продолжительной, зато воздух трещал, как синтетическая сорочка, которую забыли обработать антистатиком.

— ʼентальное ʼправление ʼастично ʼсправно, ʼриступить к ʼосстановению?

Господи… Этого только не хватало! Артем почувствовал, что заливается краской. Звук этого ангельского голосочка заставлял не на шутку усомниться в собственной сексуальной ориентации.

— Приступить, — пробормотал он. — Только сначала тембр голоса смени… — И добавил, вспомнив, что «утопленнику» нужна конкретика: — Предыдущий вариант считать оптимальным.

— ʼакую ʼадачу ʼчитать ʼриоритетной?

«С чего начнем, сладенький?»

— С той, которая потребует меньше времени.

Он приготовился ждать по крайней мере пару минут, но ошибся. В колбе снова забурлили пузырьки, и уже знакомый старческий тенорок сообщил:

— ʼмена ʼембра ʼавершена. ʼиагностика ʼистемы ʼентального ʼправления ʼавершена. ʼля ʼкончательной ʼтладки ʼрошу ʼанять ʼабочее ʼесто.

Артем с облегчением вздохнул, но в следующий миг сообразил, что радоваться рано.

Не то что кресла и пульты были похожи. Определенные различия имелись. Однако любое из этих кресел имело полное право именоваться «рабочим местом». И имеющихся различий было явно недостаточно, чтобы определить, какое из них… самое рабочее.

Убедившись, что беглый осмотр пользы не принесет, Артем решил идти другим путем. Ближайшие к нему мониторы оставались тусклыми и темными — в том числе и в непосредственной близости от ханды, оказавшейся микрофоном. Но, может быть, на пресловутом «рабочем месте» пульт заработал?

Вот влип…

Судя по всему, «утопленник» принял его за полноправного члена экипажа. Конечно, для «полноправного» он ростом не вышел, но рассказ Матильды о древних людях хорошо стыковался с этой версией. Хорош член, который не знает, где его рабочее место!

— ʼрошу ʼанять ʼабочее ʼесто, — невозмутимо повторил «утопленник».

Хоть бы подсказал, где оно находится, карась чертов!

— А что будет с инопланетным организмом? — поинтересовался Артем, надеясь выиграть хоть немного времени.

— ʼо ʼавершения ʼтладки ʼистемы ʼентального ʼправления ʼотенциально ʼраждебный ʼнопланетный ʼрганизм ʼудет ʼаходиться в ʼтазисе, — спокойно ответила голова. — ʼосле ʼавершения ʼтладки ʼистемы ʼентального ʼправления ʼотенциально ʼраждебный ʼнопланетный ʼрганизм ʼудет ʼо ʼашему ʼыбору ʼтправлен в ʼзолятор, ʼтправлен в ʼиологическую ʼабораторию, ʼтправлен в ʼсенопсихологическую ʼабораторию, ʼничтожен.

Да, вот кто действительно попал, так это Матильда. Выпустить ее из пресловутого «стазиса» «утопленник» почему-то не предложил. Остальные перспективы представлялись не менее радужными, особенно последняя. Вступиться за «напарницу» Артем пока не мог: его собственное положение было более чем шатким.

— Еще варианты есть? — упавшим голосом спросил Артем. За разговором он успел обследовать еще с десяток «рабочих мест», но так ни на чем и не остановился.