— Жестковато…

— Подушечку надо помягче… А теперь в постельку, сэр. Отлично сегодня потрудились, но достаточно. Отдыхать.

Его проводили к корме, помогли улечься в подвесную койку, пристроенную в тени, с бочонком вместо стола и еще одним вместо стула для того, кто захочет посидеть рядом и составить выздоравливающему компанию.

Устроив Долговязого Джона, хирург и Джобо удалились, остальные занялись делами, ибо безделье на борту «Моржа» не поощрялось. Флинт, Билли Бонс и Долговязый Джон следовали порядку, заведенному прежними капитанами. К удовольствию Джона, Селена осталась и села рядом, возле его головы, чтобы легче было разговаривать. Улегшись, он почувствовал себя лучше. Дурнота прошла, вернулась бодрость духа, подпитываемая сознанием нового свершения, двух первых шагов, пусть и с деревяшкой. Долговязый Джон ощутил себя мужчиной, он жадно впитывал темноту глаз Селены, любовался ее выпуклостями под обтягивающей одеждой…

«Разрази меня гром, — думал он — Как будто, чтобы детей делать, ноги нужны. Какая разница, сколько ног? И деньжата в банке отложены…»

— Зачем ты вздоришь с Флинтом? — спросила она, прервав ход его мыслей.

— Ты о чем, дитя? — Но Долговязый Джон понял, что она имела в виду.

— Когда ты в первый раз вышел на палубу, у вас с Флинтом вышла неприятная стычка. Я не слепая. Зачем?

Долговязый Джон вздохнул.

— Пошевели мозгами, милая. Вот он, а вот я. Выбирай. А «Морж» тем временем ползет к его гнилому острову. И он там вытворит то, что задумал.

Селена удивилась.

— Почему ты не хочешь, чтобы Флинт оставил там добычу? Почему ты всегда придираешься к капитану и ищешь ссоры? Постоянно…

— Нет, не я ищу ссоры.

— Наверное. Но ты его заводишь.

— Может быть, и завожу. Но какой смысл зарывать золото, если есть банки, которые от золота не откажутся. Более того, они за него деньги платят, проценты. Чем плох Чарли Нил? Он же не какой-нибудь скупщик краденого. Его и в Чарльстоне знают, и в Нью-Йорке, и даже в Лондоне. Он хоть скряга, но честный торговец. Вот я и предлагаю: словечко Чарли, и все будет устроено, чуток там, чуток тут, и нигде слишком много.

— Ну-ну. А в руках у тебя останутся одни бумаги. Бумаги и на них всякая писанина вместо золота.

— Чтоб меня черти драли! Зря ты смеешься. Писанина всякая бывает. Бумаги — это закон, приговоры и помилования, бумага — пеньковый галстук. В словах сила, дорогая!

— Это ты так говоришь.

— Чтоб мне лопнуть! Я дело говорю. А ты слушай.

— Ну, слушаю.

— Флинт утверждает: зароем золото — и нет его на судне, и нечего нам бояться. Так он говорит?:

— Так.

— И еще он говорит: а потом мы еще добудем и; тоже закопаем. А когда накопим гору, все разделим и разбежимся. Так он говорит?

— Ну, так. И чем тебе это не нравится?

— А ты когда-нибудь слышала о джентльмене удачи, который бы молниеносно не спустил все, что попало ему в руки?

— Да хоть ты, к примеру.

— Умная больно! Я не в счет. Я не такой. Не я выбрал эту жизнь.

— Флинт тоже не такой.

— Флинт совсем иначе не такой. Он живет ради момента. У него какой-то нечистый план. Это я понял, меня не проведешь. А половину команды, этих олухов, он как будто заколдовал, — Долговязый Джон вздохнул. — И, сдается мне, тебя тоже.

— Капитан Флинт — джентльмен!

— Вот балда! Опять за свое.

— Он джентльмен!

— Еще чего!

— Ну, знаешь, для меня он джентльмен, и побольше, чем некоторые!

Долговязый Джон вскинул глаза к небесам и зарычал от сознания собственного бессилия. Конечно, он не забыл кладовки в питейном заведении Чарли Нила, не забыл своего поведения, и в голове промелькнула абсурдная мысль, что он готов и второй ногой пожертвовать, чтобы все изменить.

Что до Флинта и его плана зарыть сокровища — если он не смог убедить в пагубности этой затеи Селену, сообразительную, умеющую слушать и слышать, то как, скажите на милость, вбить это в головы его товарищам по команде, которые развесили уши и верят всему, что врет им хитрый Флинт? Он вздохнул.

«Да поможет Бог каждой живой душе на борту, — подумал Долговязый Джон. — Ибо я не знаю, что предпринять».

Громадное деревянное чудовище, на палубу которого Селена ступила в устье реки Саванны, поразило ее своей необычностью. Еще больше дивилась она, когда судно вышло в океан. В ее возрасте и неудивительно полное незнание о море, матросах и кораблях. Поэтому она какое-то время безвылазно сидела в просторном, но жарком кормовом салоне, пока, наконец, ей не стало невмоготу переносить это добровольное заключение.

Поначалу Селену все время давил страх. Она боялась необъятного океана с его волнами, то мелкими, то вдруг выраставшими и достававшими до ее убежища. Океан мог бы, если бы захотел, сожрать даже этого деревянного монстра со всеми его обитателями. Селена боялась тошноты, постоянно одолевавшей ее; но она боролась с нею всеми силами. А больше всего Селена страшилась дикарей, шлепавших пятками по палубам «Моржа». Пираты! О них она много слышала в Саванне.

Чарли Нил называл их рейдерами-трейдерами,[55] но их разбой считал «свободным промыслом». И платил командиру гарнизона, мэру, таможенному инспектору, советникам… — много кому платил Чарли Нил, — чтобы прикрыть глаза, уши и рты, чтобы не приключилось помех на пути его «свободного промысла». Нет, конечно же, это не те самые страшные пираты, которые насиловали женщин, отрезали им груди, сжигали живьем, продавали мужчин в рабство в Бразилию, на малярийные острова Карибского моря, где люди быстро умирали от болезней, где их морили голодом и насмерть забивали плетьми.

Селена согласилась на предложение Флинта, потому что он показался ей очень милым. Вежливым, добрым, чистым. Она таких никогда не встречала. Да и какое будущее ожидало ее в Саванне? А вдруг бы Чарли Нилу вздумалось, что выгоднее выдать Селену семейству Делакруа, чем пользоваться ее услугами. Тем более что она не хотела торговать самым выгодным товаром, своим телом. Но то, что выглядело привлекательным там, в Саванне, оказалось вовсе не столь приятным посреди неспокойного океана, на борту болтающегося на волнах судна, в удалении от прочной земли. А вдруг пираты в море совсем не такие, как на суше? В Саванне это были обычные люди… обычные мужики с нормальными желаниями. А здесь?.. Но Селена преодолела все страхи и выползла на свет.

Наверху ей сразу стало лучше. Тошнота прошла, ветер освежал, жара стояла вполне сносная, воздух был чистым. Да и судно в море выглядело прекрасно. Все натянуто, прилажено, все аккуратно, пристойно. Высоко-высоко вздымаются две мачты, на них раздуваются паруса, изящно выгибаются… Судно бежит!

Оно больше дома, больше дюжины телег. Полным-полно людей, всяких веревок и палок… сложная машина. А как быстро оно движется!

Зрелище настолько ее захватило, что она не сразу увидела судовую команду, которой только что боялась. Но они-то девицу заметили сразу.

— Селена! — раздался голос, и она увидела Флинта, стоявшего неподалеку, на возвышении, с большим зеленым попугаем на плече. Флинт звал ее, приглашал подойти. А рядом с Флинтом находился Долговязый Джон. Последние страхи выгнала вспыхнувшая в ней при виде Долговязого Джона злость. Она подошла к Флинту, Сильверу и еще одному здоровенному чурбану в синем сюртуке, таком же, как на Флинте. На этого она решила не обращать внимания.

Одного взгляда на физиономии Флинта и Сильвера хватило, чтобы осознать, что оба они ее жаждут. Она сразу поняла, что добром это не кончится. Она также попыталась поразмыслить, что из этого последует для нее, и еще: кого бы из них она предпочла. И кроме того она уяснила, что они друзья и ссориться не хотят. Флит и Сильвер скоро ушли прочь, куда-то в брюхо корабля, чтобы никто не видел, как они ругаются, а ее оставили осматриваться на этой удивительной посудине.